В полусне (СИ) - Мах Макс - Страница 19
- Предыдущая
- 19/71
- Следующая
Герт открыл глаза и увидел Зандера. Юноша склонился над ним, словно рассматривал спящего. Черные волнистые волосы свесились вниз, едва не касаясь лица Герта. Рот приоткрыт, дыхание хриплое и прерывистое, глаза распахнуты и блестят…
«Я… я брежу?»
Но, похоже, это был тот случай, когда слова излишни, и логика ни к чему.
Герт поднял руку. Осторожно, точно боялся, что образ истает и исчезнет, коснулся кончиками пальцев скулы Зандера. Прикосновение. Герт ощутил под пальцами гладкую прохладную кожу, вспыхнувшую жарким пламенем, едва его пальцы медленно и мягко спустились по щеке к подбородку.
«Он…»
Рука скользнула по шее, и ладонь легла на затылок юноши. Зандер не двигался, только ускорилось прерывистое дыхание, да синь глаз заволокло вдруг туманом безумия. И тогда, Герт притянул эти приоткрытые губы к своим, всего лишь мягко нажав на затылок Зандера, и поцеловал, чувствуя, как останавливается время, и вскипает в жилах кровь…
Что могло случиться после этого? Что могло между ними произойти? Вопросы, оставшиеся без ответов, потому что, едва их губы встретились, и пламя страсти зажгло уставшую душу Герта, где-то рядом ударили в набат.
Тревога отшвырнула их друг от друга, заставив мигом протрезветь и посмотреть правде в глаза.
— Беги к Маргерит! — выдохнул Герт, все еще ощущая на губах вкус поцелуя. — Давай!
Он упал на пол и стал лихорадочно натягивать сапоги.
— Меч и плащ! — напомнил он, все еще чувствуя на лице горячее дыхание Зандера.
Вбил ноги в сапоги. Вскочил, отаптываясь и не смея посмотреть на Зандера, торопливо одевавшего сапоги по ту сторону кровати.
— Скорее, Зандер! — поторопил Герт. — И пусть боги берегут вас, друг!
Он выскочил из комнаты и понесся по коридору, по крутой лестнице, через общий зал во двор, где уже собирались вооруженные кто чем, страшно ругавшиеся мужчины.
— Что случилось? — спросил Герт, прислушиваясь к тревожному гулу набата. — Кто-нибудь знает, что случилось?
Но никто не знал. Некоторые, впрочем, предполагали, что это война, но другие возражали, что, если бы к стенам города подошла армия Шеана — а больше, вроде бы, и некому, — в набат бы ударили с утра.
— Чего людей зря будить? — пожал плечами бородатый мужик с топором, и Герт был склонен согласиться с его доводами.
Еще грешили на пожар. Могло случиться и так. Пожары в городах случались часто и являлись известным бедствием.
— А может, это сами городские заваруху затеяли? — бросил кто-то с тяжелым кхорским акцентом.
Что ж, могло оказаться правдой и это. Мятеж знати или гражданская междоусобица, почему бы и нет?
Неведенье скверная штука. Неопределенность ничем не лучше. Люди топтались во дворе, ругались и множили догадки, подогревая общую нервозность. Потом начали выпивать, еще позже стали петь. Для храбрости, вероятно. Однако на Герта эти песни навевали тоску. Он стоял вместе со всеми в свете громко трещавших факелов, изредка прикладывался к фляге с вином и думал о Зандере.
Герт вырос в Реште и провел свою юность в Кхоре, поэтому он хорошо знал, в чем заключается, порой, «крепкая мужская дружба». В Реште, когда он служил пажом в замке Ланцан, мальчишки часто «играли» в любовь, но там и тогда это было скорее правилом, чем исключением. Точно так же относились в те времена и в Кхоре к отношениям между некоторыми рыцарями и их оруженосцами. «Покровительство» легко вписывалось в поведенческие нормы королевства, и ни у кого не вызывало ни осуждения, ни неприязни. Совсем по-другому относились к увлечениям подобного рода в империи Вернов, в Ливо, или в Чеане. Не то, чтобы там все поголовно «любили» только особ противоположного пола, но в глазах общества запретные удовольствия и серьезные отношения никогда не смешивались. В конце концов, не назовете же вы любовью «борьбу в партере» с симпатичной горничной или служанкой в таверне!
Тем не менее, за свою долгую жизнь Герт повстречал, как минимум, несколько примеров по-настоящему высоких отношений, возникавших как раз между двумя кавалерами, и у него не было причин сомневаться в искренности этих людей. Другое дело, он сам. Себя он с этой точки зрения никогда не рассматривал. И о такой возможности никогда не думал. Однако если смотреть правде в глаза, именно это с ним теперь и произошло: он влюбился в Зандера, и сегодня ночью едва с ним не переспал.
Теперь по прошествии некоторого времени, он уже не вполне ясно представлял, что и как могло произойти между ними, если бы не набатный колокол. Во всяком случае, сейчас возможная близость с Зандером представлялась ему сущим безумием. Но, с другой стороны, Герт должен был признать, что в тот момент, когда их губы встретились, ни о чем подобном он даже не подумал. Совершенно очевидно, тогда он готов был идти до конца.
«Ад и преисподняя!» — выругался он мысленно, в очередной раз переживая момент поцелуя.
Казалось, он все еще чувствует его на своих губах.
«Проклятие!» — но ведь еще вчера он прекрасно обходился без Зандера, принимая как должное продажную любовь шлюх и не испытывая потребности ни в чем другом, кроме готовой впустить его член женской щели. Так могло ли одно сочетается с другим?
Увы, могло. Герт знал и таких людей. Он много кого знал.
Не зарекайся, ибо не ведаешь, что скрывает твое собственное сердце…
Эти слова записал в своем дневнике Готлиб из Нирена — человек, заслуженно считающийся лучшим из мыслителей, писавших на чеанском наречии. Он жил два столетия назад, и, хотя официально считался едва ли не анахоретом, на самом деле, — и Герт знал это из самых надежных источников, — любил жизненные радости ничуть не меньше остальных своих сограждан и современников. А не женился бедняга Готлиб из-за того, что уже в зрелые годы вдруг обнаружил, что влюблен в собственного ученика. Такая невеселая история.
Под утро выяснилось, что в набат ударили не зря. На улицы, прилегающие к гостинице, в которой остановился Герт, — Прямую, Большую и Горбатую, — всю ночь стягивались силы городского ополчения. Никто не знал, зачем, — или не хотел сказать это вслух, — но Герт заметил, что, судя по репликам вооруженных людей, их песням и несомненному близкому знакомству, все они принадлежали к двум — трем ремесленным цехам. Он с уверенностью мог назвать ткачей и кожевников, которыми издавна славился Ладжер, но не был уверен относительно торговцев солью, имевших значительный вес в городском совете.
Впрочем, его сомнения вскоре разрешились. Оказывается, большинство торговцев солью вместе с гуртовщиками и литейщиками собирались южнее площади Всех святых. Об этом сообщил гонец, появившийся на Горбатой улице в ранние рассветные часы. Но, разумеется, он прибыл отнюдь не затем, чтобы развеять тревогу толкавшихся там всю ночь вооруженных людей. Он принес приказ цеховой старшины, запершейся в похожем на маленькую крепость, — крепостью, на самом деле, и бывшем, — здании ратуши. Приказ был прост: идти на Верхний город, где укрепились люди графа Рефейского и графа Гаэнского, тогда как торговцы солью со товарищи ударят по баронскому ополчению, захватившему поздно вечером Западные — Шеанские — ворота и прилегающие к ним улицы нижнего города.
История оказалась проста, как хлеб или вода, и стара, как мир. Судя по всему, горожане в очередной раз что-то не поделили с норфейскими дворянами, владевшими землями близ Ладжера и претендовавшими, по-видимому, на свою долю власти в городском совете, но главное, на свой кусок пирога, имея в виду огромные доходы ладжерских купцов и цеховых старшин. Конкретный повод значения не имел. В любом случае, это была не его война, и, плюнув с досады под ноги, Герт отправился обратно в «Три колокола». Однако ни Зандера, ни Маргерит он в гостинице уже не застал…
Глава 5
Шеан
Был соблазн свернуть со столбовой дороги и отправиться в Шенган. Десять — двенадцать дней пути и неизвестное количество проблем «на собственную задницу» отделяли Герта от одного из самых старых его тайников, где под корнями старого дуба был закопан горшочек с золотыми самородками и крупными вейскими изумрудами. Но на то боги и обольщают, чтобы человек мог показать, чего он стоит. Герт соблазну не поддался, и, выехав через южные ворота, они с Шенком отправились в Вье.
- Предыдущая
- 19/71
- Следующая
