Кадет - Рус Дмитрий - Страница 22
- Предыдущая
- 22/52
- Следующая
Ну да ничего, командирский интерфейс предоставил мне кое-какой инструментарий в виде плетей и пряников. Ребята об этом еще не знают, хе-хе…
Ки-модификация, цифровые личные карты, внешнее управление и внутренние закладки – все это превращает разумного в крохотный и легко контролируемый элемент жесткой тоталитарной системы. Все несогласные выдавлены наружу и отсечены от благ государства – товарно-денежных отношений, образования, медицины и службы правопорядка. Хлебай свободу полной ложкой! Главное – не скули и не жалуйся…
Я хмыкнул – всплывшие в голове знания являлись частью офицерского курса «реальной истории для граждан категории благонадежности А-прим». Хм. Привет от имперского импланта? Или это разрешенный пакет данных для младших командиров гвардейских экипажей? Как-никак – элита! Белая офицерская кость на лучшей технике обитаемого космоса. Гордитесь, смертники! Жизнь – как полет астероида в атмосфере. Скоротечна и красива. Главное – грохнуть на прощание погроме…
Злая математика войны. У всего есть цена. Тяжелый «Овод» в топовом обвесе и с кадровым офицерским экипажем на борту оценивается в сорок миллионов кредитов. Менять его на серийную канлодку стоимостью в шестнадцать миллионов никто не станет. А вот ради эсминца уже задумаются. В зависимости от ситуации на стратегической карте. Ну а на любой корабль классом выше – разменяют не задумываясь, да еще выпьют на радостях, обмывая удачную сделку…
Отвлекая внимание, тревожно пищит зуммер интерфейса.
Вчитываюсь в сообщение – температура тела упала еще на один градус. Кровопотеря идеально складывается с переохлаждением – ходим-то мы по щиколотки в ледяной воде, словно вьетнамские крестьяне на рисовом поле в сезон дожей. Тяжелые капли временами срываются с потолка и звонко лупят по мокрым плечам. По закопченным стенам и вздутым фальш-панелям вьются тонкие дорожки ручейков. Умирающий крейсер плачет. Сквозь разбитые иллюминаторы боевой рубки ему отчетливо видна приближающаяся с каждым витком поверхность Нового Севастополя…
Где-то явно нарушена теплоизоляция – вакуум промораживает стены наполненных кислородом помещений. Затем разрастающийся лед наползает на элементы с плюсовой температурой, и вуаля – привет соседям снизу!
Пора наводить в сарае порядок!
– Илья! Твой план вчерне утверждаю. Займись со своими бойцами расчисткой местности. Оттащите капсулы вот сюда… – я поставил маркер на карте и сбросил координаты выбранной группе. – Склад всего найденного добра пусть будет вот тут… А вот здесь – вроде как возвышение, чуток посуше – организуем место отдыха и рабочее пространство для мастеров. Посадим кого-то из технарей возиться с железом и пластиком. Нам нужно все, и в первую очередь – оружие и инструменты! Я же со своими парнями займусь обдиркой мха и тестированием его вкусовых качеств. Больно уж жрать охота…
Двенадцать часов спустя…
– Буэ-э-э… – низкорослого пилота выгибало в жестоких рвотных судорогах.
Блевать было особо нечем, так что горлом шла лишь нехорошего вида серая пена.
– Минус шесть хитов в минуту… – флегматично отметил стоящий рядом фельдшер. – Так и запишем: синий мох с желтыми прожилками – ядовитость умеренная, полезных эффектов не зафиксировано…
Посиневший от холода медбрат на секунду зажмурился, фиксируя данные в виртуальном гербарии. Затем с трудом разлепил глаза – нас постоянно тянуло в спасительный восстанавливающий силы сон – и устало обратился к страдальцу:
– Что ж тебя так корежит-то, сердешный? Ты посмотри, посмотри в логи! Может, написало что нестандартное?
Рядом участливо переминался следующий на очереди боец-пробник.
– Сашка, ну съешь еще вот этот, черный, склизенький… Ну что тебе стоит? Все равно же помираешь! А я потом за тебя что-то сожру, зуб даю!
Однако фельдшер тут же обламывает предприимчивого парня:
– Запрещаю! Нельзя нарушать чистоту эксперимента! К тестированию смесей мы приступим только после систематизации первичных образцов!
Качаю головой и отхожу в сторону. С едой – беда. Условно съедобных растений найдено всего два вида. Один, со вкусом сырого сена, просто притупляет чувство голода. Второй, с легким привкусом имбиря, восстанавливает две единицы жизни за раз. Сейчас с ним работает наш второй медик, пытаясь добиться большей отдачи от лечебной травки. Сушит, перетирает, настаивает, выпаривает. Судя по маниакально горящим глазам, чел уже знатно нанюхался паров собственной лаборатории. А может, его прет сам процесс? Ну мечтал человек стать алхимиком!
Беда в том, что запасы сырья минимальны. Дня на три-четыре регламентированного питания, в зависимости от нашего аппетита и скорости роста мха. Дальше начнем дохнуть от истощения. А это не айс – счетчик смертей и так уже мотает который круг. Вон, кстати, валяется на помосте боец из «тяжей». Вкусил в полной мере «радости» четвертой смерти. Теперь отходит от болевого шока и посмертного дебафа…
Его сведенные судорогой плечи разминает девушка из группы психологической поддержки. На этот раз никакого интима – лишь настоящий, правильный массаж, легкое гипно-воздействие и восстановление ауры посредством зачатков псионических способностей.
Не все так просто оказалось с этими девчатами – в их мозгах ударными темпами разархивировался университетский курс армейской психологии, тантрические и буддистские знания, пробуждались эмпатия и экстрасенсорика.
Глядя, как на единичку бафнулось здоровье бойца, я удовлетворенно кивнул – хозвзвод может оказаться гораздо полезней, чем мы думали раньше.
С подростковым интересом поглядывал на упругие выпуклости девушки сидящий невдалеке Макарка. Будущий технарь разбирался с горой натащенного со всех углов хлама, выуживая из кучи наиболее интересную добычу.
Парень креативил. Он не штамповал на потоке широкополые шляпы из пластика, не вил веревок из оптоволокна, не разбирал безымянную деталь на тонкие и полезные пластины с острой режущей кромкой. Он создавал инструменты!
Пара рабочих молоточков для мастеров. Не боевые кувалды для проламывания стен, а довольно изящные изделия тонкой работы.
Аккуратные скальпели и скобы зажимов для аптечек – вынимать засевшие в телах осколки лучше без существенного увеличения раневого канала. Слишком уж тяжело отражается кровопотеря на скорости утечки хитов.
Венец творения – «типа плоскогубцы» – универсальный инструмент, созданный на основе чего-то совершенно непонятного. Очередь на рукотворные пассатижи оказалась самой длинной. Жили мы теперь нормами социального общежития, вещей коллективного пользования было больше, чем личных.
В экономном режиме неспешно шлепаю по мелководью. На ногах – перетянутые оптоволокном пластиковые обмотки. Кустарное изделие наших мастеров, уже поставленное на относительный поток. Класс бронирования – первый, глотает любой урон до трех единиц. Слезы, конечно, но хотя бы не приходится выдергивать из пяток шрапнельное крошево.
Опа! Замираю с поднятой ногой. Что это за незнакомая травка пытается уползти из-под пятки? Осторожно трогаю шустрика пальцем – ядовитость, она ведь разная бывает. Иногда достаточно вдохнуть наполненный токсичными спорами воздух…
Растение почувствовало прикосновение, сжало крохотные листики и сделало вид, что сдохло, дрейфуя по черному зеркалу воды на манер сухой веточки.
Ну-ну…
Игрового инвентаря у меня нет – к магическим чудесам нас приучать не хотят, условия подготовки максимально приближенные к реалу. Так что зову одного из бойцов-пробников, указываю ему на будущий «номер девятнадцатый» в нашем космическом гербарии, бреду дальше.
За спиной раздается умильное бормотание «ботаника», практически мгновенно сменяемое болезненным криком и шумом бьющегося на мелководье тела.
Оборачиваюсь. Бойца бьют предсмертные судороги, полоска хитов тает на глазах. Как оказалось, хитрая травка имеет и второй слой пассивной защиты – прозрачные в воде шипы и капсулу с ядом, идущую вдоль основного ствола.
- Предыдущая
- 22/52
- Следующая
