В полусне (СИ) - Мах Макс - Страница 17
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
— Ну, вот мы и на месте! — довольно улыбнулся Шенк и обвел рукой лавки, табуреты и сундуки, расставленные без всякого порядка вдоль стен и у стола. — Проходи, Карл! Раздевайся! И не бойся! Здесь у тебя ничего не украдут. За то и платим!
В комнате было тепло, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, за дверью в дальней стене — куда жарче!
«Хорошее место! — согласился Герт. — И к блядям, судя по всему, идти не придется. Сами придут!»
И точно! Не успели раздеться и пройти сквозь банную дверь, а в клубах пара уже мелькают белые женские тела. Девки оказались, как на подбор, молодые и крепкотелые, — две блондинки и брюнетка, — и дело свое знали не просто хорошо, а так, как и должно быть за хорошие деньги. Герт и оглянуться не успел, как его уже намыливали. И как-то так вышло, что уже через пару мгновений, он толком не знал, одна девка осталась с ним или все трое. А еще через какое-то время — и не так, чтобы пауза длилась и длилась, — Герт не мог уже сказать с определенностью, моется ли он все еще или имеет какую-то из блондинок. Впрочем, скорее всего, не он ее имел, а она его, так споро и ловко это у нее выходило. А он лишь хватал горячий воздух ртом, и вроде бы стонал, как раненый, и рычал, как дикий зверь, и исторгал семя, и боги знают, что еще. Но в конце концов, а Герт твердо знал, что все когда-нибудь кончается — даже жизнь, — он обнаружил себя в давешней комнате за столом с кружкой в одной руке и задницей брюнетки — в другой. То есть, все они — и Шенк, и девки, и Герт — расположились вкруг стола. И у всех было налито — и это было не пиво, а крепкое шагорское вино, густое и темное, и, разумеется, хмельное, — и все смеялись, и брюнетка, которую звали Кэт, сидела на его ладони, и ему, как ни странно, не хотелось даже ее отыметь. Он был умиротворен и счастлив. И это все о том дне и о том вечере.
Впрочем, день еще не закончился. Вечер лишь начинался, когда, пошатываясь от выпитого и от приятной во всех смыслах усталости, они покинули «баню» и отправились разыскивать гостиницу, в которой еще утром сняли комнату на двоих и оставили свои пожитки, седла и запасное оружие. Там же в конюшне отдыхали после тяжелого перехода их кони.
Стемнело, но небо очистилось. Дождь прекратился, и улицы Ладжера заливал свет полной луны. Было так светло, что Герт различал даже буквы на вывесках.
Остановились на маленькой площади у колодца. Было тихо и пустынно, хотя город и полнился обычными ночными звуками. Яростным мявом котов, лаем собак, гулким эхом шагов в мощеных камнем переулках.
— А знаешь, что, Карл! — сказал вдруг Шенк, едва успели они раскурить свои трубки. — Иди-ка ты в гостиницу один! Дорогу найдешь сам, или как?
— Найду!
Герт, и в самом деле, хорошо запомнил дорогу и отнюдь не боялся заблудиться. Он сейчас, если честно, вообще ничего не боялся. И при этом твердо знал, что это не пьяный кураж и не безумие внезапной свободы. Просто он «выздоровел», как ни странно это звучит. «Проснулся» от забытья, навеянного посмертием. «Вздохнул воздух нового дня», как говорили когда-то в Реште.
— Женщина? — спросил напоследок.
— Вроде того, — ответил Шенк и неторопливо зашагал прочь.
— Ну, а нам, кавалер, — сказал Герт самому себе, — лекарь приказал спать!
Он отвернулся и пошел своей дорогой, но ему-то и идти оказалось совсем недалеко. Прошел улицей, свернул на другую, спустился по узкой крутой лестнице между каменных стен, перешел площадь, и вот она — гостиница. Мерцает желтый свет за мутным зеленоватым стеклом в частом переплете, и окрепший ветерок скрипит жестяной вывеской.
«„Три колокола“. И в чем здесь суть?»
Герт толкнул дверь и вошел в общий зал. Народу в трактире, занимавшем весь первый этаж, было все еще порядочно. Под потолком плавали клубы табачного дыма, а за столами выпивали с дюжину мужчин или того больше. Ели мало — время-то позднее, — но пили много и, в основном, пиво. Говорили громко, но без неприязни и без пьяного куража. А за дальним столом в одиночестве сидел Зандер. Перед парнем на столе стояла винная кружка, да на керамической плошке лежали горкой крупные темные оливки.
«Не богато!» — отметил Герт, давно уже определивший, что супруги де Бройх, хоть и знатного рода, но люди скорее бедные, чем наоборот.
«Ну, и как ты здесь очутился, парень?»
Они расстались утром, едва войдя в город. Миновали ворота, и караван тут же распался. Все отправились своими дорогами. Уехали куда-то в город и Зандер с Маргерит. Прощались — вполне символично — на маленькой площади с поминальным деревом посередине. Сошли с лошадей, встали лицом к лицу. И тут между ними повисло странное молчание, словно бы и есть, что сказать, но никто первым не заговорит. Возникло напряжение. И настроение… Настроение, как если бы, им всем или, как минимум, некоторым из них расставаться отнюдь не хотелось. Но и вместе остаться не с руки. У каждого свой путь, свои планы, свои обстоятельства. Прощание вышло скомканным, и, уезжая прочь, Герт с сожалением думал, что никогда уже не увидит ни Зандера, ни его красавицы жены.
Но вот ведь как случается! Вернулся в гостиницу, случайно выбранную еще утром, и сразу увидел парня, а, увидев, вполне неожиданно осознал, что вспоминал о нем, почитай, весь день. И когда пил, и когда баб имел, и когда, разомлев от сладкой истомы, шагал по темным улицам назад, в гостиницу.
«Привязался к парнишке», — признал Герт, но мысль «прозвучала» жалко, словно он оправдывался.
И, тогда, Герт подумал, что недостаточно помолодеть телом. В душе-то он, как был стариком, так стариком и остался. И славный паренек этот, Зандер, что понравился ему с первой встречи, по-видимому, не просто стал ему близок и симпатичен, но и обыкновенным образом запал в душу. Он и, разумеется, Маргерит. Они для Герта ведь даже не как дети, скорее, как внуки, при их-то разнице в годах.
«Да, уж история!»
Герт бросил на стойку пару монет, взял кувшин с абрикосовым бренди и два глиняных стаканчика, и пошел через зал к одиноко сидящему за столом Зандеру.
— Доброй ночи, друг! — сказал он, садясь без приглашения, на скамью напротив.
Зандер вздрогнул, поднял голову и удивленно посмотрел на Герта.
— Ты, как здесь? — Сейчас его синие глаза казались совершенно черными.
— Выпьешь со мной?
— Послушай, Карл!..
— Не сейчас! — остановил его Герт, разливая бренди. — Вот выпьем по первой и объяснимся! Идет?
Эта встреча… Герта встревожил вопрос, была ли она неизбежной? Случай ли это, или повод задуматься о неисповедимых путях богов?
— Будем! — поднял он свой стаканчик.
— Будем! — голос Зандера звучал неуверенно, но рука, как и прежде, не дрогнула.
Вот таким он и был, Зандер де Бройх. Мог сомневаться в себе, мог и струсить, что, на самом деле, ничуть не стыдно. Но, когда дошло до дела, обнажил свой солдатский меч и встал против альвов. Простое дело, казалось бы. Но многие ли с честью прошли подобное испытание? Твердость в человеке или есть или ее нет, но рука Зандера тогда не дрогнула. Не дрожала в тот злополучный день и была тверда во время тренировочных поединков, когда выходил против Герта или Шенка, на голову превосходивших его в мастерстве и опыте. Стоял. И этим все сказано.
Выпили, но Герт даже вкуса бренди не разобрал.
— Так что стряслось? — спросил, доставая трубочку.
— Я… Мы не знали, что в Ладжере соберется столько народа… Мы… Я не смог найти нам комнату в гостинице…
— Вот оно как!
Город был переполнен беженцами с Юга, переселенцами с востока, и торговцами, тронувшимися в путь с первыми признаками весны. Великое множество людей, если смотреть правде в глаза, да и цены подскочили.
— А здесь я хотя бы Маргерит пристроил…
— Пристроил? — переспросил Герт.
— В гостинице есть комната с тремя кроватями, — объяснил Зандер. — Когда мы пришли, две уже были заняты.
— Две кровати, две женщины, — пожал он плечами и разом выпил свой бренди.
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
