Глоток лета со вкусом смерти (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/54
• Следующая

— Понятия не имею. Хотя допускаю, что Антон Владимирович был не слишком примерным семьянином, — словно нехотя, добавила она, выдержав короткую паузу.

— То есть, он изменял своей жене? — уточнил Проскурин.

— Я бы не хотела говорить о том, в чем не уверена, — уклонилась от прямого ответа Рената.

— Ну, допустим. А все остальные гости? У них могли быть с погибшим какие-нибудь счеты?

Артем и Рената переглянулись.

— Не знаю, — опять заговорила Рената. — И вообще, я почти всех присутствующих здесь вижу в первый раз. Кто-то мне симпатичен, кто-то нет, но это мои личные впечатления, и они не имеют к вашему расследованию абсолютно никакого отношения. Вам этот вопрос лучше задать Егору Николаевичу.

— Согласен, мы вам вряд ли сможем помочь, — поддакнул Новицкий, подавив очередной зевок.

— Да-а! — протянул Проскурин. — И последнее. Взгляните, вы узнаете эту девушку?

Он достал из портфеля посмертный снимок найденной вчера в лесу незнакомки.

— Какая некрасивая, — довольно равнодушно откликнулась Рената, разглядывая лицо на фотографии, — Это та самая несчастная, о которой вы вчера нам рассказывали?

— Именно, Рената Олеговна. Вы уверены, что никогда не встречали ее?

— Уверена. Хотя у нее такая невыразительная внешность, что на нее вряд ли обратишь внимание. Я вполне могла видеть ее где-нибудь на улице, но даже если и так, то сейчас вряд ли бы вспомнила.

— А что скажете вы? — обратился Проскурин к Артему.

Тот протянул руку и взял фотографию. Некоторое время он рассматривал снимок. На секунду капитану вдруг показалось, что маска безразличия сменилась смятением и даже испугом, но в тот же момент это прошло.

— Нет, я ее не знаю, — наконец проговорил он. — Ты права, иметь такое лицо — просто оскорбление природе!

— Скажите, а в субботу, в районе десяти часов вечера кто из гостей покидал банкет?

Молодые люди недоуменно пожали плечами.

— Я, честно говоря, на часы не смотрела, — ответила Рената, — Да и вообще, после официальной части все разбрелись кто куда. Сама я ушла часов в одиннадцать. Терпеть не могу поздно ложиться.

— Я тоже не могу сказать ничего определенного. Все разговаривали, входили-выходили. Кстати, в десять часов началась живая музыка. Этакая тягомотина из Страдивари и Рахманинова, — добавил Артем.

— В смысле? — не понял Проскурин.

— Артем имеет в виду, что были скрипка и фортепиано, — пояснила Регина и бросила укоризненный взгляд на жениха.

— А, понятно, и что?

— Ну, народ начал подтягиваться. Не понимаю, как такое может нравиться!

— А, может быть, вы помните, кого в тот момент точно не было?

— Не, не помню, потому, что сам вышел. Терпеть не могу все эти классические слюни-сопли! — усмехнулся тот.

— А вы, Рената?

— Боюсь вас огорчить, но я точно не помню. Кажется, я разговаривала с Кристиной, а, может быть, это было позже. Помню Егора Николаевича, он беседовал о чем-то с Ильей Борисовичем Пахомовым и Добрыниной. Кажется, еще Кравчуки сидели за столом. Он все пытался себе подлить коньяка, а его жена протестовала, — Рената улыбнулась, — Вот, пожалуй, и все. Но я повторю — я не могу ручаться! Никто же не знал, что эта информация может когда-нибудь понадобиться!

— Ну, хорошо, а во сколько вы проснулись в воскресенье?

— Я — около восьми. Решила до завтрака сходить в спортзал и поплавать в бассейне.

— Вы никого не заметили, когда вышли на улицу?

— Нет, только садовник копался на клумбе. А в зале я встретила Диму Кострова.

— Он уже был там? — насторожился Проскурин.

— Да, я пришла позже него.

— Ясно, — Проскурин сделал еще одну пометку в своем блокноте, — Скажите, вы в то утро проходили мимо коттеджа Крутицких?

— Да, конечно, я же уже говорила, что это по пути от нас в главный корпус.

— И? Ничего не заметили?

— Абсолютно! — покачала она головой. — Тихо было, только птицы пели.

— А вы, Артем Павлович? Тоже по утру занимались спортом?

— Я спал, капитан! — развязно улыбнулся Новицкий, — Ненавижу ранние подъемы.

— Что ж, спасибо. Я, пожалуй, пойду, — Проскурин взглянул на часы и, подхватив свой портфель, встал.

— Я вас провожу, — вызвалась Рената.

Проскурин накинул куртку, подхватил свою папку и они вышли в коридор.

— Кстати говоря, мне показалось, что Кристина Кострова вас недолюбливает.

— С чего вы взяли? — Рената удивленно приподняла брови.

— Она почему-то настаивает, что убийства совершили именно вы. До свидания!

Проскурин шагнул в серую морось и, поплотней запахнувшись, медленно двинулся по тропинке. После теплого помещения, на улице его моментально пробрал озноб. Поспать сегодня удалось всего часов пять, а под утро еще и давление подскочило.

Ботинки уже промокли насквозь и противно хлюпали, в животе подозрительно бурчало. Жена Ленка приготовила ему с собой бутерброды, но он забыл их взять. Надо хотя бы выпить горячего чаю, на большее при здешних-то ценах рассчитывать не приходилось.

Настроение было ниже уровня моря. Черт бы побрал этот «Сосновый»!.. Он направился в сторону кафе. А сразу после надо бы снова наведаться к Крутицкой. Проскурин уже дважды за утро звонил в дверь ее коттеджа, но ему никто не открыл. Да, набралась вчера тетка не слабо! Хорошо бы к обеду очухалась. Может, зря он вчера не забрал ее в отделение? Хотя начальство, в лице майора Коптева, одобрило его решение отложить допрос. Да и чего опасаться? Никуда она из «Соснового» не денется. Петрович вчера сказал, что в ее крови на момент обнаружения трупа было, как минимум, три промилле.[4] Для того чтобы хоть как-то начать соображать, Элле Эдуардовне необходимо почивать часов, эдак, двенадцать, а то и больше.

Сегодня капитан уже успел поговорить с Костровыми, Кравчуками, Пахомовым, Шепсом, а теперь к ними присоединились и Рената с Артемом. Полдня — коту под хвост. По существу, ничего, что могло бы хоть как-то пролить свет на случившееся. Погибшую девчонку так пока никто не и опознал, а мотив для убийства Крутицкого был только у его жены. Судя по всему, погуливал любезный Антон Владимирович на сторону, еще как погуливал! Иначе о чем еще могла идти речь в разговоре, случайно подслушанном Скворцовой в ночь с субботы на воскресенье?

Итак, что мы имеем на данный момент?

Первые, с кем пришлось пообщаться в это утро, были Кристина и Дмитрий Костровы. Он — целеустремленный, молодой карьерист, она — довольно неглупая, но излишне нервная и стервозная девица. Вскоре стало понятно, что между супругами не все гладко, а кроме всего прочего бросалось в глаза то, что Кристина слишком уж нелестно отзывалась о Ренате. Проскурин усмехнулся. Оно и понятно! Кристина на ее фоне кажется унылой бесцветной амебой. Банальная женская зависть, а может и ревность. Рената, бесспорно, шикарная женщина. Таких, как она — одна на миллион. От воспоминаний о ее смуглой шелковистой коже, по телу пробежались мурашки. Капитан силой воли отогнал неуместные мысли.

Все это интересно, и даже пикантно, но к совершенным преступлениям не имеет никакого отношения.

По существу Проскурин от Костровых так ничего и не добился. Когда он прямо спросил, кто, по их мнению, из присутствующих здесь людей мог совершить убийство, Кристина сразу же назвала имя Ренаты. По ее словам, эта девушка готова пойти по головам ради собственного благополучия. Однако, вопрос о том, какая связь могла быть между «благополучием» невесты Артема и погибшими, поставил ее в тупик.

Хотя, после разговора со Скворцовой, надо бы получше приглядеться к Кострову. Ведь именно он утром в воскресенье встал ни свет ни заря и побежал в тренажерный зал. Неужто так сильно спорт любит? Или он специально хотел остаться наедине с Ренатой? А может, перед тем, как появиться там, он взял, да и зарезал Крутицкого? Все бы хорошо, но мотива здесь пока нащупать не удалось.

• Предыдущая
• 36/54
• Следующая