Глоток лета со вкусом смерти (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая

— Я тоже так считаю, — произнес он. — Вот только кто он, никто не знает. Сама Наташа никому ничего не говорила, да и то, что удалось накопать ее старшей сестре, нам тоже пока неизвестно. Думаю, что именно этой информацией она и шантажировала покойного Антона Владимировича. Я, конечно, могу только предполагать, но мне кажется, что Катя просто хотела вернуть своего племянника. Она поняла, что официально сделать этого не получится, и затеяла собственное расследование. Судя по всему, узнала она много такого, что очень не понравилось Крутицкому, и даже напугало его.

— Так значит, это все-таки он убил Катю Белову? — спросила Алиса.

— Бред! — категорически возразила Марина Вячеславовна, — Антон был ужасным трусом. У него кишка была тонка для такого. Вот тихая подлость — это его! Но убить своими руками — нет!

— Мне тоже так кажется. Кроме того, ведь и он тоже умер не своей смертью, — согласился Шатров.

— А как же Элла? — спохватилась Алиса, — Она действительно сама отравилась снотворным?

Шатров вдруг резко встал и начал быстро ходить по комнате. Алиса и Добрынина сидели молча, глядя на него, как завороженные.

— Вот оно! Ну, конечно же! Как же я раньше не сообразил! — воскликнул он наконец и звонко хлопнул себя по лбу, — Элла никогда не могла бы этого сделать! Помните, Марина Вячеславовна, что именно она сказала вчера за обедом, когда Эрнест Фридрихович предложил ей таблетки от головной боли? Она тогда ответила, что никогда не принимает никаких лекарств!

— Точно, Элка упомянула, что у нее аллергия на многие препараты, — возбужденно подтвердила Добрынина. — Ай да Шатров! Получается, это были не ее таблетки! Это еще раз доказывает, что ее убили…

— И убили очень вовремя, — подхватила Алиса. — Ты прав, Сережка, есть кто-то третий.

— Замечательно! — саркастически усмехнулась Марина Вячеславовна, — В этом случае у нас выбор богатый! Чисто теоретически, отцом ребенка мог быть любой представитель мужского пола. Например, тот же Дима Костров, или Пахомов, или Кравчук…

— Марина Вячеславовна, мы действительно, можем гадать до бесконечности, — прервал ее разбушевавшуюся фантазию Сергей. — Единственное, что нам может помочь — это те самые бумаги, собранные Катей, о которых шла речь. Что-то в них было такое, отчего этот человек начал убивать. Причем, заметьте, — Сергей поднял вверх указательный палец, — он не опасался того, что мог рассказать Касаткину лично я. Ему было все равно, захочет ли Егор Николаевич вести дела с Крутицким или нет. Ему было важно заставить замолчать тех, кто, так или иначе, оказался в курсе истории с ребенком Наташи Беловой.

— Ты считаешь, что Элла Эдуардовна знала о том, чем на самом деле занимался ее муж?

Шатров развел руками.

— Этого мы пока тоже не знаем наверняка. Думаю, вряд ли. Мне кажется, что ее просто-напросто сочли идеальной кандидатурой, на которую можно свалить вину за все произошедшее. А прийти к этой гениально мысли нашему мистеру «X» помог сам капитан Проскурин. Слишком уж он уцепился за версию о ревнивой супруге и напирал на нее изо всех сил.

— Это точно, — снова поддакнула Марина Вячеславовна. — Причем, все остальные возможности он даже и не рассматривал, хотя я лично, очень непрозрачно намекнула ему, что, скорее всего, дело в том, что под прикрытием фонда Крутицкого проворачивались некие махинации. И, кстати, настоятельно посоветовала ему поговорить с тобой.

— Быть может, дело и не закрыли бы так быстро, если бы не внезапная кончина главной подозреваемой, — продолжил свою мысль Шатров, — В конце концов, Элла Эдуардовна, как женщина вполне обеспеченная, вполне могла нанять грамотного адвоката, который бы мигом развалил обвинение, но тут, очень кстати, Крутицкая умирает, да еще, якобы, сама признается во всех смертных грехах.

— Да, ребята, профессионально сработано, нечего сказать! — вздохнула Добрынина. — И что мы теперь будем делать?

— Пока не знаю. Мне надо подумать.

— И сколько ты будешь думать? — нетерпеливо спросила Марина Вячеславовна.

— Пока не систематизирую все факты. Кстати, надо бы собаку нашу вывести погулять, — рассеяно добавил он.

— Я уже. Между прочим, у меня сегодня тоже состоялся весьма необычный разговор, — сообщила Алиса.

— С кем это?

— С Викторией Алексеевной Касаткиной. Она изо всех сил пыталась меня убедить повлиять на тебя.

— Не понял? В каком это смысле? — искренне удивился Шатров.

Добрынина тоже изумленно уставилась на Алису.

— Просто ей кажется, что ты лезешь не в свое дело. Она, якобы, хорошо знала Эллу. По ее словам, она была очень ревнивой и неуравновешенной женщиной, крайне озлобленной на своего мужа за постоянные измены. И то, что произошло — очень печально, но вполне логично. Виктория Алексеевна дала мне понять, что ни она, ни ее муж не желают больше копаться в этой истории. Их вполне удовлетворяет официальная версия полиции.

— Вот значит как! — присвистнула Марина Вячеславовна. — Интересный поворот! Ах, Вика, Вика! Что ж ты так нервничаешь-то?

Сергей машинально вытащил из кармана слегка смятую пачку и вытянул оттуда сигарету. Он начал ее крутить между пальцев, отчего вскоре на полу образовалась целая горка табака. Спохватившись, он нагнулся, кое-как собрал мусор, выбросил в урну, и, не говоря больше ни слова, ушел на балкон.

— И что это значит? — недоуменно подняла косматые брови Добрынина.

«Точь-в-точь — сова из мультика про Винни Пуха!» — подумала про себя Алиса.

— Он же сказал — ему надо подумать, — улыбнувшись, сказала она вслух, — Сережка всегда так делает, когда чем-то сильно озадачен. Не обижайтесь на него, Марина Вячеславовна.

— Да у меня и в мыслях не было обижаться. Ладно, тогда и я, пожалуй, пойду. Тоже поразмышляю, может чего-нибудь и надумаю.

Марина Вячеславовна поднялась и накинула плащ. Мурка сонно завиляла хвостом и проводила гостью ленивым «Гав!».

Алиса закрыла дверь на ключ и, не выключая свет и не раздеваясь, прилегла на кровать. Сон подкрался незаметно, и уже через пару минут глаза ее слиплись сами собой.

…На улице светило солнце, напоминающее огромный раскаленный пылающий шар, закрывший собой половину неба. И свет его был настолько ярким и неестественным, что казался скорее электрическим. Глаза болели и слезились. Не в силах больше выдерживать эту бешеную огненную вакханалию, Алиса задернула шторы, обернулась и ахнула. Их комната вновь была перевернута вверх дном.

Большущий матрац, сброшенный на пол и вспоротый чьей-то безжалостной рукой, ощетинился колючими пружинами и клоками синтепона. На кресле лежал чужой черный плащ, свешиваясь по сторонам, словно гигантский парашют. Ваза, в которой стоял букет из ромашек и колокольчиков, была перевернута и вода, вытекшая из нее, залила светлый ковролин. Но вот странно — почему-то пятно это было не бесцветным, а бурым.

Алиса в ужасе застыла, глядя на эту жуткую картину. Тут ее нос уловил какой-то тошнотворный запах. И запах этот с каждой секундой усиливался. «Кап!» — вдруг услышала она. Из опрокинутой вазы вылилась еще одна капля. И это была не вода. Потому что вода никогда не бывает такой красной и тягучей. Это и не вода — с пугающим спокойствием поняла вдруг Алиса. Это кровь. И я чувствую ее запах. Это запах смерти и страха. Где же Шатров? Почему он бросил меня здесь одну?

В этот момент она почему-то подумала, что Сергей вряд ли ей поверит, если она расскажет ему о том, какая чертовщина творится в их доме. Трясущимися руками она вытащила из кармана телефон и решила заснять страшную картину. Странно, но в объективе камеры она вдруг увидела бесформенную фигуру, одиноко сидящую на голом остове кровати. Убрала телефон — фигура исчезла. Вновь взгляд сквозь объектив и опять — человек. Он сидел спокойно, устремив взгляд в пространство, но Алиса, как ни старалась, не могла разглядеть его лица. И вдруг он заговорил, вернее, заговорила она, ибо это была женщина.

— За что?! Я так хотела жить. Просто жить, радоваться солнцу и дождю, ходить по улицам и покупать мороженое, слушать пение птиц по утрам. Это ты виновата. Ты!

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая