Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса - Раевская Полина - Страница 50

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая

– Так-то оно так, но времени у нас на все про все не так уж и много. Слушайте, что я придумала…

– Вот это да! – Ольга возбужденно мерила шагами комнату, чем изрядно меня раздражала. – Нет, ну кто бы мог подумать! А я-то! А мы-то! А ты-то!

– Да кончай ты причитать уже! И без тебя тошно! – На душе и впрямь скреблись кошки. – А главное, мы так и не довели дело до конца. Не выяснили, за что они убили Голубева.

– Ой, да какая теперь разница? – удивилась Ольга. – Главное-то нам известно! Да и, может, не они это.

– А кто же? – удивилась я. – Или ты думаешь, что это все-таки Сергей? – Непонятно почему, но эта мысль, еще недавно казавшаяся вполне логичной, теперь стянула мои нервы в тугой клубок в самом низу живота.

– Почему сразу он? – удивилась Ольга. – Может, и впрямь бытовое преступление. Убийство на почве ревности, так сказать.

– Угу, – буркнула я. – И именно тогда, когда айтишник компромат на Петрова нашел. Странное, конечно, совпадение: сначала Андрюша, потом этот.

Ольга пожала плечами:

– В жизни и не такое случается.

Сама не знаю почему, но мне очень хотелось в это поверить. Хотя кого я обманываю? Мне прекрасно известна причина этих моих эмоций… Додумать мысль до конца я не успела – раздавшаяся трель дверного звонка заставила нас вздрогнуть.

– Ты кого-нибудь ждешь? – спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Не-е-е-ет, – заикаясь, ответила Ольга. – Вовка на работе, да и у него, если что, ключи есть.

Я метнулась к кухонному ящику и, выдвинув полку со столовыми принадлежностями, достала топорик для рубки мяса. Ольга вооружилась молотком для отбивания бифштексов. Осторожно приблизились мы к двери и по очереди взглянули в дверной глазок.

– Петров, – констатировала подруга уже известный мне факт.

– Собственной персоной, – ответила я и на всякий случай спрятала топорик за спину – не то чтобы считала, будто стоящий за дверью субъект больше не представляет для меня угрозы, но вспомнила о добре и гуманизме – все же живое существо, жалко по нему топориком стучать.

Что касается Ольги, то, судя по выставленному вперед боевому молотку, она об идее непротивления злу насилием то ли забыла, то ли не знала вовсе. Вид подруга имела очень воинственный. Уверена, Петров с компанией (а вряд ли он явился один) ретируются бегством, как только увидит отчаянную домохозяйку с молотком для мяса в руках. Поверьте, нет ничего страшнее накачанных телесериалами женщин – они заочно такие курсы боевого бойца прошли, куда там «Альфе»!

– Оль, пожалуй, это лишнее, – указала я на кухонный инструмент и, поникнув головой, открыла дверь, тут же об этом пожалев – Петров церемониться не стал: словно фурия, влетел в дом, сметая все на своем пути. В том числе и меня. Ольге повезло – она успела юркнуть в спальню и надежно там забаррикадироваться. Подозреваю, все тем же молотком, просунув его между дверных ручек.

– Ты что себе позволяешь? – четким, тихим голосом поинтересовался мужчина, еле сдерживая ярость, прижимая меня к стене. – Что это такое? – Он схватил меня за плечи и пару раз сильно тряхнул.

Ответа на этот вопрос у меня не имелось. Если честно, я вообще не планировала встречаться с шефом до тех пор, пока сама не решу, что пора это делать. Кто ж знал, что все так выйдет?

Хотя, конечно, мне полагалось об этом знать. Надеяться, будто Стершин с его-то связями и навыками нас не найдет, по меньшей мере, глупо. Однако к встрече с Сергеем, учитывая обстоятельства нашего последнего свидания, я оказалась не готова. Чего не скажешь о нем.

– Марш в машину! – приказал он, хватая меня за руку и увлекая прочь из дома.

– Эй, чего это ты раскомандовался? – возмутилась я. – Никуда я с тобой не пойду!

– Пойдешь, пойдешь, как миленькая пойдешь! – Петров и раньше не тянул на роль сказочного принца, теперь и вовсе превратился в злобного колдуна. – Хотелось бы тебе напомнить, – прошипел он, – что ты совершила как минимум два, а то и три уголовно наказуемых деяния. Довела меня до беспомощного состояния, причинила вред здоровью Светланы и лишила ее свободы. Это вообще отдельная статья. Санкции сейчас и не вспомню, но исправительными работами вряд ли отделаешься!

Решимость в голосе шефа, молнии, которые он метал в моем направлении, – все это свидетельствовало о том, что он шутить не намерен.

Единственное, что мне оставалось в подобной ситуации, это пустить в ход свое самое главное оружие – громкие и безутешные слезы. Старательно размазывая их по лицу, заботясь о том, чтобы тушь оставляла жирные следы (для усиления эффекта), я бормотала нечто нечленораздельное про то, что не хотела, не специально и вообще «так получилось».

Расчет оказался верным – пущенные стрелы достигли цели: судя по виду Петрова, тот, мягко говоря, находился в замешательстве. Видимо решив, что у меня обычная истерика, а может, просто потому, что соскучился (второй вариант менее вероятен, но зато более приятен), Сергей подошел ко мне, взял за плечи и, притянув к себе, страстно поцеловал в губы.

Раздался грохот – это Ольга, наблюдавшая картину через стекла межкомнатных дверей, уронила молоток. И, судя по ее дикому воплю, прямо себе на ногу.

– Не обращайте внимания! – тут же прокричала она голосом, в котором слышалась плохо скрываемая боль, – и вообще, ведите себя так, будто меня тут нет. А меня, собственно, и нет. Мне тут окошки помыть нужно, а то, знаете ли, ужасно грязные и…

Что именно следовало за «и», узнать нам оказалось не суждено, так как внезапно раздавшийся грохот разлетающегося стекла прервал Ольгину пламенную речь. Поначалу я решила, что это она сама грохнула по нему молотком, но раздробленный деревянный косяк входной двери и отскочившая от него щепка опровергли эту теорию.

– Ложись! – крикнул Сергей и повалил меня на пол, накрывая своим телом. Осознавав, что произошло, я принялась биться под ним, словно пойманная в силки птица.

– Пусти! – кричала сдавленно, – там Ольга! Оля, Оленька, с тобой все в порядке?!

– Ага, – растерянно проговорила подруга, появляясь в дверном проеме. – Кажется… – не слишком уверенно добавила она и, отняв от уха руку, вперила в нее свой взгляд. – Ой, кровь, – прошептала подруга перед тем, как грохнуться в обморок…

– Это произвол! – вопила подруга два часа спустя. – Я буду жаловаться! – кричала она, колотя кулаками в незапертую, между прочим, дверь. Затем, окончательно войдя в роль героини «Кавказской пленницы», принялась крушить дорогой фарфор.

Я наблюдала за происходящим с дзен-спокойствием.

Наконец Ольге надоела роль пациентки психиатрической клиники, и она тут же примерила на себя другую – гордой, не сломленной врагами партизанки. Всем своим видом она демонстрировала, что никакие пытки, никакие угрозы не заставят ее изменить своей позиции и выдать врагам тайны.

Как назло, враги никакие тайны выпытывать не собирались и даже не появлялись в комнате, поэтому героизм пропадал зря. Даже обидно как-то стало.

Может, пойти намекнуть Стершину, чтобы он провел допрос и узнал, целовалась Ольга в восьмом классе с Ромкой Овечкиным или нет? Мне она так за годы дружбы и не призналась, возмущенно отрицая даже возможность подобного, ведь Ромка был моей первой любовью. Но меня всегда не покидало ощущение, что подружка мне врет. Во всяком случае, основания подозревать это у меня имелись.

Хотя, с другой стороны, на кой ляд мне эта информация спустя столько лет? Может, пусть Стершин лучше выпытает секрет Олькиных маринованных огурчиков? Уж что она в них такое кладет, что они получаются такими вкусными, никак выяснить не могу. А тут такой шанс!

Или все же не стоит? Кто его знает, какие у эсбэшника методы допроса: а ну как иголки под ногти станут совать? Ну их, эти огурцы, к чертовой бабушке – такой ценой точно в горле застрянут.

Тем более мне все равно было не успеть за меняющимися Ольгиными образами – я только подумала о том, чтобы обратиться к Стершину, как ей уже надоела роль отважного партизана. Она плюхнулась на диван и потянулась к стоящей на столе вазе с фруктами. Схватив из нее пузатую краснощекую грушу, смачно вонзила зубы прямо в спелую мякоть. Истекаемый соком фрукт вымазал ее с ног до головы. Вздохнув, я протянула ей носовой платок, который она тут же презрительно отвергла.

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая