Офицерская честь - Торубаров Юрий Дмитриевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/40
• Следующая

Но собравшимся его слова понравились. Зал стоя долго, бурно и восторженно приветствовал его слова. Талейран, хлопая со всеми, опять не удержался, чтобы не шепнуть Сийесу:

– Предложи им, – он кивнул на зал, – избрать его первым консулом, они немедленно поднимут руки.

Тот согласно моргнул глазами.

По всему было видно, что эта первая военная награда, та обстановка, в которой проходило награждение, на всю жизнь врежутся в память Бонапарта. Этот подарок стал для него очень дорогим. А с такими не расстаются всю жизнь. Разве что в особых случаях.

Графиня Жозефина Богарнэ, одна из прекраснейших женщин Парижа, на этот раз дольше обычного задержалась в гостях у своей дочери – красавицы Гортензии, мало в чем уступавшей своей матери. Графиня заигралась со своим внучонком. Она даже не скрывала от дочери, что внучонка любит сильнее, чем ее и сына Евгения.

– Не обижайся, – говорила она ей, видя, что при этих словах та обидчиво надувалась, – ты это поймешь, когда сама станешь бабушкой.

Маленький внучок был подвижным, шаловливым мальчиком. Он часто донимал и смешил свою бабулю разными, порой нелепыми вопросами. Ну, например, такими: «Почему ты носишь юбки?» И тут же сам отвечал: «Ты прячешь свои страшные ноги!» Это не оскорбляло бабушку, ибо она прекрасно знала, что они у нее очень красивы. Это она слышала от многих мужчин, отменных знатоков прекрасного. Поэтому она от души смеялась над словами внучонка и премило говорила, что это не так. Хотя ей было интересно, кто мог научить такому мальчика. Тот долго не запирался и с детской наивностью сказал, что это садовник Жан. Тому, бедняге, пришлось потом долго оправдываться.

Хотя графиня и называла себя бабушкой, но она была весьма молодой бабушкой. Она выдала замуж свою дочь чуть ли не девочкой. Да ее и саму, темпераментную креолку, в свое время поджидала такая же судьба. Жозефина Гаспар де Таше родилась на далекой солнечной Мартинике. Ее мать, аборигенша Роза Клер, произвела на свет дочурку от мужа-француза, наградив ее всеми прелестями местного колорита. Как все южные женщины, Жозефина созрела быстро. По мере взросления в ней развивалась присущая креолкам грация, наполненная плавностью, мягкостью, порой раскованностью и даже леностью. Похотливые взгляды мужчин все чаще останавливались на этом юном создании, грозя семье большими неприятностями. На это первой обратила внимание ее тетка Мария Дезире Реноден. Она хорошо знала жизнь острова. Ей было известно, что главную опасность представляли матросы, которых здесь много было.

Тетка пришла к сестре, матери Жозефины, и предложила скорее выдать дочь замуж.

– А то гляди, как бы не принесла в подоле.

– А где взять жениха? – поинтересовалась та.

– Есть! Да еще какой! Граф!

На острове была одна графская семья по фамилии Богарнэ. Граф, генерал-губернатор острова, был неравнодушен к жгучей креолке Марии, тете Жозефины. У Богарнэ был сын Александр, лейтенант королевской армии. Вполне самостоятельный человек. Когда жених увидел свою будущую невесту, на короткое время потерял даже дар речи.

Свадьба состоялась, и они уехали в Париж. Поселились на улице Тевеню. Их дом был угрюмый, холодный, застывший в своей пышности. Вскоре в Париж переехал и сам Богарнэ, который не мог оставить на Мартинике свою любовь. Таким образом, тетка оказалась рядом.

Грянула революция. Графа Александра Богарнэ за предательство интересов Республики приговорили к смертной казни. Гильотина работала безотказно. Жозефина стала вдовой, несмотря на свой юный возраст, с двумя детьми и без средств к существованию. И вдовой ее сделали эти злые якобинцы. Правда, ходили слухи, что якобы это было сделано исключительно из-за его прекрасной жены, в которую влюбился один из видных деятелей революции.

Удрученную, горюющую племянницу тетка не оставила и привела ее в салон мадам Терезии Тальен. Завсегдатаями были там разные пройдохи, развратники, карьеристы, жулики… Чтобы попасть в такой салон, женщина должна была показать тело. Жозефину не надо было учить. Она преподнесла себя с таким искусством, как будто занималась этим постоянно. Однажды там побывал Баррас. И вскоре этот «двигатель» революции оказался у ее ног. Жизнь повернулась к ней своей солнечной стороной. Казалось, этому не будет конца. Но все полетело к чертям, когда она увидела там странного человека. Он сильно хромал. Его горящие глаза, казалось, так и просвечивали людей. Его взгляд упал на ее стройную, гибкую фигуру. Она поняла, что очаровала его своим вздернутым носиком, внутренним огнем и знойной томностью. А он подумал: «Вот это находка! Она окупит многое».

Утром следующего дня у подъезда ее дома стоял замечательный экипаж. Высокий немолодой кучер постучался к ней в дверь:

– Вы графиня Богарнэ? – спросил он, сняв картуз.

– Я, – ответила она. – Что вам угодно?

Он прокашлялся, а потом спросил:

– Куда ставить карету и куда отвести лошадей?

– Какую карету, каких лошадей? – удивилась она.

– Ваших!

– Моих?

– Да, ваших, – кучер зачем-то поклонился.

– Откуда они? – продолжала она его допытывать.

– Вам их дарит господин Талейран.

Она пошла посмотреть подарок с намерением отослать его обратно. Но когда увидела, поняла, сколько завистливых глаз будут глядеть на нее. И… отдала распоряжение.

Когда они встретились, он попросил ее об одном: чтобы об этом подарке не знал Баррас. Она сдержала свое слово. Это было легко, потому что об этом ее никто не спрашивал. Ибо, глядя на нее, думали о другом.

Попался в ее сети и молодой, но уже прославленный генерал. Не обошлось здесь и без злого умысла. Талейран, проницательный, вездесущий политик, заботясь о своем будущем, к тому же обиженный Баррасом, весьма высокопоставленным лицом, решил ему отомстить и заработать себе кое-какие шансы.

Молодой генерал, о котором говорил и восторгался весь Париж, на лестнице в Директории нечаянно столкнулся с одним человеком, в результате чего тот упал. Генерал, извиняясь, помог ему подняться.

– Ничего, это бывает, – миролюбиво ответил пострадавший и попросил: – помогите мне, пожалуйста.

Генерал подал руку. Несмотря на свой невысокий рост и худобу, рука у него оказалась крепкой. Генерал и пострадавший, опираясь на руку виновника своего падения, прихрамывая, подошли к двери, ведущей на улицу.

– Вам туда? – кивнул головой пострадавший, показывая на выход.

– Да!

Выйдя, они разговорились. Генерал узнал, что пострадавший прихрамывает с раннего детства. Кроме того, он оказался интересным, наблюдательным человеком. Они долго стояли, обсуждая разные вопросы. Перед расставанием Шарль, так он назвал себя, пригласил генерала сходить куда-нибудь развлечься.

– Бонапарт, – представился и генерал.

Немного подумав, он дал согласие на предложение Шарля.

– Я заеду за вами, – сказал тот и подозвал извозчика.

На этом они и расстались.

Генерал уже не думал, что они встретятся. Но Шарль оказался человеком слова. Через некоторое время, под вечер, он появился в скромном Шербурском отеле на улице Фур-сен-Оноре и тихо постучал. Генерал открыл дверь. Перед ним стоял Шарль с гладко выбритым лицом и длинными, как у священника, волосами.

– Извините, господин генерал, – эти слова прозвучали мягко, но с внутренним почтением, что не могло не понравиться хозяину, и он широким жестом пригласил его в комнату.

– Явился, как и обещал, – сказал тот, усаживаясь на стул, предложенный генералом.

Гость оглядел комнату.

– Да, – протянул он, – так живут генералы у революционеров.

Наполеон насторожился: уж не провокатор ли какой? Ему тотчас припомнились сырые стены Форт-Карре. Появилось даже желание выставить его за дверь. Но тот, глядя на него, прочитал в глазах свой приговор и постарался быстро исправиться.

– Вы не подумайте чего-нибудь плохого. Кстати, я тогда не полностью представился: Шарль Морис Талейран-Перигор, бывший епископ Отенский, бывший королевский министр, – при этих словах он скривил рот. – Потом меня подобрал… Баррас. К вашим услугам, министр иностранных дел.

• Предыдущая
• 9/40
• Следующая