На линии огня - Тамоников Александр Александрович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/52
• Следующая

— Где эта записка? — спросил Черников.

— У меня.

— Дай, пожалуйста.

Злата достала из кармана передника листок из записной книжки, протянула его Александру.

Черников прочитал:

— Капитан СБ, Зденек Плех. Телефон №… Ясно.

— Что теперь делать, Саша? Позвонить ему?

— Не сразу. Надо, чтобы наш фиктивный разрыв выглядел правдиво. Я завтра объявлю в части, что прекратил с тобой все отношения, а ты немного потяни время. До понедельника.

— Как же мы будем встречаться?

— Самый безопасный вариант — на квартире твоей мамы. Но согласится ли пани Мария скрывать нас?

— Согласится, — не задумываясь, ответила Злата.

— Но ей на людях надо показывать, что она осуждает то, что дочь связалась с русским офицером.

— И это она сделает.

— Встречаться будем днем. Это неудобно, но пока все не успокоится, так будет безопасней. Позже вернемся к обычной жизни.

— Святая Мария, почему нам не дают жить, как обычным людям?

— Потому, что я офицер иностранного государства. Все, Злата, сегодня каждый ночует у себя. Завтра я позвоню из части сюда, и ты скажешь, когда и куда мне прийти. Я приду, и мы забудем обо всем, что нам мешает.

Молодая женщина улыбнулась:

— Да! Хоть эти несколько часов будут приятными.

— Я пошел, и больше заходить в кафе не буду.

Александр поцеловал любимую женщину и, кивнув пани Марии, вышел из кафе. Эту ночь он провел дома. И дважды за ночь к нему являлся посыльный по штабу. Солдат не скрывал, что замполит приказал дежурному периодически проверять, дома ли находится Черников. А утром, в 5.00, Александр, выйдя из квартиры, увидел в фойе парторга, старшего лейтенанта Михаила Овсянина.

— А ты что тут делаешь, Миша? — удивился Черников. — Уж не к соседке ли моей нырял?

— Да нет, Саша. Елисеев приказал посмотреть, как ты пойдешь на службу. В смысле, один или с дамой.

— Тебе показать квартиру?

— Да брось ты! Что я, ищейка? Мне плевать, с кем ты ночевал и есть ли кто у тебя на хате.

— А как же партийная мораль? Ты должен в унисон петь с замполитом.

— Должен, но не обязан. Я лично не понимаю, почему наш холостой офицер не может связать свою судьбу с чешкой. Что в этом такого?

— Наверное, наши власти боятся, что, разрешив подобную практику, многие наши офицеры захотят жениться на чешках, полячках, мадьярках, немках и оставаться за границей, уволившись из ВС.

— Может быть. Но все равно дурость.

— А где у нас не дурость?

— Ну ты не обобщай. И не утрируй. Союз — сверхдержава, и должна быть дисциплинирована, иначе от сверхдержавы и следа не останется.

— И кому надо это противостояние Востока с Западом? Что, без этого жить бы не смогли?

— А вот этого, Саша, я от тебя не слышал.

— Ладно. Идем, а то на подъем опоздаю. Тебе Елисеев выходной предоставит, а мне до завтрашнего утра в части торчать, да еще парково-хозяйственный день проводить.

Офицеры спустились вниз и пошли в сторону гарнизона. Прав оказался Агранов. Тактика поведения, предложенная им, полностью себя оправдала. Объявив о «разрыве» отношений с чешской девушкой, Черников вышел из-под прессинга политорганов и их пристального внимания к его особе. В то же время он продолжал встречаться со Златой. И эти встречи, сопряженные с известным риском, еще более усиливали чувства молодых людей. Обстановка, как и предсказывал Агранов, в конце концов устаканилась. И если бы не перевод особиста, то, возможно, все закончилось бы для Черникова и Златы благополучно, дотянули бы они до смены высшего руководства страны. Но отъезд Геннадия резко повлиял на ситуацию.

18 августа 1984 года, в субботу, после окончания совещания подготовки части к осенней проверке комбат попросил заместителя по вооружению задержаться. В кабинете командира части Злобин, хитро улыбаясь, спросил у Черникова:

— Ну, как твои дела со Златой? Не остыли еще чувства?

— У нас все нормально, Сергей Борисович.

— По лезвию ножа ходите.

— Что ж поделать, раз иначе нельзя.

— Да, ничего не поделать. Но я пригласил тебя не для того, чтобы обсуждать личные проблемы. Тебе завтра с утра надо убыть на полигон Либава. Там уже находится взвод первой роты. Задача предельно проста: подготовить «директрису» для предстоящих стрельб. Все необходимое для этого там имеется.

— Командир взвода не справится с этой предельно простой задачей? — спросил Александр.

— Справится, но ты же знаешь Шестова. Лейтенант из молодых, да ранних. Подразделение держит в кулаке, а сам иногда позволяет себе то, чего не должен позволять. Вчера, к примеру, после обустройства взвода в нашем районе Шестов встретил на полигоне своего однокурсника. Уж где и как пересеклись их пути неведомо, но в итоге ребятишки на «ЗИЛе» автовзвода вечером решили прокатиться до близлежащей деревушки, отметить встречу. В результате одному чеху подбили глаз, бармена заставили петь на стойке «Катюшу». Разбили витринное стекло, сломали два стула. Естественно, забыв расплатиться, попытались свалить, прихватив с собой по паре бутылок водки. На «хвост» им села полиция, которая сообщила о хулиганстве коменданту гарнизона. Лейтенантов встретил караул. Сейчас Шестов сидит на «губе» со своим однокурсником. Личный состав предоставлен сам себе. На вопрос, почему не посылаю на полигон ротного или зампотеха роты, ответ понятен: ротный догуливает отпуск, у зампотеха жена вот-вот родить должна. Поэтому ехать на полигон тебе, Александр Владимирович. Заберешь Шестова с гауптвахты, приведешь в чувство, организуешь работу — и в понедельник можешь вернуться.

— Дело с чехами замяли? — поинтересовался Черников.

— Да. Кому нужен лишний шум?

— Значит, с Шестовым по кабаку разбирательства не проводить?

— Нет. С ним позже разберется замполит. Но ты с Шестовым поговори, чтобы больше никаких выкрутасов. И что за мода у молодых пошла? Как выпьют, так обязательно дебош устраивают! Раньше такого не было. Мы курсантами, бывало, гусарили — особенно в городе, на танцах, перед девушками. Но уже офицерами — нет. В кабаки ходили, но не устраивали же погромы! А нынешняя молодежь с катушек слетает после бутылки водки — и в разнос.

Александр улыбнулся:

— Меняются времена, меняются люди. Прогресс — он во всем прогресс, и в хорошем, и в плохом.

— Вот здесь ты прав полностью. Раньше офицеру и в голову бы не пришло завязывать серьезные отношения с чешкой.

— На чем прикажете убыть на полигон?

— Возьми мою машину. Она мне в выходной не потребуется, а если вызовут в штаб дивизии, то у соседей «УАЗ» возьму. Так что поезжай на моей.

— Время убытия?

— После завтрака.

Черников прошел в полк. У дежурного спросил, на месте ли капитан Агранов, и получил совершенно неожиданный ответ:

— А особист с утра убыл в штаб дивизии. Впрочем, он уже у нас не служит. Завтра с утра прибудет новый.

— Черт, почему он мне об отъезде ничего не сказал?

Дежурный по полку пожал плечами:

— Не знаю. Но и для Агранова вызов в дивизию был неожиданным. Забрал в парке машину — и вперед. Только и передал командиру полка, что вместо него другой завтра прибудет. А кто, откуда, неизвестно.

Неприятно удивленный Черников вернулся в батальон. Ему еще до утра предстояло дежурить в части. Надо бы Злату предупредить — а то будет ждать, а он не придет. Испугается. Александр прошел в техчасть, где был установлен городской телефон. Уж кто и когда поставил здесь старый черный аппарат, не помнил никто, но он стоял на столе зампотеха и исправно работал. Черников, убедившись, что кроме него в отсеке техчасти никого нет, набрал номер кафе «Под каштаном», — ответила Злата.

— Привет! Что-нибудь случилось?

— Ничего страшного, просто завтра с утра я должен убыть в командировку на полигон.

— Значит, сегодня уже не приедешь?

— Не смогу, дорогая.

— А надолго уезжаешь?

— До понедельника, но могу и задержаться, так что ты не волнуйся. Как приеду, сразу сообщу.

• Предыдущая
• 37/52
• Следующая