Выбери любимый жанр

Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен - Страница 107


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

107

Наконец 10 декабря семье снова разрешили бывать на литургии в церкви. «Мы всегда так радуемся, когда нас пускают в церковь, – писала Татьяна своей подруге Зинаиде Толстой, – конечно, эту церковь сравнивать нельзя с нашим собором[1405], но все-таки лучше, чем в комнате… Часто вспоминаю Царское Село и веселые концерты в лазарете; помните, как было забавно, когда раненые плясали [лезгинку]; также вспоминаем прогулки в Павловск и ваш маленький экипаж, утренние проезды мимо вашего дома. Как все это, кажется, давно было. Правда? Ну, мне пора кончать»[1406].

Хотя у всех девушек появились пятна на лице от обморожения из-за сильных холодов, им пришлось многое сделать в преддверии Рождества, помогая своей матери готовить подарки для окружения и даже для охранников. Александра вязала шерстяные жилеты и рисовала открытки и закладки для книг. Они с девушками использовали всякий драгоценный последний клочок материала и шерсти, чтобы у каждого был подарок на Рождество. «Они все были искусными рукодельницами, – вспоминала Иза Буксгевден, – и ухитрялись делать красивейшие вещи из грубого, домотканого деревенского полотна»[1407]. «Я вяжу носки для маленького, – написала Александра Анне 15 декабря. – Он просил связать ему, поскольку его все в дырках. Мои теплые и толстые, как те, которые я отдала раненым, помнишь? Я делаю теперь все. У отца брюки порвались, и я их заштопала, у девочек нижнее белье все в лохмотьях. Ужасно, не так ли? Я стала почти седой. Анастасия сейчас очень толстая, как Мари была когда-то, полная и толстая в талии, с короткими ногами. Я надеюсь, что она перерастет. Ольга и Татьяна обе худые, но у них волосы растут красиво, так что они могут ходить без косынок»[1408].

Продовольственное снабжение в Тобольске было значительно лучше, чем в Петрограде, и Александра отправила Анне ценные посылки с мукой, сахаром, макаронами и колбасой, а еще шарф и чулки ручной вязки. В свою очередь, Анна послала ей духи и синий шелковый пиджак, а для детей – пастилки[1409]. Александра сожалела, что в отличие от мужа не сохранила свои старые дневники и письма, которые сейчас можно было бы перечитывать. «Я не то, что вы, – написала она Анне. – Я сожгла все. Все прошлое – сон. Остаются лишь слезы и благодарные воспоминания. Одно за другим все земное ускользает, дома и имущество разрушаются, друзья исчезают. Живешь лишь этим днем. Но Бог во всем, и природа никогда не изменяется. Я вижу вокруг себя церкви (и страстно хочу идти к ним) и холмы, прекрасный мир»[1410].

Ей стало легче на душе, когда 19 декабря Иза Буксгевден приехала, наконец, в Тобольск со своей попутчицей-шотландкой мисс Матер. Однако, к их большому разочарованию, солдаты 2-го полка, охранявшие царскую семью, не позволили приехавшим поселиться в губернаторском доме. Пришлось им согласиться на корниловский и утешать себя возможностью издали увидеть кого-нибудь из семьи Романовых[1411]. Когда девушки впервые увидели ее, «они начали дико жестикулировать… В один миг все четыре великие княжны были у окна, размахивая руками, а в это время младшая прыгала от возбуждения»[1412]. Они все были ужасно расстроены, что Изе не разрешили быть вместе с ними даже на Рождество. Через три недели ей велели подыскать себе жилье в городе.

«Приближается Рождество, – писала Трина Шнейдер своему коллеге ПВП в Петроград, – но в этом году оно будет особенно печальным, вдали от наших друзей и семей». Ольга тоже в ответ на размышления своей тети Ксении о недавних несчастьях изо всех сил пыталась не впадать в меланхолию:

«Говорят всегда, что ничего хорошего или счастливого долго не бывает, вернее, не длится, так, по-моему, так же и скверное когда-нибудь должно же закончиться. Верно? У нас все, слава Богу, насколько возможно спокойно. Все здоровы, бодры и не падаем духом.

Видела сегодня Бабушку во сне. Надела сейчас оранжевый шарф и почему-то вспомнила твою гостиную в Петрограде. Мысли прыгают с предмета на предмет, почему письмо и выходит таким неосмысленным, за что прошу прощения. Ну, что бы еще написать?»[1413]

Приготовив много рождественских подарков, девушки приложили все свои силы, чтобы украсить елку. «У нас стоит в углу елка и издает чудесный запах, совсем не такой, как в Царском, – написала Ольга Рите Хитрово. – Это какой-то особый сорт и называется «бальзамическая елка». Пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно, церковные, т. к. других здесь нет»[1414].

Елка «пахла божественно, – писала Татьяна ПВП. – Я не помню такого сильного аромата больше нигде»[1415]. Появление в доме елки неизбежно опять наводило на мысли об отсутствующих друзьях. «На Рождество мы будем особенно много думать о прошлом, – написала Анастасия Кате. – Как же было весело… Мне хотелось бы написать и рассказать тебе о многом, но так печально, что все это просматривается!»[1416]

В полдень на Рождество все собрались на литургию наверху в зале, а после обеда украшали елку и раскладывали подарки. Семья также украсила елку для двадцати охранников и в 4:30 вручила им свои подарки и угощения. Александра вручила каждому солдату Евангелие и закладку ручной работы. Не забыла она, конечно, и Изу: отправила ей в подарок в корниловский дом «крошечную елку и несколько скатертей и подушек, вышитых ею и дочерьми, а император добавил от себя вазу со своей монограммой»[1417].

«После обеда, в сочельник, – писала Ольга Рите, – раздавали всем подарки, большею частью разные наши вышивки. Когда мы все это разбирали и назначали кому что дать, нам совершенно напомнило (благотворительные) базары в Ялте. Помнишь, сколько было всегда приготовлений? Всенощная была около 10 вчера вечера, и елка горела. Красиво и уютно было. Хор был большой и хорошо пели, только слишком концертно, а этого я не люблю»[1418].

Окруженная теми, кто остался им верен в эти последние трудные девять месяцев, семья Романовых пела с большим воодушевлением – и надеждой. Пьер Жильяр в то Рождество почувствовал особую «безмятежную близость», как будто они все и вправду были «одной большой семьей».[[1419]]

В Рождество семья по снегу пошла в церковь к ранней утренней службе перед иконой Божией Матери, которую привезли специально из Абалатского монастыря в 17 милях (27 км) от Тобольска. Во время службы отец Алексей Васильев, провозглашая «Многая лета» – молитву о продлении дней императорской семьи, – не смог опустить царские титулы. Солдаты охраны, которые услышали это, пожаловались Панкратову. В результате семье совсем запретили посещение любых служб в церкви[1420]. Это было большое разочарование в завершение рождественских празднований и под конец года. Выпив по стакану чая рано вечером 31 декабря, «[мы] разошлись до наступления Нового года», – отметил Николай в своем дневнике. Его последние мысли по окончании того года были, как и у всех: «Господи! Спаси Россию»[1421].

вернуться

1405

Федоровский собор в Царском Селе.

вернуться

1406

«Дневники» II, с. 199.

вернуться

1407

Buxhoeveden. «Left Behind: Fourteen Months in Russia During the Revolution». London: Longmans, Green, 1929, p. 29 (Буксгевден С. К., «Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах». М.: Лепта Книга, Вече, Гриф, 2012. Книга 2: «Минувшее. Четырнадцать месяцев в Сибири во время революции. Декабрь 1917 – февраль 1919 гг.»).

вернуться

1408

Vyrubova. «Memories», p. 249.

вернуться

1409

Fall, p. 211; Vyrubova. «Memories», p. 318.

вернуться

1410

Там же, p. 313; Fall, p. 213–214.

вернуться

1411

См.: «Дневники» II, с. 216; Buxhoeveden. «Left Behind: Fourteen Months in Russia During the Revolution», p. 23–24 (Буксгевден С. К., книга 2: «Минувшее. Четырнадцать месяцев в Сибири во время революции. Декабрь 1917 – февраль 1919 гг.»).

вернуться

1412

«Дневники» II, с. 217.

вернуться

1413

Непеин И., Указ. соч., с. 121.

вернуться

1414

«Дневники» II, с. 224.

вернуться

1415

Письмо к ПВП от 27 декабря, «Дневники» II, с. 218.

вернуться

1416

Анастасия, письмо Кате от 5 декабря, ЕЭЗ.

вернуться

1417

Buxhoeveden. «Left Behind: Fourteen Months in Russia During the Revolution», p.29 (Буксгевден С. К., книга 2: «Минувшее. Четырнадцать месяцев в Сибири во время революции. Декабрь 1917 – февраль 1919 гг.»).

вернуться

1418

Приведено в издании: «Дневники» II, с. 224.

вернуться

1419

Gilliard. Указ. соч., p. 128.

вернуться

1420

Botkin. Указ. соч., p. 178–179.

вернуться

1421

«Дневники» II, с. 230.

107
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело