Невеста из ниоткуда - Посняков Андрей - Страница 53
- Предыдущая
- 53/62
- Следующая
Кружа в такт доносящейся с палубы музыке, танцовщицы вдруг разом хлопнули в ладоши, запели нежными голосами что-то тягучее, сладкое, словно халва или рахат-лукум.
Одна из дев, танцуя, словно бы невзначай коснулась гостя рукою, присела рядом, игриво тряхнула головой… упали на глаза темные локоны.
Ходата приобнял деву за талию, погладил голенькую спинку, пощекотал пупок…
– Эта красавица будет твоей, почтеннейший гость, – вкрадчиво прошептали за спиной. – Только захоти!
– Уже хочу!
– Ну, что, похожа эта дева на молодую княжну?
Слишком уж насмешливо произнесли эти слова. Слишком уж громко и как-то глумливо!
Старейшина резко обернулся и, вздрогнув, закусил губу:
– Ата-ач! Ты?! Но…
– Нет, я нынче не за данью – теперь есть дела поважней…
Тот, кого гость назвал Ата-ачем, жестом отправив танцовщиц прочь, уселся рядом, на место сгинувшего куда-то купца. Высокий, худощавый, со светло-голубыми глазами и обычным, ничем не приметным лицом, которое могло бы в равной степени принадлежать русу, немцу или варягу. Небольшая бородка, усы, пышная, светло-русая шевелюра, золотые серьги в ушах, над левой бровью – белесый едва заметный шрам. И улыбка. Весьма обаятельная улыбка… Только вот цену ей Ходата слишком хорошо знал. Цена была одна – смерть! Ата-ач – верный слуга самого царя Хазарии – второго человека после кагана, а по всем не касающимся божества и духовности делам – первого.
– Ата-ач… – снова протянул гость.
Хазарин улыбнулся еще шире, еще обаятельнее, будто встретился после долгой разлуки с самым дорогим и близким ему человеком:
– Вижу, узнал, не забыл.
– Тебя забудешь, как же!
– Ты вроде бы говоришь с осуждением, уважаемый Ходата-боярин? Иль не я тебя всегда поддерживал среди «белых» хазар?
«Белые» хазары… так в отличие от податных – «черных» – именовала себя знать. Те знатные роды, которые всегда имели право на все. Даже, если понадобится, казнить самого кагана!
В длинном булгарском халате из зеленого шелка, в таких же зеленых сафьяновых сапогах, Ата-ач выглядел нарядно и празднично, словно вознамерился провести приятную ночь в публичных заведениях веселого квартала славного города Итиль.
– Поддерживал, да. – Придя в себя, старейшина нехорошо зыркнул глазами. – Но времена уже нынче не те! Здесь – Святослав-князь, а где хазары? Слышал я, не все в каганате по-доброму. А ведь князь идет на вас!
– Идет, чтоб обломать себе зубы! Белые печенежские роды нынче за нас, за нас мадьяры, булгары, торки – это немалая сила, поверь.
– Что-то я ее здесь не вижу, – буркнул гость. – А вот княжну – вижу. И воинов-варягов.
– Хорошо. – Ата-ач покусал ус. – Спрошу еще раз – тебе понравились танцовщицы, мой дорогой друг?
– Ну… понравились, да. Сувар-купец обещал их продать… незадорого.
– Эти рабыни принадлежат мне, друг мой. – Золотой перстень на среднем пальце хазарина сверкнул изумрудом. – Но я хочу их тебе подарить. Просто так, ибо чего только не сделаешь для старого друга? Мы ведь с тобой друзья, верно?
– Друзья, но… Святослав-князь…
– Святослав далеко, – жестко перебил Ата-ач. – А я и мои люди – близко. И моих врагов… или тех, кто ими вдруг стал, не спасут ни князь, ни молодая княжна, ни варяги.
– Эй, эй. – Приподнявшись, старейшина замахал руками. – Я ведь не враг тебе, нет!
– Я знаю, что не враг… – Холодная усмешка кривила тонкие губы хазарина, в глазах же читались ярость и злоба. – Знаю, что не враг, – верю. Потому и решил подарить тебе дев… А заодно и кое-что попросить. У вас ведь скоро большой праздник светлой богини Лады, так?
Дальний князь Людота – сутулый длиннорукий парень с редкой смешной бородкой, нескладный, но весьма самоуверенный в речах, – нынче обедал с княжной наедине, обговаривая условия привоза дани.
– Ну нет у нас столько деревень, княжна, всеми богами клянусь! – в который раз уже божился Людота. – Пойми, уважаемая, – не-ту! Не могу я за три дюжины сох заплатить… за две только.
– А вот мои видоки говорят мне другое. – Поставив опустевший бокал, Малинда самолично достала из небольшой шкатулки свиток, развернула: – Вот. Белоглядово – три двора, Хвостово – пять, Ящерицыно – девять, а если считать еще и выселки, то одиннадцать, Людотово…
Князь скривился и замахал руками:
– Хватит, хватит! Этак, госпожа моя, ты мне и впрямь насчитаешь куда больше, чем есть.
– Так ты согласен на три дюжины?
– Гм… Согласен, чего уж.
– Ну, тогда выпьем! – Княжна вновь подняла бокал дивной булгарской работы и, прищурившись, расхохоталась. – Неглупый ты человек, князь.
– И ты, госпожа, – не дура, – осклабился гость. – У нас, всех здешних, праздник через три дня – день матери-земли. Почтишь ли, посетишь ли наш храм?
– Позовете – приду, – со всей необходимой серьезностью отозвалась Женька. – И богам вашим, и обычаям почтение оказать сумею. А что за праздник-то?
– Ну… – Людота зачем-то согнал с лица довольную гримасу. – Первые поля убрали, отжали – первый урожай. Скоро свадьбы играть – вот мы и славим Ладу, богиню, что дает людям любовь и счастье! В лесу дремучем – чужие не ведают где – стоит храм, там три ночи подряд молятся да приносят требы самые красивые незамужние девы, потом с юношами встречаются на полях, предаются страсти – чтоб земля всегда родила, чтоб плодородным был год от года.
– А-а-а… – Княжна фыркнула. – Понимаю, понимаю. То есть не просто так трахаются, а со значением и глубоким религиозно-сакральным смыслом – чтоб земля плодородной была. Ты мне тоже предлагаешь поучаствовать?
– А чего б и нет, госпожа моя? – приосанился парень. – Замужним тоже можно, даже и нужно – так волхвы говорят.
– Ну-у, раз волхвы говорят, тогда я спокойна. – Женька издевательски хмыкнула и пристально посмотрела на собеседника – тот даже не поморщился, черт! Наоборот – осклабился нагло, губенки облизал – видать, тоже свободного секса жаждет, и не с кем-нибудь, а именно с Малиндой-княжной.
Княжна пока не знала, как поступить, и до конца дня, выпроводив Людоту, расспрашивала почти всех подряд – и своих, варягов, и местных. Все отвечали одинаково – коли княжна местных богов почтит, то это будет очень даже славно, тогда они – боги местные и волхвы – за Малинду горой встанут да воспринимать ее будут уже не как чужую, а как родную почти.
– То есть надо, говорите? И я, княжна, должна голой на сжатое поле пойти, а потом там с кем-то…
– Не с кем-то, госпожа наша, а с князем… или с волхвом.
– Вот с волхвом-то мне для полного счастья и не хватало! Нет, я, конечно, ничуточки не ханжа, но… все-таки как-то стремно.
Эх, был бы жив Велесий! Был бы здесь…
Господи, да что же она тут вообще делает-то? Женька торопливо перекрестилась, помолилась за душу безвременно погибшего Велесия – пусть и языческую, не христианскую – да надолго задумалась, выйдя из высокого княжеского шатра и глядя, как дружинники-варяги сноровисто ставят частокол.
Частокол, оно, конечно, дело хорошее, нужное… как и плодородная сила матери-земли, но… Но вот ей-то, Женьке Летякиной, что до всей этой фигни за дело? Ей бы убраться отсюда поскорей, ей домой бы! Домой… на Выдь-реку… Вот только как?
Людота-князь едва только на коня влез, еще не успел отъехать со свитой, как Малинда-княжна вослед закричала, замахала рукой:
– Эй, Людота! Постой-ка, друг. Да обернись же ты, черт худой!
Князь словно бы услыхал ругательства – обернулся да, увидев княжну, заиграл улыбкою:
– Ты, госпожа, небось что-то сказать забыла?
– Не сказать – спросить.
Подбежав, хитрая девчонка взяла князька за руку:
– Пошли прогуляемся. Во-он, к малиннику… поговорим, ягод поедим. Иль ты спешишь куда?
Сказала, ресницы пушистые опустив, да потом вдруг ожгла синим, как небо, взглядом:
– Ну?
– Нет, нет. – Людота поспешно закивал. – Никуда не спешу, моя госпожа. Пойдем, конечно.
- Предыдущая
- 53/62
- Следующая
