Суд Проклятых - Романов Марк Александрович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/105
• Следующая

— … Потерялся, — Химера усмехнулась, облизываясь. — Но я его найду.

Она повела плечом, и исчезла в тёмном вихре, рассеявшемся прахом, запятнавшем пол и Шиффса.

Тот с трудом отнял руки от лица и застонал… «Какая женщина! — билось в его сознании, тихо сползающем в темноту. — Как же приятно быть человеком хотя бы в этом…»

1.3. Ханна Шойц. Шестой отряд. Фобос

2277 год

Я смотрю на алое, полуприкрыв глаза, вдыхая его запах, смешанный с горьким запахом гари и сладким запахом неизвестных мне трав поблизости.

Мне совсем не интересно, чем кончится сцена передо мной. Я итак это знаю. Ещё пять минут назад я сам стоял в той же позе, поглощая пищу, удовлетворяя свои инстинкты, наслаждаясь обильной жатвой. Сейчас я просто хочу спать. Как хорошо, что до вечера мне не придётся выходить на вахту. Сегодня очередь других братьев, я могу просто сидеть, изредка поглядывая в ярко-голубое небо над головой, прикрывая глаза от солнца, и вдыхать запахи…

Спорных было всего пятеро. Они стояли на коленях, со связанными за спиной руками, бессильно уронив головы на грудь. Никто не произносил ни слова, в полной тишине были слышны только приглушённые всхлипы молодой женщины, прижимавшей к груди мёртвое тельце маленькой девочки. Хмурый, мрачный до предела мужчина, с седыми висками на фоне иссиня-чёрной шевелюры, тенью замер у противоположной от спорных стены.

В сарай вошла невысокая женщина. В высоких блестящих сапогах почти до колен, облегающих тёмно-серых штанах и форменной куртке судьи. Её узкое бледное лицо не выражало никаких эмоций. Бесстрастные, почти мёртвые глаза смотрели совершенно спокойно. Она прошлась из стороны в сторону, давя каблуками сапог мелкие камешки, с хрустом разлетающиеся на крошечные осколки под ногами, остановилась напротив первого из спорных и ровным голосом осведомилась у мужчины рядом, чьи тёмные волосы покрывала седина на висках:

— Что он сделал??

Женщина едва заметно кивнула на первого спорного.

— Вырезал три семьи, — сглотнув, хрипло ответил офицер. Женщина склонила голову набок, сощурилась, разглядывая лицо мужчины, стоящего на коленях перед ней.

— Отправить в лабораторию, после последней вылазки нам нужны новые органы.

Осуждённый дёрнулся, в панике пытаясь отползти прочь, но ему не хватило сил. Он лишь завалился влево, бледный, как снег, шепча нечто неразборчивое в адрес женщины в форме.

— Следующий?

Она сделала шаг дальше, проходя мимо ряда спорных.

— Ослушался приказа не поджигать храм.

— Жертвы? — женщина холодно посмотрела в юное, почти мальчишеское лицо спорного.

— Старый священник, отказавшийся покинуть святилище.

— Умер в огне?

— Отказало сердце, — словно через силу, произнёс офицер, не двигаясь с места. — Он его сам вытащил, — мужчина кивнул на спорного.

— Отправить на уборку за шестым отрядом, после их поощрения, разумеется. Этот?

Женщина подошла к третьему из пятёрки.

— Он и два его союзника, — офицер указал кивком на двух спорных рядом, — изнасиловали несколько женщин и детей, заставив семьи смотреть на это. Вон та женщина — одна из них, — он махнул рукой на всхлипывавшую у стены женщину с мёртвым ребёнком. Судья медленно подошла к ней, по сараю разнёсся громкий хруст каменной крошки, который показался офицеру скрежетом зубов судьи. Женщина заглянула в лицо плачущей матери, потом долго и пристально всматривалась в мёртвое личико девочки на её руках, затем также медленно повернулась и глухо произнесла:

— Всех троих отдать в шестой отряд.

— Нет! — в панике завопил третий спорный, пытаясь упасть на земляной пол. — Нет, вы не можете! Нет, пожалуйста, только не в шестой отряд! Мы же ваши люди, мы прошли с вами не одну зону, мы вместе… мы же люди! Мы ваши люди!

— Идём со мной, — не желая выслушивать причитания размазывающего по лицу сопли и землю солдата, сказала судья, кивком позвав с собой женщину с ребёнком. — Ты увидишь наказание, если захочешь.

Та лишь молча кивнула, сильнее прижав к груди тельце дочки.

Наслаждение… какое же это наслаждение, о, боги мои! Невыносимое, разрывающее рецепторы в клочья, терзающее острыми иглами сознание, наливающее разум лёгкостью и сладостью. Наслаждение…

Плоть так сладка, что я не в силах устоять, не в силах остановиться. И вожделение, и страсть, и наслаждение самым древним, самым крепким инстинктом, инстинктом размножения.

Они называют это спариванием, сексом, удовлетворением. Что они могут об этом знать? Ничего. Ни-че-го… они — люди, простые организмы, слабые, сладкие.

Я другой. Мы все другие. Мы понимаем, как это безгранично прекрасно, невыносимо красиво и слишком сильно, чтобы устоять перед тёплой плотью, перед вкусом их страха, их агонии, их попыток отгородиться от нас…

— Я… я не понимаю…

Женщина с ребёнком не могла отвести взгляда от развернувшейся перед ней картиной, в ужасе и отвращении скривив рот.

— Что они делают с ними? Кто это вообще такие?

— Это то, что получилось из человека и насекомого. Тоже люди, только бывшие, бывшие когда-то богомолами. Не правда ли, прекрасный гибрид?

Судья не смотрела вперёд, глубоко затягиваясь сигаретой с крепким табаком. Она видела эту картину много раз, ей не требовалось смотреть на процесс наказания.

— Что они делают? Они же их насилуют и… едят… прямо в процессе едят, святый боже!

— Это — шестой отряд, — пожала плечами женщина в форменной куртке судьи. — Люди-богомолы имеют свои взгляды на инстинкты. Как и те люди, которые имели свои взгляды на вседозволенность в этом секторе.

Она развернулась и пошла прочь, громко хрустя мелкими камешками под каблуками высоких блестящих сапог.

июль 2278 года

Судья вошла во внутренние помещения опорного пункта доставки как раз в тот момент, когда позади невысокого каменного мешка садился транспорт с новой порцией доставленных на изменения людей.

Неуклюжая конструкция из нагромождения отсеков, внешних пузырей жизнеобеспечения и прилепленных тут и там переходов осторожно и аккуратно втискивалась на отведённую ей площадку, захваченная гравилучом станции.

Жадно затянувшись в последний раз, судья щелчком указательного пальца сбила горящий уголёк с сигареты и отбросила окурок в сторону, не позаботившись попасть им в утилизатор рядом.

Силовая мембрана входа мигнула радужной плёнкой, пропуская женщину внутрь. Со стороны казалось, будто любой желающий может так же свободно входить и выходить в центр переработки, но на самом деле в рамы входного портала были встроены сотни датчиков, посылавших мгновенный запрос, обрабатывающийся в течение наносекунд миллиардами циркулирующих в крови нанороботов, которые и давали искомую комбинацию ответного пароля.

Для судьи прошла секунда реального времени, и она оказалась перед старомодным лифтовым механизмом, должным привести её в криокамеру, где ожидали после последней разгрузки новые кандидаты на переделку или отправку в регулярные части сил МАСКи — Марсианского Альянса Силовых Корпораций.

МАСК, или МАСКа, взявшие в свои руки бразды правления по терраформации планет ещё несколько веков назад, крепко удерживала власть, безжалостно подавляя любые попытки бунтов или мятежей в своих рядах отдалённых подразделений, не забывая и про силы самообороны далёких колоний, которым не всегда нравились красные щупальца правительства.

Внезапно получившие в своё распоряжение не только сосредоточение строительных верфей новейших космических кораблей, оружейных заводов и транспортные узлы, но и силу распоряжаться всем этим добром, МАСКа в реальности показала, что значит натягивать эти самые маски до самых отдалённых глубин задницы.

Судья бросила безразличный холодный взгляд на переливающуюся голограмму из четырёх букв на двери криопомещения, и приложила ладонь к сенсорному замку.

• Предыдущая
• 5/105
• Следующая