Номер 10 - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 33

• Предыдущая
• 33/52
• Следующая

— Признайте же, ваш нос — огромная проблема, — упорствовала Люсинда. — Из-за него у вас психологическая травма.

Через час они листали каталог пластической хирургии и выбирали новый нос для Адель. Там имелись носы всех мыслимых размеров и форм.

Когда Норма и Джеймс вернулись из магазина с провизией для гостей, дом преобразился. Входную дверь укрепили стальным листом, а на окна первого этажа навесили решетки.

— Чисто тюрьма, — сказала Норма. — А куда почтовый ящик делся?

— Да на кой черт вам почтовый ящик? — отозвался Джеймс. — Вы же никакой почты не получаете.

Они перенесли коробки с провизией из машины в кухню и обнаружили трех приятелей Джеймса, которые собирались и заднюю дверь укрепить стальным листом.

Норма предложила им чаю, но один из молодых людей сказал:

— Мы уже налили себе кофейку, Норма, надеюсь, вы не против. И еще Питеру воды подлили и все такое.

— Так вы что, ребята, в муниципальном совете работаете? — удивилась Норма.

Джеймс рассмеялся:

— Не-а, они у меня работают. Я хочу, чтобы моя мать в своем доме чувствовала себя в безопасности. Чтобы всякая шваль не лезла.

Когда на кухонное окно вешали решетку, позвонил Джек. Он сказал, что, возможно, заскочит на досуге.

— В какой день? — спросила Норма. — В пятницу, субботу или в воскресенье?

Джек не был уверен насчет графика и поинтересовался, насколько это важно.

Джеймс, слушавший разговор, покачал головой и изобразил губами:

— Только не в эти выходные.

— В эти выходные не приезжай. Я буду занята. — И не зная, что еще сказать, добавила «пока» и повесила трубку.

Норма и Джеймс распаковали коробки и выставили на стол банки с пивом, замороженные пиццы, гамбургеры с говядиной и пакеты чипсов.

Джеймс принес достаточно еды и выпивки на восьмерых, включая себя и Норму.

— Когда раскрутимся, купим хороший холодильник и новую стиральную машину, — сказал он.

Норма кивнула, но ей не совсем понравилось, что пришлось отказать Джеку. Временами ей казалось, что Джеймс узурпировал ее жизнь, по говорить ему она ничего не хотела. Ей не улыбалось, чтобы вернулись те времена, когда она день-деньской сидела сама по себе и не с кем было словом переброситься, кроме Пита. Ее расстраивало, что Джеймс прекратил прибираться в доме, по он очень доступно все объяснил: «Норма, в вашем возрасте необходима физическая нагрузка — это лучшее средство от всяких там сердечных приступов».

Покинув отель в Гримшо, премьер-министр предложил выбрать живописный маршрут и по пути в Бортон-на-Водах проехаться по району Пик На заправке они купили карту, и премьер-министр вызвался на роль лоцмана. Одако буквально через несколько минут он завел их в сельскую глушь, и Али пришлось разворачивать машину во дворе какой-то фермы в присутствии испуганного фермера и его жены. Сделав еще несколько фальстартов, премьер-министр вручил карту Джеку и по-девчоночьи пискнул:

— Лучше вы, Джек, всем известно, что мы, женщины, ничего не понимаем в картах.

— Моя мадам блестяще разбирается в картах, — улыбнулся Али. — Она вела нас из Исламабада до Карачи, а это же целых девятьсот миль, и ни одного лишнего поворота, иннит.

Премьер-министр угрюмо смотрел на чудесный вересковый пейзаж, чувствуя себя посрамленным познаниями жены Али.

Джек неохотно взял карту. Было так приятно просто сидеть и смотреть в окно. Ему нравились мелькавшие мимо виды — было в них что-то первозданное и дикое, и он благодарил Бога за то, что до сих пор не увидел ни одного буколического домика с соломенной крышей.

Зато для Али дорога от Лика до Бакстона — лучшее шоссе Англии — стала испытанием. То ярко светило солнце, то через минуту они ехали в густом тумане. Впереди, под порывами неугомонного ветра, плелась колонна автоприцепов, а как раз перед ними тащился пенсионер на «Робине»[52]. У водителя в какой-то момент, похоже, сдали нервы, потому что он упорно держался скорости в двадцать пять километров в час. Али не мог обогнать его из-за непрерывного потока машин, проносившихся мимо во встречном направлении, поэтому впал в уныние и впервые за все время их знакомства вышел из себя и стал ругаться и грозить кулаком старику в маленьком трехколесном автомобильчике.

Увидев на подъезде к Бейквеллу щит с рекламой традиционного чая с молоком, Джек попросил Али свернуть на парковку. Премьер-министр и Джек вышли, по Али остался сидеть за баранкой.

Джек наклонился к окошку с его стороны:

— Али, пошли с нами, никто здесь вашу машину не уведет.

— Не, мне туда нельзя. — Али с испугом посмотрел на увитый глициниями коттедж из серого камня, словно это был штаб КГБ.

— Но почему? — удивился Джек.

— Это место не для таких, как я, иннит, — ответил Али. — Это для англичан.

— Но ведь вы — британец, Али, — сказал премьер-министр. — Вы имеете право пить чай с молоком, как любой британский гражданин.

Али безрадостно рассмеялся.

— Мы с шурином как-то раз зашли в сельский паб. Шумно было, все разговаривали, а когда мы вошли, все замолчали. Мы еще и заказать не успели, а хозяин говорит: «А я думал, вы не пьете». Я говорю: «Пьем апельсиновый сок». Мы там пробыли буквально минут пять, иннит, тут входит женщина и говорит: «Блин, Эрик, они уже полезли сюда из городов».

— А вы сообщили о ней в Управление по проблемам расовых отношений? — спросил премьер-министр.

Али с Джеком только улыбнулись. Джек сказал:

— Вы очень трогательно верите в учреждения, Эд. Али ответил премьер-министру:

— Если ходить в Управление по проблемам расовых отношений каждый раз, когда меня называют сраным пакистанцем, придется у них на пороге разбить палатку. Нет, просто когда я не на работе, то не выхожу с наших улиц. Жаль, конечно, моя мадам любит деревню, коров всяких… — Али замолчал.

— Я настаиваю, чтобы вы составили нам компанию, Али, — сказал премьер-министр. — Чай со сливками — это британский обычай, и он должен быть доступен любому, у кого есть действующий британский паспорт.

— Или личная карта, — пробормотал Джек.

Али нехотя вылез из машины и позволил отвести себя в чайный зал коттеджа. Гости за столиками вытаращились, только не на Али, а на премьер-министра. В районе Пик трансвеститы попадаются реже пакистанцев. Троица устроилась за свободным столиком. Али печально уставился на розовую клетчатую скатерть. Мало того, что он тут единственный темнокожий, так еще и с кем! Он уже через несколько часов понял, что эта блондинка на самом деле мужчина, и все вокруг это видят, иннит. Он свою мадам предупредил: если Джек еще раз позвонит, то я на заказе. Стоит своим узнать, что он мотается с извращенцем, в мечети на него станут косо смотреть. На него уже и так давят, чтобы заставил свою мадам носить чадру. Когда он ей об этом сказал, она процитировала Коран, то место, где написано, что женщины не хуже мужчин, а потом говорит: «Ты же знаешь, терпеть не могу, если у меня перед глазами что-нибудь болтается, мне даже челка действует на нервы».

Али хотелось, чтобы сейчас рядом оказалась жена — она бы знала, что выбрать из меню. Она лучше него читает по-английски. Ведь она сдала экзамены на аттестат о среднем образовании и, пока не вышла за пего замуж, работала в банке.

Премьер-министр спросил Али, не хочет ли он заказать что-нибудь из меню. Али отмахнулся:

— Спасибо, мне ничего не надо.

Это была неправда, но не мог же он им сказать, что всяких этих слов в меню не понимает, верно? Даже пускай и проголодался.

— Давайте наберем разных блюд и поделимся, — предложил Джек.

К столику подошла долговязая школьница с покатыми плечами и отбарабанила как робот:

— Здравствуйте, меня зовут Эмма, я сегодня ваша официантка, чем могу быть полезна?

— Здравствуйте, Эмма, — сказал Джек, — я сегодня наш клиент и хотел бы сделать заказ.

• Предыдущая
• 33/52
• Следующая