Не все трупы неподвижны - Ушаков Борис - Страница 35

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая

В полусне поднимаю себя с дивана, выпускаю Кассандру в коридор, запираю дверь на ключ, заново складываю баррикаду. Хлопотно, конечно, но бережёного бог бережёт. Потом, с горем пополам приведя себя в порядок в ванной комнате, без всякой охоты ковыляю на первый этаж. В столовой сонно приветствую испано-венгерскую чету и одинокого болгарина:

– Бонжур! (Надо бы бон матэн, но я же ещё сплю.)

– Буэнос диас[12]! Доброе утро!

После завтрака, состоящего из круассанов с апельсиновым вареньем, кофе, болгарской грусти, испанского молчания и оглушительных высказываний мамы Буэно (сокровище то, сокровище сё…), я окончательно просыпаюсь, бодро заново пересчитываю скрипящие ступеньки, вытаскиваю из-под кровати очередную пустую канистру и в обществе своей златовласой поводырихи в тёмных очках двигаю себя к санктуарию. Мои соседи по «Галльскому петуху» отправятся в святилище позже. Между прочим, я заметил, что дон Пидро не сводил глаз с Кассандры. Красавчик призывно шевелил ушами, когда она смотрела на него, и прямо раздевал девчушку взглядом, пока мама Буэно была занята круассанами и болтовнёй. Распутный подкаблучник! Я ревную?

В общем, вторник начался как обычно. К сожалению, я не мог знать, как неприятно он закончится.

Пиренейская погода не подводит одиннадцать тысяч сегодняшних паломников. От ночного ливня остался только тяжёлый сырой воздух да роса на траве у обочин дороги, ведущей с нашего холма в город. Сейчас с небес как ни в чём не бывало светит ясное солнышко.

Кассандра лёгкой походкой идёт рядом со мной. Цепко держится за мою ладонь. И ни слова о том, что вчера случилось между нами. Я тоже помалкиваю. Не буди лихо, пока оно тихо. На середине пути, по сложившейся традиции, останавливаемся для короткого отдыха в тенистом скверике с дворцами. Занимаем свободную скамейку около «женщины с титьками». Кассандра закуривает. Я искоса поглядываю на неё. Девочка-эльф строптиво морщит вздёрнутый носик и упорно молчит.

– Что это у тебя на лбу? – пытаюсь я завязать разговор.

Кассандра беспокойно щупает лоб.

– Где?

– А, понял! Там написано: «Я обиделась!»

Кассандра поворачивается ко мне спиной.

– Дурак!

Я вздыхаю. Попытка не удалась. Ну и ладно. Машинально барабаню пальцами по скамейке. На моём тайном языке это означает: «Получил? Так тебе и надо, сердцеед хренов!»

– Не стучи! – говорит Кассандра враждебным голоском. – Эта твоя привычка меня просто бесит.

Перестаю барабанить и вздыхаю ещё раз.

– И не вздыхай! Сам знаешь, что виноват.

Кассандра в упор смотрит на меня, не снимая своих гадких солнцезащитных очков. Теперь уже я отворачиваюсь от злюки. О’кей, пусть немного повредничает. Лучше пока подумаю о борьбе со злом в некоем, похожем на гроб отеле на холме. Итак, что я имею на сегодняшний вторник? Одну поддельную Кассандру, одного мёртвого немецкого детектива, две неудачных попытки убийства, а также мохнатого инвалида Франсуа, невзрачную Луизу с зубами до колен, агрессивного Адольфа, добросердечного дебила Анибаля и трёх постояльцев с разных концов Европы. Ну и что их всех может объединять?

Методом несложных умозаключений я вычислил наиболее вероятного подозреваемого в нападениях на меня и Кассандру, хотя мой подозреваемый так же неправдоподобен, как Адольф с ласковым лицом. Однако мне непонятен смысл всех этих событий. Гутентаг искал мнимую Кассандру, нашёл её в «Галльском петухе» и тут же умер. Впрочем, не исключено, что он искал не мнимую, а настоящую Кассандру Камбрэ. Но почему? По словам моей милой маленькой лгуньи, Пирмазенс никак не связан с Сетом. Это две совершенно разные истории, которые случайно объединила самозванка. Тогда по какой причине она до сих пор остаётся неразоблачённой? Какую роль здесь играет сама Кассандра? Кстати, я обратил внимание на её слова о своей мамочке: «Она давно умерла». Если мать-француженка давно умерла, то как девочка-хамелеон смогла научиться у неё французскому языку и не забыть его?

Похоже, чтобы разобраться в этом запутанном деле, мне необходимо получить ответы на следующие вопросы: что случилось пять лет назад с Кассандрой Камбрэ и как умер в позапрошлую субботу Пауль Гутентаг. Всего-навсего. Зато тогда я, наверное, узнаю, зачем нас с фальшивой Кассандрой пытаются убить. Этот убийца очень хитёр, осторожен и предусмотрителен. Мне не с чем идти в полицию. Что я там скажу? Что какой-то человек приехал ночью в отель, а утром оказалось, что его никто не видел? Что я заметил в сарайчике, выглядывающие из-под брезента чьи-то кончики пальцев? Что кто-то толкнул меня в реку? Что кто-то заткнул трубу в сауне и подпёр спинкой стула дверную ручку? Всё это только слова. Невесомые воздушные шарики, исчезающие в небе. Мыльные пузыри. Я даже не уверен, что Кассандра поможет мне. Ночного гостя она не видела, как меня толкнули, не видела, стула не видела. Нет, она со мной в полицию точно не пойдёт.

– Хватит жариться на солнце! – обрывает мои мысли Кассандра. Она бросает сигарету и наступает на неё ногой. – Тебе-то ничего, а я уже вся потная.

Насчёт солнца Кассандра сильно преувеличивает – скамейка стоит в тени, – но я соглашаюсь:

– О’кей, пошли дальше.

Встаём со скамейки, снова берёмся за руки и шагаем по проспекту Маршала Фоша. Доходим до угла, сворачиваем на улицу Грот, затем переходим Гав-де-По по Старому мосту. Вскоре мы оказываемся перед белыми стенами санктуария. На этот раз не задерживаемся в базиликах, а сразу направляемся к бювету. Народу сегодня много, поэтому нам приходится долго стоять в очереди. Наконец мы у заветного крана. Поскорее набираем в канистру чудотворной воды и, отдохнув несколько минут, трогаемся в обратный путь.

В отель мы возвращаемся вдоль реки. Так гораздо ближе. Сначала идём по Райскому проспекту, потом по Райской эспланаде. Слева от нас тянется череда городских зданий, справа за шеренгой невысоких ветвистых деревьев катит свои серо-стальные волны Гав-де-По. На другом берегу реки высятся многоэтажные гостиницы. Там я не был. Здесь, в километре от санктуария, царит безмолвие. Вокруг никого нет. Лишь изредка пророкочет легковой автомобиль или размалёванный автобус с туристами.

Через полчаса мы добираемся до холма, увенчанного «Галльским петухом», и начинаем медленно подниматься к отелю по петляющей среди буков узкой дороге. Солнце стоит почти в зените, но свежий ветерок обдувает наши разгорячённые лица. Среди дереьев порхают шустрые чёрные птички с жёлто-оранжевыми клювами. Они перелетают с ветки на ветку, бесстрашно приземляются прямо перед нами на дорогу, разглядывают нас своими зоркими глазками-бусинками и обмениваются впечатлениями: «так-так-так!», «гикс-гикс!» Птичьим языком я не владею, но надеюсь, что это не насмешки и брань.

Когда мы находимся уже на середине подъёма, за спиной раздаётся рёв мотора и нас догоняет огромный красный пикап Адольфа. Танк выходного дня. Кассандра благоразумно отступает на обочину. Я поспешно следую её примеру. Обдав нас пылью и бензиновой вонью, грязный монстр проносится было мимо, но тут же тормозит с душераздирающим визгом. Мы с Кассандрой удивлённо переглядываемся. Неужели свирепый Адольф по вторникам подвозит усталых пешеходов?

Адольф бешено выскакивает из кабины, забегает вперёд, садится на корточки перед пикапом, что-то там секунду разглядывает и вдруг разражается яростными воплями. Мы с опаской приближаемся к старой колымаге. У неё разбита фара. Одна из чёрных птичек не успела взлететь. Теперь бедняжка лежит на асфальте в нескольких метрах от пикапа. Крылья слабо трепещут. Клюв беспомощно разинут. Птичка словно беззвучно кричит.

Кассандра подходит к несчастной пичуге. Наклоняется над ней. Неистово ругаясь, Адольф, с искажённым от ненависти лицом, бросается туда и поднимает ногу, чтобы растоптать беззащитное существо. Кассандра резко выпрямляется и толкает долговязого в грудь. Не устояв на одной ноге, Адольф шлёпается на костлявую задницу. Кассандра хватает птичку, прижимает её обеими руками к груди и прячется за моей спиной. Я догадываюсь, что мне не удастся всю жизнь мирно пролежать на диване. Опускаю канистру на дорогу. Сжимаю и разжимаю затёкшие пальцы. Мы, мужчины, должны заботиться о наших девочках. Такое правило.

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая