Севастополь: Женщины. Война. Любовь - Копыленко Татьяна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
– Федор Петрович, он будет жить? – Маше казалось, что от ответа врача зависела не только жизнь Михаила, но и ее собственная.
– Не знаю, Машенька, не уверен – ран много, большая кровопотеря…
– Федор Петрович, пожалуйста, помогите, – из Машиных глаз снова покатились слезы. Она вцепилась в рукав докторского халата мертвой хваткой. – Я не могу его потерять! Вы слышите?! Я не могу!!! – Она опустилась перед врачом на колени и уткнулась лбом в его окровавленный халат, размазывая слезами кровавые пятна.
– Мария Бережная, встать! – врач с силой поднял ее с земли, поставил перед собой и хорошенько встряхнул. – Слушать приказ! Взять себя в руки! Хорошо все будет с твоим моряком. Помогай!
Врач аккуратно и быстро извлек осколки из тела Михаила, обработал рану на голове, Маша помогла его перебинтовать.
Федор Петрович откашлялся, огляделся вокруг – было ясно, что сражение закипело с новой силой. А значит – будут новые смерти. Но надо было сохранить жизни всем, кому только возможно.
– Слушайте все! – Федор Петрович посмотрел на собравшихся вокруг него соратников. – Начинаем эвакуацию, всем приготовиться! Работаем спокойно! Наша задача – погрузить раненых бойцов на корабли. Им воевать еще. Начали!
Июньским днем медики начали свой очередной бой – за Жизнь, так, как они воевали все эти долгие месяцы, погибая, но спасая других, вырывая их жизни из пасти чудовищного фашистского монстра – войны.
Михаила погрузили на «Безупречный», моряк дышал, но в сознание не пришел. Маша была уверена, что о нем позаботятся в пути, и когда эсминец уже был готов отчалить – спустилась на берег.
– Ты не с ним? – Ангелина тронула ее за руку.
– Я с ним. Сердцем. Но остаться я должна здесь. Ты понимаешь меня? – Маша дождалась, пока корабли отошли от берега, и повернулась к Ангелине. Ее глаза были сухими, а взгляд – прямым и твердым.
– Да, понимаю. Пойдем. Мы нужны другим.
Они вернулись в госпиталь – там оставалось еще много раненых, которым была нужна их помощь, их забота, их любовь.
В отчаянных боях последних июньских дней на передовой сражались все – все, кто только был способен держать в руках оружие. Боеприпасы – снаряды и мины – закончились, солдаты и матросы отбивались винтовками и гранатами. Защитники Севастополя уже потеряли счет времени и атакам врага.
30 июня 1942 года пал Малахов курган.
У Херсонесского мыса, на берегу, к морю оказались прижаты тысячи бойцов и командиров, без боеприпасов, без продовольствия, без воды и медикаментов. Они держались с невероятным, непостижимым мужеством еще несколько дней и ночей, пока не закончились самые последние силы и не исчезла надежда на эвакуацию.
В первых числах июля 1942 года прекратилась организованная оборона Севастополя.
Они сделали все, что могли.
И больше того.
Они сделали то, что было выше человеческих сил.
На земле Севастополя не осталось ни одного живого места.
Начиналось время ужаса – фашисты оккупировали Севастополь.
Началось утро…
Каждое утро начиналось в ожидании смерти…
Для Севастополя начались черные дни.
Почти два года длилась оккупация Севастополя гитлеровскими захватчиками.
Фашисты установили в Севастополе «новый порядок», главной «гордостью» которого были лагеря военнопленных, массовые облавы, всеобщая трудовая повинность, насильственная отправка на принудительные работы в Германию.
Фашисты расстреливали людей тысячами – женщин, детей, стариков.
Тысячами увозили людей на рабские работы в Германию: 36 тысяч человек было угнано из Севастополя в рабство только страшным летом 1943 года.
Советских военнопленных подвергали чудовищным пыткам: морили голодом, забивали до смерти шомполами, живыми закапывали в землю.
В лагерях регулярно расстреливали военнопленных.
Более тысячи раненых советских воинов гитлеровцы погрузили на баржу, отвели ее от берега и подожгли – все находившиеся на барже заживо сгорели.
Это зверство повторялось не один раз.
За почти два года оккупации Севастополя фашистами было расстреляно, утоплено в море и сожжено больше 27 тысяч человек, и 45 тысяч человек угнано в рабство.
Но даже захваченный врагом, но непокоренный, Севастополь продолжал сражаться.
В начале 1943 года в городе начали подпольную деятельность 17 патриотических групп. К осени они объединились в Коммунистическую подпольную организацию в тылу немцев. Руководил организацией Василий Ревякин. В доме, в котором он жил, находилась типография и штаб подпольной организации.
В типографии участники подполья печатали листовки и газету «За Родину!». В июне 1943 года вышел первый номер газеты, а в общем за время борьбы подпольщикам удалось выпустить 36 номеров листовок и 25 номеров газеты. На страницах газеты и в листовках сообщались новости с фронта, рассказывалось о зверствах гитлеровцев, совершавшихся ими в городе, поддерживалась твердость духа горожан.
Подпольщики проводили диверсии в морском порту, на складах, на железной дороге, организовывали побеги из лагерей военнопленных, собирали разведданные, устанавливали связи с партизанами Крыма и командованием Красной Армии.
Подпольщиками становились женщины, старики, дети, часто – целые семьи. Маша и Ангелина тоже работали в подполье – лечили, помогали распространять листовки.
В марте 1944 года севастопольское подполье было разгромлено. Более 60 участников подполья было арестовано. Подпольщиков пытали в течение месяца, а затем, меньше чем за три недели до освобождения Севастополя советскими войсками, подпольщиков расстреляли в Юхариной балке.
Своих товарищей, оставшихся на свободе, никто не выдал.
Ветреным апрельским днем 1944 года Маша и Ангелина сидели на холме и смотрели на море.
Что они хотели увидеть?
Что страстно надеялись рассмотреть в уходящем за горизонт бескрайнем море?
– Шла война. Это началось в сентябре. Весь этот ужас начался в сентябре, – вдруг начала рассказывать Ангелина. До этого дня она почти не рассказывала о себе, да и не до того было.
– В июне, – робко поправила Маша, ей было неловко это делать – казалось, что Ангелина от окружающего их кошмара начала путать время.
– Нет, это на этот раз ужас начался в июне. А тогда – в сентябре. – Ангелина замолчала, а Маша не решилась ей что-то возразить: она видела, что подруге каждое слово давалось с трудом.
– Да, в сентябре. Англичане, французы и турки пришли на наш берег, на нашу землю в Крым. Несколько стран объединились и выступили против нас. Соединенный флот Франции и Англии, большой флот – 89 военных кораблей и 300 транспортов – подошел к Евпатории. Шесть дней вражеские войска высаживались на берег! Люди и оружие непрерывным потоком лились на нашу землю – только бойцов было 62 тысячи человек и 134 полевых орудия.
Наших солдат было вдвое меньше, чем у неприятеля, втрое меньше артиллерии и мало ружей. Наши войска дрались насмерть – но это не помогло.
Тогда, в 1854 году, в Севастополе жило немногим больше 40 тысяч жителей, из них – около 30 тысяч военные. Это всегда был военный город, и мой муж Андрей был военным моряком. Мы думали, что главная опасность угрожает Севастополю с моря, и подступы с моря к городу были надежно защищены батареями береговой обороны. А вот со стороны суши орудий было мало… – Ангелина снова замолчала, ее лицо побелело, казалось, что воспоминания забирают у нее жизнь.
Маша сидела молча, боясь шелохнуться, она понимала, что происходит что-то необъяснимое, хотя сама не понимала, что именно.
– Тогда во флоте были такие флотоводцы, такие герои, на которых равнялись следующие поколения моряков. Обороной Севастополя руководил начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Его ближайшим помощником был вице-адмирал Павел Степанович Нахимов. Под руководством Корнилова и Нахимова защитники города начали спешно возводить укрепления, и Севастополь постепенно превратился в мощную крепость.
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
