Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса - Раевская Полина - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

– Твою мать, – выругалась я, отряхиваясь, словно собака, из-за чего во все стороны полетели брызги. Не без удовлетворения я заметила, что некоторые из них достигли и источника моих неприятностей. – Что это было, в конце концов? – Мой грозный тон, увы, нисколько не напугал тетку.

– Я нечаянно, – невинно ответила та, – вот, цветочки поливала, да оступилась, детка.

– Вы баба Глаша?! – проявила я чудеса сообразительности.

– Кому баба Глаша, а кому и Глафира Митрофановна, – грозно ответствовала уборщица.

А ведь прав Олег: бабушка-то непростая! Ой и не простая!

– Простите, Глафира Митрофановна.

Хотя что это я? С какой стати прошу прощения? Может, это бабусе нужно извиняться? Цветочки она, видишь ли, поливала!

Поправив тонкой рукой платок, баба Глаша бесцеремонно заглянула в мой ноутбук, демонстрирующий прекрасный пруд с лилиями – заставку рабочего стола.

– Хм, – пробормотала женщина, – я уж думала, ты порнуху какую смотришь или еще чего позабористее. А тут такое… Чегой-то ты тогда так внимательно в экран-то пялилась? Даже меня не заметила. Будто оглохла и ослепла.

– По какому праву… – Мой голос предательски пошел вверх. Так, спокойно, Валерия. Тетка явно тут на особом счету. Так что лучше не связываться. А ну как доложит Стершину? Нет, понятно, что моя задумчивость на прослушку никак не указывает, но зачем лишнее внимание к себе привлекать?

– Медитировала, – буркнула я первое, что пришло в голову.

– С открытыми глазами? – удивилась Глафира Митрофановна.

– Угу, с открытыми, почему нет?

Собеседница пожала плечами, но в глазах ее по-прежнему читалось недоверие. А и пусть! Буду я перед каждым поросенком бисер метать.

– Что здесь происходит?! Валерия, почему вы в таком виде?! – Грозный окрик Петрова заставил меня вздрогнуть. За его спиной топтался Стершин, с любопытством взирая на разыгрывающуюся сцену.

– Да, Валерия, – глаза бабы Глаши весело сверкнули, – где это вы так намокли?

– Вспотела, – буркнула я. Но, поймав грозный взгляд шефа, пояснила: – Да вот, Глафира Митрофановна тут цветы поливала, а я, неловкая такая, встала резко и задела ее. Она воду на меня и пролила.

По лицу Серпала я поняла: он не поверил ни единому моему слову. Слишком уж хорошо ему известен характер уборщицы, чтобы не понять, что произошло на самом деле. Но мой благородный жест оценил, благодушно хмыкнув.

Что до самой виновницы переполоха, то она и бровью не повела, этой старушке-веселушке палец в рот не клади – сразу ясно.

– Ладно, – сказал, словно отрезал, шеф, – вы можете быть свободны! Тем более что, – в этом месте он брезгливо поморщился, – в таком виде все равно работать не пристало. Идите, приведите себя в порядок.

Заведение, в которое меня повез после работы Хоруженко, носило оригинальное название «Рай». По горделивому заявлению коммерческого директора, это был лучший ресторан в городе. Пришлось поверить на слово – мой опыт посещения местных предприятий общепита датируется началом тысячелетия. Подозреваю, за прошедшие годы и впрямь многое изменилось.

По дороге мы заехали ко мне домой – после холодного душа надлежало переодеться, зато теперь я выглядела так, как следовало выглядеть девушке на первом свидании: красивое платье, яркий макияж, туфли на умопомрачительной шпильке.

– Чего изволите-с? – Официант щелкнул каблуками. Я удивленно смотрела на парня в сюртуке (натурально). Видимо, в представлениях владельцев заведения рай застрял веке эдак в девятнадцатом. По крайней мере, обслуживающий нас парень наверняка именно оттуда и явился. Не иначе как на машине времени. Напомаженные волосы (где только средство для этого раздобыл), разделенные на аккуратный ровный пробор, и (внимание!) маленькие усики над губой.

– Это что было? – склонившись к Олегу, поинтересовалась я, когда официант, подав нам папки с меню, отошел от столика.

– Ты о чем? – Хоруженко не сразу понял мой вопрос, а поняв, рассмеялся. – А-а-а, это? Ты в меню-то загляни!

Раскрыв картонную папку, я ахнула:

– Ростбиф окровавленный?! Это из «Онегина», что ли?

– Ага, – радостно кивнул Олег. – Там еще Страсбургский пирог оттуда же.

– Господи, а Лабардан – что такое?

– Лабардан? – Олег вперил очи в свою папку. – Так ты читай, там же все написано в скобках мелким шрифтом. Лабардан – треска, приготовленная особым образом. Упоминается в произведении Н.В. Гоголя «Ревизор».

– О, прикольно! – радостно откликнулась я и отправилась в увлекательное путешествие по страницам «райского» меню. – Тут даже консервы из «Карениной» имеются.

– Ну да, – подтвердил мой сотрапезник, – так в те времена все соленья назывались. Представлены и вовсе интересные вещи. Как тебе, к примеру, кислые щи?

– В смысле – прокисшие, что ли? – блеснула я остроумием. – Да ладно. Это я знаю, это же на квашеной капусте борщ, да?

– А вот и нет! – подняв вверх палец, изображая мудрую сову, провозгласил Олег. – Это напиток!

– Да ладно! – удивилась я.

– Ага, ага, квас такой шипучий. Упоминается у того же Гоголя в «Мертвых душах».

– Так «Рай» – это…

– Ресторан классической литературной кухни, – закончил за меня фразу Олег с такой гордостью, будто заведение ему принадлежит.

Кивнув, я вновь склонилась над меню.

– Слушай, – произнесла я через пять минут его изучения, – я прямо даже не знаю, что и заказывать. Давай ты выберешь за нас обоих?

– Хорошо! – легко согласился Олег. – А не вдарить ли нам, батенька, по зеркалу нашей революции? – Парень сознательно исковеркал букву «р», не иначе подражая Владимиру Ильичу. Артист из него, нужно отметить, так себе, но я сумела изобразить приличествующий случаю восторг: мне все равно, а ему приятно. – Тогда давай закажем расстегаи и холодную телятину из «Войны и мира», а на десерт Анковский пирог из «Анны Карениной».

– Ой, может, не надо пирог? – ужаснулась я.

Олег рассмеялся:

– За фигуру переживаешь?

– Да нет, просто героиня романа кончила плохо.

– Не боись, ты ж не замужем, я надеюсь? Да и я в любом случае не Вронский.

– Но очень на него похож. – В моем голосе появились игривые нотки.

Польщенный парень удовлетворенно хмыкнул.

Официант принял заказ, и у нас появилось свободное время для беседы, которое мне непременно следовало провести с пользой. Но не брать же сразу быка за рога? Пришлось использовать все свои навыки общения на свидании, изображая заинтересованность в том, что говорит собеседник. Неожиданно я вошла во вкус и даже забыла о своей миссии. То, что Олег – парень интересный, понятно было сразу, теперь и вовсе стало очевидно: он заслуживает внимания даже такого «синего чулка», как я.

Мне давно и доподлинно известно: хочешь обаять мужчину, молчи и слушай. И не просто слушай, а очень внимательно. Так я и поступила, получив за десять минут информацию едва ли не обо всей жизни моего визави. И, хотя в его повествовании явственно слышались хвастливые нотки, меня это не смущало. В конце концов, какой мужик откажет себе в удовольствии «распустить хвост» перед дамой?

Несмотря на то что образ вырисовывался если не идеальный, то близкий к нему, когда речь зашла о неудавшемся браке, Олег, в отличие от многих парней в такой же ситуации, не стал перекладывать ответственность за развод на экс-супругу. Просто упомянул, что человек она, безусловно, очень хороший, а в распаде семьи всегда виноваты двое. Подробностей не уточнял, а я и не настаивала.

Заслушавшись, я не сразу вспомнила о том, что планировала сделать. Напомнил официант, подавший на соседний столик рябчиков, громогласно об этом объявив на весь зал.

Мозговые шестеренки, завертевшись, создали логическую цепочку: рябчик – птица и голубь – птица. А ведь мне нужно узнать об одном таком сизокрылом пернатом. Точно!

Проникновенно посмотрев в глаза своему собеседнику, я произнесла с восхищением:

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая