Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Карде Игорь - Страница 9
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
Иван рассчитывал демобилизоваться в мае 1941 года, как и положено, а потом спокойно, по всем правилам свататься к Наталье – та обещала его ждать. Но в связи с напряженной международной обстановкой демобилизацию сначала задержали на два месяца, а потом и вовсе отменили – началась война… И Мешкову стало уже не до свадьбы.
Он сражался на Юго-Западном фронте, отступал вместе со всеми почти от границы, оборонял Киев. С остатками 37-й армии переправился через Днепр, едва успел выскочить из окружения. Был легко ранен и после госпиталя попал уже в другую часть. Сражался под Вязьмой и снова чудом избежал окружения…
Дальше начались долгие, упорные бои за Москву, тяжелые сражения с большими потерями… В конце ноября их дивизию отвели назад, пополнили, дали немного отдохнуть и снова бросили на передовую. Но уже – в наступление. Это было радостное, хорошее дело – гнать фашистов прочь, освобождать родную землю. За храбрость Ивана наградили еще одной медалью, а после очередного ранения (снова слегка зацепило) присвоили звание сержанта. И направили во Вторую Ударную армию – заместителем командира взвода. Так Мешков очутился на Волховском фронте…
Он попал в 327-ю стрелковую дивизию полковника Антюфеева, на самую передовую, на острие наступления. В середине января 1942 года его вместе с другими бойцами отправили форсировать Волхов, чтобы взять фашистские укрепления на противоположном берегу. Немцы засели прочно и сопротивлялись отчаянно….
Вот когда страху-то он натерпелся! Шли по открытому месту, прямо по занесенному снегом льду, под непрерывным вражеским обстрелом, среди разломов и полыней, пробитых немецкими снарядами, ежесекундно рискуя провалиться в черную, ледяную воду…
Но Бог, что называется, миловал Ивана: благополучно добрался до противоположного берега и не был ранен. Кое-как забрался наверх по обледенелому склону, кинул пару гранат в немецкий окоп, выбил уцелевших фрицев. А потом с остатками взвода двое суток держался в холодных, узких траншеях, отбивая постоянные атаки гитлеровцев. Пока не подошло подкрепление…
За подвиг его хотели представить к ордену, даже бумаги подали, но, видимо, те затерялись где-то наверху. Много неразберихи тогда было, в первые недели Волховского наступления…
Иван дрался вместе со всеми за Спасскую Полисть, штурмовал Красную Горку, шел на Любань. После нескольких недель тяжелых, непрерывных боев наступление Красной армии затормозилось, и 327-й дивизии приказали закрепиться на захваченных рубежах.
Окопались за Красной Горкой и стали ждать неприятеля. Тот не замедлил появиться. Атака следовала за атакой, село несколько раз переходило из рук в руки, но, в конце концов, осталось за нами. Однако гитлеровцы по-прежнему пытались захватить его…
Очередная атака была как раз вчера, 19 апреля. Хотя и непросто им пришлось, но как-то отбились. Трудно с немцами драться, это правда, но, с другой стороны, что делать? Война есть война…
Иван тихо вздохнул и вспомнил вчерашний бой…
…Рано утром, под покровом густого тумана, гитлеровцы пошли в атаку. Точнее, поползли: хотели незаметно подобраться к нашим окопам и мгновенным ударом захватить их.
Природные условия им сопутствовали: над низинным, мокрым полем висела серая, плотная пелена тумана. Из-за клочковатой, липкой «ваты» ничего не было видно, поэтому они подобрались почти к самым траншеям. Еще бы немного – и ворвались бы, перебили часовых, закидали землянки со спящими красноармейцами гранатами, захватили пулеметы…
К счастью, одному из бойцов приспичило с утра пораньше выйти по малой нужде. Он и заметил серые фигуры: гитлеровцы как раз снимали проволочные заграждения перед нашими окопами. Долго раздумывать не стал – вырвал у задремавшего часового гранату и метнул в их сторону. А потом добавил из винтовки – тоже позаимствовал у растяпы-часового. Палил, куда придется, лишь бы шуму сделать больше…
Из землянок начали выскакивать сонные, полуодетые красноармейцы, присоединились к нему, затем подключились и пулеметчики. Короче, кое-как, но отбились. Растяпу, проспавшего атаку, хотели сначала отдать под трибунал, но оказалось, что некого – погиб в сражении. Пусть и не совсем геройски, но выполнил свой долг…
На этом, казалось бы, дело должно было закончиться, после неудачной атаки немцы, как правило, отдыхали, приводили себя в порядок, получали пополнение, везли в тыл раненых… Но не на этот раз. Видимо, их командование приказало во что бы то ни стало взять Красную Горку.
Когда туман рассеялся и стало светло, гитлеровцы повторили попытку нападения. Но уже действовали не спеша и по всем военным правилам. По-немецки педантично и тщательно, по классическим законам боевой науки. Сначала почти час долбили по нашим позициям из всех пушек и минометов, а потом неспешно пошли в атаку. И пустили вперед ударный броневой кулак, состоящий из трех французских «Рено-35», доставшихся в качестве трофеев еще в 1940 году…
Французские танки с противным металлическим грохотом, лязгая гусеницами, поползли по полю, за ними пошла пехота. Основной удар приходился как раз на первую роту, которой командовал Иван Мешков. Красноармейцы приготовились к бою…
Главным средством борьбы с легкими танками считалась пушка-«сорокапятка». Она, в принципе, могла справиться с французскими машинами. Тем более что толщина «лба» у «Рено-35» – всего 32 мм, а башни – 45. Значит, бронебойный снаряд мог пробить защиту. Надо только подпустить поближе… Но, на беду, «сорокапяток» как раз и не было – их перекинули на другой участок обороны, где ситуация была гораздо хуже…
Танки неумолимо приближались, а остановить их было почти нечем. Разве что связкой гранат или бутылкой с зажигательной смесью… Но под гусеницу или на моторный отсек еще попасть надо – чтобы в правильное место…
К счастью, на помощь подоспели бронебойщики. Их прислал командир батальона капитан Воронцов: вовремя заметил танковую атаку и перекинул три расчета с пэтээрами. И правильно – иначе бы «французы» точно прорвались. А за ними – и немецкая пехота….
Бронебойщики точными выстрелами вывели из строя первый танк – попали в гусеницу. Стальная машина, немного покрутившись на месте, замерла в самом невыгодном для себя положении – боком к пэтээрщикам. Те, разумеется, своего шанса уже не упустили: вогнали в борт пару тяжелых бронебойных пуль…
«Рено-35» загорелся, немецкие танкисты выбрались через нижний люк и резво побежали к своим… Остальные танки, также получив по паре-тройке царапин, вскоре сочли за благо ретироваться – потихоньку отползли назад. Вслед за ними начала отходить и пехота. Красноармейцы перевели дух и вытерли пот со лба – кажется, отбились…
У Мешкова оказалось четверо убитых и столько же раненых, в целом – потери относительно небольшие. Иван в который раз убедился, что и против танка можно выстоять. Главное, не паниковать, не бежать, закрыв от страха глаза, а спокойно выждать, пока тот подойдет ближе, и поразить его. Лучше всего, конечно, из пушки, но можно и из пэтээра. Или подорвать гусеницу связкой гранат – если умело бросить. А еще хорошо метнуть бутылку с зажигательной смесью на моторный отсек, тоже отличное средство…
«Танк – он только с виду страшный, – убеждал бойцов Иван Мешков, – ревет, из пушки стреляет, пугает нас, но и у него есть слабые места. Гусеницы, например, или смотровые щели, двигатель… Поразишь их – и все, считай, дело сделано. Подпусти поближе и кинь гранату…»
Молодые красноармейцы слушали Ивана внимательно – правильно говорит товарищ старший сержант, сразу видно – опытный человек, бывалый. Но как не трусить, как не бояться, когда на тебя такая грозная махина прет? Того и гляди – раздавит, смешает с землей…
Тут поневоле душа в пятки уходит, обо всем забываешь, даже как тебя зовут. Хочется бросить винтовку и бежать, куда придется, закрыв глаза. Лишь бы подальше от этих страшных, ревущих стальных чудовищ…
После боя комбат Воронцов поблагодарил Мешкова – атаку отбил, потери небольшие, а гитлеровцы, получив жестокий урок, наверняка на время успокоятся. Молодец, Иван!
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
