Выбери любимый жанр

Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

У него был свой принцип отношения к информации, к устным докладам. «Очень скоро мы убедились в том, – вспоминал Бобков, – что доклад без предложений о действиях, вытекающих из доложенной информации, для него не интересен. Он говорил, что если нет решений, то будем искать их сообща. А просто играть в информированность – дело недостойное».

Принципиальным требованием Андропова было соблюдение законности в делах государственной безопасности. Чтобы исключить случаи покушения на законность, Андропов ограничил некоторые права местных руководителей.

В частности, это касалось права на возбуждение уголовных дел по статье 70 Уголовного кодекса РСФСР (антисоветская пропаганда). Такое решение принималось только с санкции центра.

Вина привлеченных к уголовной ответственности по этой статье должна быть доказана документами и вещественными доказательствами. При этом признание обвиняемых и показания свидетелей признавались лишь как объяснение действий, как иллюстрация от очевидцев. Это правило распространялось также и на материалы, передаваемые в органы прокуратуры.

Принципы Андропова, общие и для внутреннего пользования, были тем духовным и профессиональным основанием, которое позволило ему создать в КГБ надежную команду единомышленников, в первой линии которой был Ф. Д. Бобков.

Появление Пятого управления как сопротивление американскому вызову

Однажды поздним вечером майского дня 1967 года полковника Бобкова вызвал председатель КГБ Андропов. Говорили о жизни, о службе, о ситуации в органах, все еще приходивших в себя после хрущевской неразберихи.

И неожиданно:

– Пойдешь работать заместителем начальника нового управления по борьбе с идеологическими диверсиями?

Для Бобкова неожиданно, для Андропова – обдуманно:

– Такое управление – не повтор секретно-политических отделов, работавших по троцкистам, меньшевикам, эсерам. Это управление должно отвечать задачам сегодняшнего дня. Против нас идет самая настоящая идеологическая война, и здесь стоит вопрос – кто кого. Противник стремится разрушить наше государство и прилагает для этого все силы. Поэтому мы обязаны знать его планы и методы, знать, как он работает. Но при этом мы должны видеть процессы, происходящие в стране, в обществе, знать настроения людей, видеть, как эти процессы используются против нас. Это принципиально. Для этого необходимо использовать самые разные источники информации, как легальные, те же социологические центры, институты, ту же прессу, так и данные наших спецслужб. Мы должны видеть не только поверхность явлений, но и тайные пружины, двигающие ими. Нужно научиться распознавать и понимать глубинные процессы. Мне представляется, что главной задачей нового управления должен быть глубокий политический анализ, точный прогноз, и на этой основе предотвращение нежелательных событий и явлений. Надо остановить идеологическую экспансию с Запада. И не обойтись здесь без чекистских методов.

«Чекистские методы? Что он имеет в виду? – подумал тогда Бобков. – Видимо, речь идет о создании своего рода Управления политической контрразведки?»

– И контрразведка, и разведка, и аналитическая работа – все для защиты социалистического строя, – сказал тогда Андропов.

«При этом мы оба понимали, – вспоминал Бобков, – что основным делом органов госбезопасности является защита не правителей, а именно устоев государства, конституционного строя».

Ф. Д. Бобков вспоминает: «Когда пришел к руководству КГБ Шелепин, то, выполняя волю Хрущева, он провел кардинальную перестройку органов госбезопасности. Все внутренние оперативные управления (экономическое, транспортное и другие) были слиты в одно – второй главк, контрразведывательный, на правах отделов и отделений. Но самое главное – была упразднена внутренняя агентура. Та агентура, что создавалась в разных слоях общества годами, а то и десятилетиями. Все это делалось под флагом разоблачений преступлений Сталина, в русле решений съездов партии и пленумов ЦК. Вместо КГБ партия сама взяла на себя работу по защите существующего строя. Но, конечно, действовала присущими ей методами. – ввела, например, институт политинформаторов. Но все это не решало главную задачу – знать, что происходит в стране, какие идут глубинные процессы, каковы настроения. Потом ведь шло воздействие из-за рубежа, работали зарубежные центры, НТС развивал активность, проникала агентура. Целью ее было создание неких организаций, оппозиционных власти. В тот же хрущевский период ежегодно происходили массовые беспорядки – стоит только вспомнить: Тбилиси, Темиртау, Чимкент, Алма-Ата, Муром, Бронницы, Нальчик, Степанакерт, Тирасполь, Краснодар. Везде начиналось с конфликта граждан и милиции, часто конфликта с автоинспекцией, а заканчивалось разгромом зданий райкомов, горкомов партии. Но удивительно, здания КГБ, как правило, были рядом, – их не трогали. Что касается событий в Новочеркасске, то их трагическая развязка целиком на совести местных партийных органов.

Так вот, при Хрущеве, повторяю, массовые беспорядки случались каждый год. А за 20 лет, с 1965 по 1985 год, было всего пять случаев массовых беспорядков (в Грозном, Рубцовске, Ингушетии, Северной Осетии – ингушско-осетинский конфликт, и в Вильнюсе (1972 год) – самосожжение студента, приведшее к демонстрации. Поэтому, когда Андропов возглавил КГБ, он пришел к мысли, что надо создавать управление по защите существующего строя. Идея родилась у него, а не в партии. И назвали новое управление – „Управлением по борьбе с идеологическими диверсиями“. Не совсем, конечно, удачное название, но так было. Разработали его структуру, начали энергично создавать агентурный аппарат».

По сути, с организации Пятого управления начал Андропов свою работу в КГБ.

Разве мог он забыть то октябрьское промозглое утро 1956 года в Будапеште, когда увидел из окна посольства, как суетились небритые люди в традиционных венгерских шляпах, как они остервенело кололи ножами беззащитных людей, запихивали им в распоротые животы партийные книжки, а потом крепили им на грудь картонки с криво намалеванным словом «коммунист».

Такое не забывается. Такое заставляло думать о защите власти от внутренних оппозиционеров, начинающих тихо. Чем больше он узнавал Бобкова, тем лучше понимал, что этот человек создан для такой работы, для срыва идеологических операций: фронтовик и контрразведчик, аналитик, психолог и оперативник божьей милостью.

Почему Андропов видел на этом месте талантливого контрразведчика, а не идеологического работника? Потому что прочно связывал внутреннюю оппозицию с устремлениями западных спецслужб, исследовательских и пропагандистских центров.

Как бы потом ни трактовали историки речь Черчилля в марте 1946 года в Фултоне, но старый антикоммунист оставался верен себе: этой речью он положил начало мобилизации Запада как сообщества англоязычных народов на борьбу с мировым коммунизмом. Понятия, которыми оперировал Черчилль, – «железный занавес», «пятые колонны», «тень, опустившаяся на континент», – скоро породили массу директив и разработок спецслужб. От года к году множились они, заряжая энергией разведцентры. Некоторые из них, добытые советской разведкой, ложились на стол Андропова. А потом заглавный лист украшала резолюция: Бобкову.

Суть этих документов соответствовала тому, о чем впоследствии писал руководящий сотрудник ЦРУ Г. Розицки: «Бороться с коммунистическим режимом на его собственной территории, оказывать помощь движению сопротивления, ослабляя лояльность граждан передачами по радио, листовками и литературой». Самым первым таким документом, ставшим известным советской разведке, оказалась уже упомянутая в этой части повествования директива президента Трумэна для ЦРУ, которому предписывалось ведение «пропаганды, в том числе с использованием анонимных, фальсифицированных или негласно субсидируемых публикаций; политические действия с привлечением… изменников…» Другая президентская директива ориентировала на тайные операции: «пропаганду; экономическую войну; превентивные прямые действия, в том числе саботаж, подрывную работу… включая помощь подпольному движению сопротивления… и эмигрантским группам освобождения».

22
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело