Страна мечты (СИ) - Савин Владислав - Страница 5
- Предыдущая
- 5/114
- Следующая
Это понял здесь, прежде всего, сам товарищ Сталин. И потому, у Бронзового Солдата, должного встать в Берлине, как в той истории — в руке будет не меч, а АК-42.
А я вспоминаю довоенные годы — как беззаботное счастливое детство. Когда я была доброй веселой Анечкой, не сомневающейся, что жизнь прекрасна, и завтра будет еще лучше. Я верю в это и сейчас — но вижу цену, которую приходится за это платить. А еще я вижу цель, ставшую для меня тем же, что еще два года назад, для меня была Победа — когда я была еще не посвященной в Тайну, «товарищем Татьяной» в оккупированной немцами Белоруссии. Я еще увижу девяносто первый год здесь, и чтобы «в СССР все спокойно». И не просто доживу, а приложу все силы, чтобы было именно так!
Знаю, что это будет непросто. Я представляла, как если бы окно во времени открылось снова, от нас в 1991, и Ельцина, Горбачева, Шеварнадзе, Чубайса, Собчака — всю сволочь, продавшую Советский Союз, и на скамью подсудимых, а дальше, по 58й статье, «измена Родине»! Когда же узнала больше — из тех фильмов, книг, и просто бесед с моим Адмиралом — то поняла, что это не решило бы ничего: на место одних мразей вылезли бы другие! Беда была в том, что «перестройку» приняли массы, в то же время считая нас, живших в сталинское время — чудовищами и рабами. Не спорю, у нас бывало всякое — но дядя Саша, комиссар ГБ и старый друг моего отца, читая Солженицына, смеялся, а затем разоблачал ложь в его словах. А после я прочла, что в США (оплоте свободы и демократии, на взгляд ельциных, козыревых и собчаков) в том несветлом будущем количество заключеных больше, чем в СССР в тридцать седьмом — хоть по абсолютной величине, хоть относительно числа населения! Но даже мой Адмирал тогда, в августе девяносто первого (еще даже не капитан, а курсант училища) выходил на площадь с толпой «против ГКЧП». Понадобились ужасы и беды капитализма, с распадом великой страны, чтобы люди поняли, как их обманули.
Вот отчего, когда товарищ Пономаренко, мой командир, предложил мне выбирать, демобилизоваться после Победы, или остаться в строю — я не колебалась! Стать женой и матерью, это тоже хорошо, и я не отказываюсь — но кроме того, еще и работа в конторе, которую наши уже успели окрестить «инквизицией». Или службой партийного контроля, если официально. Главной задачей которой обозначена не только и не столько борьба с врагами, как создание таких условий, чтобы Ельцины никогда не смогли даже приблизиться к власти. Создать Систему, которая будет оздоравливать себя сама. Потому что присоединенные территории, или внедренные достижения науки из будущего — дешево будут стоить, если опять предаст верхушка. А вот если удастся заменить «выше стоящих» на «впереди идущих» — тогда предательство будет просто невозможно!
Чтобы мир «по — ефремовски», стал проявляться уже в нашей реальности. Кстати, та наша встреча с Иваном Антоновичем в Палеонтологическом музее тоже должна будет принести плоды (прим. — см. Союз нерушимый — В. С.) — Пономаренко заинтересовался моим докладом, согласившись, что Ефремов — писатель для СССР не менее важен, чем ученый — палеонтолог. И дело на контроле — когда придет срок, вступление в Союз Писателей этому хорошему человеку облегчат, и дальше проследят, чтобы лишних проблем в его жизни не было. Это ведь тоже работа «инквизиции», зло карать, а доброму помогать!
У моего Адмирала дела в Наркомате ВМФ, а я дома сижу одна. Еще несколько дней в Москве — в затем, назад, на Север! Как там девчонки мои без меня — для них ведь я сейчас в Ленинграде в университет восстанавливаюсь, под этим предлогом меня Пономаренко выдернул, месяц уже как! Чтобы слетала кое — куда на пяток дней, посмотрела, доложила — а пришлось в Киеве с бандеровцами воевать, самой теперь вспомнить страшно, а тогда я больше боялась, что сделаю что?то не так, и ведь дважды смерти в глаза смотрела! Жалко, что Василь Кук, главный гад, ушел, не поймали — а дядя Саша сказал, что на Украине мне лучше пока не появляться, если ОУН приговор вынесла, то это серьезно. (прим — см. Союз нерушимый — В. С.). Так надеюсь, на Севмаше бандеровской сволочи меня достать будет затруднительно?
И не будет нам всем покоя, пока жив мировой капитал! Не сумел нас войной сломить — будет теперь в друзья набиваться, сладко петь, и лживые советы давать. Так я скажу, будущее зная — с такими «друзьями», никакие враги не нужны! И верно сказано, никто и ничто не сможет помешать победе коммунизма — если только коммунисты сами себе не помешают. Эти слова Ленин говорит, в спектакле, что мы с моим Адмиралом вместе смотрели. Тоже из будущего — «Синие кони на красной траве».
Хоть бы Юрка с Лючией в гости заглянули. Или им сейчас ни до чего, кроме друг друга, дела нет. Намекал Пономаренко, что Смоленцев с командой скоро новое задание получит — а римляночка со мной останется, с чем муж законный согласен, «пока не родишь, про войну забудь». И Петр Кондратьевич тоже говорит, «у нас ухорезов уже хватает, умные нужны». Так что, когда я и Адмирал на север, итальянка с нами, на стажировку и выучку. В Киеве она очень хорошо с нами работала — посмотрим, что выйдет дальше.
У. Черчилль. История Второй Мировой войны (альт — ист).
Время от капитуляции Германии до Стокгольмской мирной конференции было воистину судьбоносным для Европейской цивилизации, освобожденной от гитлеровского порабощения, и тут же попавшей под власть русского тоталитаризма. Хотя даже сегодня, вспоминая те годы, я не нахожу спасительного выхода: США преследовали свои, узко эгоистические интересы, а у Британской Империи просто не было сил и ресурсов, с свете продолжавшейся войны на Востоке. Как известно, осенью 1944 началось наше наступление в Индии, проходившее поначалу очень тяжело, несмотря на то, что Маунтбеттен имел значительное превосходство в силах — однако японцы дрались с бешеным фанатизмом, что усугублялось трудной местностью, горными джунглями при полном отсутствии дорог. Рангун, Сайгон и Сингапур казались нам на тот момент куда более важными точками приложения наших сил, чем Европа. Кроме того очень проблематично было в Африке, мятеж «черного фюрера» Авеколо и кучи вождей поменьше тоже требовал нашего вмешательства, как и наведение порядка в бывших французских колониях и на Ближнем Востоке, что влекло задействование практически всех вооруженных сил Британии, при том что позиция США в тот момент оставалась неизменной: до разгрома Японии никаких ссор со Сталиным! Может быть, это и было тактически выгодным сиюминутно — но в перспективе, отдало Европу во власть дьявола!
Русские пользовались мирной передышкой, умело наводили порядок, подключая экономику завоеванных стран к своей. Это был не грабеж, а именно интеграция — СССР показывал, что пришел в Европу всерьез и надолго. Причем его требование «трех зон мировых валют» объективно играло нам на руку, укрепляя позиции британского фунта по отношению к доллару — что делало невыгодным и нашу открытую конфронтацию с Россией. В итоге, хотя УСО не было расформировано, главная тяжесть тайной войны легла на формально частные организации, как пресловутая «Геленорг», или Украинское бюро вспомоществования перемещенным лицам — располагающие весьма ограниченным бюджетом и ресурсами. И с нашей стороны было крайне нежелательным расширение помощи этим конторам, из?за их зоологической ненависти к русским — качество полезное, но опасное из?за неуправляемости, как я уже сказал, нам совершенно не нужен был в то время сколько?нибудь значимый конфликт с СССР. И если акции в Германии еще можно было списать на непойманный «вервольф», то на Украине и в Прибалтике открытая поддержка повстанцев с нашей стороны была абсолютно недопустима. А желание ОУН втянуть Британию в войну (чего стоил провал Турчинова, в Киеве объявившего себя нашим эмиссаром, по наущению Бандеры, несмотря на строжайший запрет) заставляло нас после провала киевского мятежа показательно дистанцироваться от украинских эмигрантов.
Потому, летом 1944 года мы должны были ограничиваться лишь пропагандистской кампанией в прессе Британии и других европейских стран — в защиту демократических ценностей и прав, за свободные выборы, уважения права частной собственности, против подавления инакомыслия и насаждения тоталитаризма на территориях, оккупированных советскими войсками. С августа в Нанси начала вещание независимая радиостанция «Свободная Европа». Однако же единственным успехом европейской демократии в то время были муниципальные выборы в Южной Италии, где свободным волеизлиянием народа к власти в подавляющем большинстве городских коммун пришли достойным люди, не имеющие ничего общего с коммунистами.
- Предыдущая
- 5/114
- Следующая
