Большая книга ужасов – 43 - Усачева Елена Александровна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/60
• Следующая

Юрка глянул на обомлевшего Емцова – понимает ли он хоть что-то. Митька сглотнул. Ничего он не понимал!

– Вот и письмо это – с тем же эффектом, – торжественно сообщил ему Пулейкин, в душе гордясь своей догадливостью. – Не перепишешь – и на тебя несчастья посыпятся. Бабка твоя уже болеет! Чуешь, что будет дальше?

– Что будет дальше?

– Землетрясение, цунами и конец света. – Юрка попытался все это живописно изобразить. – Тоже мне колдуньи! Поналетели на нашу голову! – Он сунул приятелю записку. – Читай. Десять экземпляров надо написать. Не ошибись!

Емцов пробежал глазами по строчкам и медленно смял письмо в кулаке.

– Так это все из-за девчонок? – спросил он сурово.

– Из-за того, что земля круглая! Спрятаться тут негде. Не рви его! Тебе его еще переписывать.

– А чего от нее мать хочет?

– Чего хотят все матери? Чтобы она училась хорошо и спичками не баловалась. А та ее не слушает!

– Я все равно не пойму – при чем здесь мы? Мы-то что плохого сделали?

– Мы, наверное, тоже своих родителей не слушались, – предположил Пулейкин. – Твои что от тебя всегда требуют?

– Чтобы я рано спать ложился. Суп ел.

– Съел? – хмыкнул Юрка. – Ты давай ручку ищи с бумагой, нас скоро позвать могут.

– Куда позвать?

– По делу.

Пулейкин отобрал у приятеля тетрадку, вырвал два центральных листочка. Шорохи, звуки и даже, как ему казалось, запахи – все это кружилось вокруг него, наполнившись некими значениями, символами. Митька притих.

– Времени мало, – заторопился Пулейкин. – Мамашка Анькина так сказала: если мы ей не поможем, у всех наших родственников начнутся крупные неприятности. И Девочка об этом позаботится. Мою мать чуть машина не сбила, а вчера ее с работы уволили. У тебя бабка заболела. Муранов пока молчит, но и у него неприятности на подходе.

– Может, на компьютере набьем? – Митька с сомнением смотрел на письмо. Так много он давно уже не писал.

– Быстрее – от руки. Пока ты будешь с клавишами разбираться, мы время потеряем.

Писал Митька тоже не очень споро. От волнения его пальцы задеревенели, перестали слушаться. Каждая буква норовила соскочить со строчки и убежать.

– Ты пишешь письма и рассылаешь их, – Пулейкин расхаживал за спиной приятеля, для выразительности размахивая руками. – Бабка твоя выздоравливает. Одно письма мы подсунем Девочке, чтобы у нее тоже неприятности начались. Пускай отвлечется. Потом идем к Вербицкой, заставляем ее провести обратный ритуал. Освобождаемся от Девочки, потом помогаем Леоновой решить проблему с матерью. И – все!

– Что – все?

– Совсем – все. Как раньше! Все будет как раньше.

– А чтобы еще лучше – можно?

– Можно.

И тут зазвенел телефон. От неожиданности Емцов, впечатленный всем сказанным, уронил ручку. И, словно аккомпанируя его аппарату, запиликал Юркин сотовый – пришло сообщение.

Какая Леонова заботливая! «Не лезьте в это дело!» Коротко и ясно. То лезьте, то не лезьте!

– Это Муранов. – Митька появился из коридора с трубкой в руке. – Он говорит, что его пришли убивать.

– Дописываем письмо и бежим!

Они поделились – Емцов продолжил писанину начала письма, Пулейкин взял на себя его концовку. У Митьки помарок и зачеркиваний оказалось больше.

– Зачем мы только все это пишем! – орал Митька, в сердцах продырявливая уже порядком измятую бумагу острым кончиком стержня.

– Это у Вербицкой шутки такие, с проклятиями. Мы его сейчас этой Девочке передадим.

Последнее слово письма у Митьки вышло вялым зигзагом, потому что Юрка вырвал бумагу из-под его ручки.

– Остальные девять экземпляров на твоей совести. Не напишешь – тебя кошмары замучают!

– Митенька! Митя! – позвала внука бабушка, но Емцов проявил стойкость характера, быстро оделся и выскочил за дверь. Следом за Пулейкиным.

– Если мы все сделаем правильно, тогда твоя бабка выздоровеет, а моя мать опять найдет работу. Сорок восемь часов еще не прошло! – орал Юрка. Слова его относил в сторону ветер.

Они мчались по улице. Муранов жил дальше всех от школы, в сером трехэтажном доме, в квартире с высоченными потолками. Из родичей у него наличествовала только мама. Но столкнуться с ней ребятам не довелось. Они не успели войти в квартиру.

– Ребята! – раздался жалобный вопль, и они увидели Влада, балансировавшего на подоконнике второго этажа. Он норовил вот-вот свалиться на асфальтированную площадку под окнами. – Она сейчас дверь сломает!

– Ты бы с ней ласково поговорил… – крикнул Юрка.

– Издеваешься?

– Почти! – Пулейкин скомкал «письмо счастья» и забросил его в распахнутое окно. – Сунь это кикиморе в карман. Пусть порадуется! И в глаза ей не смотри. Думай о хорошем.

Не успел он договорить, а скомканный листок долететь до цели, как в окне появилось бледное лицо Черной Девочки. Комок бумаги попал ей прямо в лоб.

– Это тебе! – искренне улыбнулся Юрка.

Девочка начала медленно растягивать губы в ответной улыбке.

Влад свалился с подоконника в комнату. Судя по грохоту, он ухитрился всеми своими костями пересчитать ребра батареи. Девочка тоже исчезла, послышалась какая-то возня. И все затихло.

– А у нее есть карман? – упавшим голосом спросил Митька.

– Можно и за шиворот засунуть.

– Он положил, а она ему руку откусила!

За окном раздалось шебуршание. Пулейкин с Емцовым попятились.

– Честное слово, честное слово, честное слово… – быстро зашептал Митька.

– Ты чего? – Юрка боролся с диким желанием спрятаться за спину приятеля.

– Буду слушаться родителей и делать уроки! Только бы все обошлось!

Над подоконником показалась черноволосая голова Влада.

– Она исчезла, – хрипло произнес он.

– Сработало! – прошептал Митька. – Сработало! – заорал он как ненормальный и запрыгал вокруг Пулейкина в бешеном танце племени маори.

Юрка мрачно покачал головой:

– Ничего не сработало. Все только начинается. – Он задрал голову. – Ты спуститься можешь?

– Если мама разрешит, – неуверенно сказал Влад.

– Мама – это святое, – пробормотал Юрка, чувствуя, что в ближайшее время с их мамами будет еще много проблем.

Муранов снова исчез.

– Надо к взрослым идти, все им рассказывать, – проявил предательское настроение Митька. – Как это можно – ни за что ни про что пожилого человека убивать?! Нормальным людям ноги ломать?!

– Значит, можно. «За что» – это всегда найдется.

Емцов посмотрел на него недоверчиво, видимо, оставшись при своем мнении.

– Ну что, что тебе дадут эти взрослые? – не выдержал его молчаливого несогласия Юрка. – Что ты им скажешь?

– Что… – с готовностью начал Емцов и запнулся. – Что…

– Ага, что за тобой Девочка охотится с черными волосами, как в страшилке, и еще «письмо счастья» тебе подкинули, из-за которого бабка заболела! Так, да?

– Да! Придут полицейские с пулеметами и всех разгонят.

– Всех? – скривился Пулейкин.

– Всех! И Андалузию эту в первую очередь. Пусть в полиции разбираются – кто она и откуда? И зачем вообще все это делает.

– Ага, а она тем временем тебе предскажет смерть от свежего батона. И ты, что характерно, съешь батон – и помрешь! И никакая милиция-полиция тебя не спасет.

– Спасет. Она на то и существует, чтобы людей спасать.

– Из-за нас все это произошло, нам и разгребать, – назидательно изрек Пулейкин. – Разве тебе неинтересно самому узнать, в чем тут дело? Хочешь, чтобы все взрослым досталось? Они же тебе потом ничего не скажут. Увезут Андалузию в ее Францию, и молчок.

– Мне интересно, чтобы от меня все отстали.

– Тогда не забудь! Тебе еще девять писем надо написать, если хочешь, чтобы твоя бабка выздоровела. И чтобы от тебя все отстали.

– Я иду! – Это вновь появился в окне Влад.

Мама его отпустила.

Юрка победно улыбнулся. Если к мамам подобрать верную стратегию и тактику, то они неплохо поддаются дрессировке. Довольный, он сунул руку в карман, по привычке проверяя, что там с телефоном. Пропущенное сообщение. «Вербицкая».

• Предыдущая
• 47/60
• Следующая