Святой Грааль и Третий рейх - Телицын Вадим Леонидович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/60
- Следующая
Во– первых, подлинные государственные деятели вообще рождаются в стране только раз в очень крупный отрезок времени, а во-вторых, масса всегда имеет вполне определенное предубеждение как раз против каждого сколько-нибудь выдающегося ума. Скорей верблюд пройдет через игольное ушко, чем великий человек будет «открыт» путем выборов. Те личности, которые превосходят обычный масштаб золотой середины, большею частью сами прокладывали себе дорогу на арене мировой истории.
Что же происходит в парламенте?
Пятьсот человек золотой середины голосуют и разрешают все важнейшие вопросы, касающиеся судеб государства. Они назначают правительство, которое затем в каждом отдельном случае вынуждено добиваться согласия этого просвещенного большинства. Таким образом вся политика делается этими пятьюстами. По их образу и подобию эта политика большею частью и ведется. Но если мы даже оставим в стороне вопрос о степени гениальности этих пятисот народных представителей, подумайте только о том, сколь различны те проблемы, которые ждут своего разрешения от этих людей. Представьте себе только, какие различные области возникают перед ними, и вы сразу поймете, насколько непригодно такое правительственное учреждение, в котором последнее слово предоставляется массовому собранию, где лишь очень немногие обладают подлинными знаниями и опытом в разрешении тех вопросов, которые там возникают. Все действительно важнейшие экономические вопросы ставятся на разрешение в таком собрании, где только едва десятая часть членов обладает каким-нибудь экономическим образованием. Но ведь это и значит отдать судьбы страны в руки людей, которые не имеют самых элементарных предпосылок для разрешения этих вопросов. Так обстоит дело и со всяким другим вопросом. Какой бы вопрос ни возник, все равно решать будет большинство людей несведущих и неумелых. Ведь состав собрания остается один и тот же, между тем как подлежащие обсуждению вопросы меняются каждый день. Ведь невозможно же в самом деле предположить, что одни и те же люди располагают достаточными сведениями, скажем, и в вопросах транспорта и в вопросах высокой внешней политики.
Иначе оставалось бы предположить, что мы имеем дело лишь исключительно с универсальными гениями, а ведь мы знаем, что действительные гении рождаются, быть может, раз в столетие. На самом деле в парламентах находятся не «головы», а только люди крайне ограниченные, с раздутыми претензиями дилетантов, умственный суррогат худшего сорта. Только этим и можно объяснить то неслыханное легкомыслие, с которым эти господа зачастую рассуждают (и разрешают) о проблемах, которые заставили бы очень и очень призадуматься даже самые крупные умы. Мероприятия величайшей важности, имеющие гигантское значение для всего будущего государства и нации, разрешаются господами парламентариями с такой легкостью, как будто дело идет не о судьбах целой расы, а о партии в домино. Конечно, было бы совершенно несправедливо предположить, что каждый из депутатов уже заранее родился с атрофированным чувством. Но нынешняя система принуждает отдельного человека занимать позицию по таким вопросам, в которых он совершенно не сведущ, и этим постепенно развращает человека. Никто не наберется храбрости сказать открыто: господа депутаты, я думаю, что мы по такому-то и такому-то вопросу ничего не понимаем, по крайней мере, я лично заявляю, что не понимаю. Если бы такой человек и нашелся, то все равно не помогло бы. Такого рода откровенность была бы совершенно не понятна. Про этого человека сказали бы, что он честный осел, но ослу все-таки нельзя позволять испортить всю игру. Однако, кто знает характер людей, тот поймет, что в таком «высоком» обществе не найдется лица, которое согласилось бы прослыть самым глупым из всех собравшихся. В известных кругах честность всегда считается глупостью. Таким образом, если даже и найдется среди депутатов честный человек, он постепенно тоже переходит на накатанные рельсы лжи и обмана. В конце концов у каждого из них есть сознание того, что, какую бы позицию ни занял отдельный из них, – изменить ничего не удастся. Именно это сознание убивает каждое честное побуждение, которое иногда возникает у того или другого из них. Ведь в утешение он скажет себе, что он лично еще не самый худший из депутатов и что его участие в высокой палате помогает избегнуть худшего из зол. Может быть, мне возразят, что хотя отдельный депутат в том или другом вопросе не сведущ, но ведь его позиция обсуждается и определяется во фракции, которая политически руководит и данным лицом; а фракция-де имеет свои комиссии, которые собирают материал через сведущих лиц и т. д. На первый взгляд кажется, что это в самом деле так, но тут возникает вопрос: зачем же тогда выбирать пятьсот человек, раз на деле необходимой мудростью, которой в действительности определяются принимаемые решения, обладают лишь немногие. Да, именно в этом существо вопроса. В том-то и дело, что идеалом современного демократического парламентаризма является не собрание мудрецов, а толпа идейно зависимых нулей, руководить которыми в определенном направлении будет тем легче, чем более ограниченными являются эти людишки. Только на таких путях ныне делается так называемая партийная политика – в самом худом смысле этого слова. И только благодаря этому стало возможным, что действительный дирижер всегда осторожно прячется за кулисами и никогда не может быть привлечен к личной ответственности. Так и получается, что за самые вредные для нации решения ныне отвечает не негодяй, в действительности навязавший это решение, а целая фракция. Но таким образом всякая практическая ответственность отпадает, ибо такая ответственность могла бы заключаться только в определенных обязанностях отдельного лица, а вовсе не всей парламентской говорильни. Это учреждение может быть приятно только тем лживым субъектам, которые как черт ладана боятся божьего света. Каждому же честному, прямодушному деятелю, всегда готовому нести личную ответственность за свои действия, этот институт может быть только ненавистным. Вот почему этот вид демократии и стал орудием той расы, которая по своим внутренним целям не может не бояться божьего света ныне и присно. (Выделено мной. – В.Т.)
Сравните с этим истинно германскую демократию, заключающуюся в свободном выборе вождя с обязательностью для последнего – взять на себя всю личную ответственность за свои действия. Тут нет места голосованиям большинства по отдельным вопросам, тут надо наметить только одно лицо, которое потом отвечает за свои решения всем своим имуществом и жизнью. Если мне возразят, что при таких условиях трудно найти человека, который посвятит себя такой рискованной задаче, то я на это отвечу:
– Слава богу, в этом и заключается весь смысл германской демократии, что при ней к власти не может прийти первый попавшийся недостойный карьерист и моральный трус; громадность ответственности отпугивает невежд и трусов.
Ну, а если бы неожиданно иногда этакому человеку и удалось взобраться на такое место, тогда его сразу обнаружат и без всякой церемонии скажут ему: «Руки прочь, трусливый негодяй, убирайся прочь, не грязни ступеней этого великого здания, ибо по ступеням Пантеона истории проходят не проныры, а только герои!»
(Да, Копье будоражило мозг, превращало человека в орудие для исполнения его же замыслов, причем в орудие безжалостное… – В.Т.)
«До этих взглядов доработался я в течение моих двухлетних посещений венского парламента. После этого я перестал ходить в рейхсрат. В последние годы слабость габсбургского государства все более и более увеличивалась, и в этом была одна из главных заслуг парламентского режима. Чем больше благодаря этому режиму ослаблялись позиции немцев, тем больше в Австрии открывалась дорога для системы использования одних национальностей против других. В самом рейхсрате эта игра всегда происходила за счет немцев, а тем самым в конце концов за счет государства. Ибо в конце XIX столетия было ясно даже слепым, что притягательная сила монархии настолько мала, что не может больше справляться с центробежными тенденциями отдельных национальных областей.
- Предыдущая
- 50/60
- Следующая
