Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен - Страница 51

• Предыдущая
• 51/126
• Следующая

Ливадийский дворец был двухэтажным, в стиле итальянского Возрождения, с большими окнами, пропускающими много света. Фасады были отделаны местным белым инкерманским известняком, поэтому он получил в народе название «Белый дворец». Его возвели за шестнадцать месяцев (вместе с домом для императорской свиты) и оборудовали всеми современными удобствами: центральным отоплением, лифтами и телефонами. Получив его в свое распоряжение, 20 сентября Николай писал матери: «У нас нет слов, чтобы выразить всю радость и удовольствие иметь такой дом, построенный именно так, как мы хотели… Виды со всех сторон настолько красивы, особенно на Ялту и на море. В комнатах так много света, а ты помнишь, как темно было в старом доме»[578]. Внутри все было отделано и обставлено очень просто, по большей части в стиле модерн, который так любила Александра. В личных покоях на втором этаже были излюбленные ситцевые занавески и светлая мебель, как обычно, повсюду живые цветы[579].

Окна и балконы задней части дворца выходили на море: Ольга и Татьяна с удовольствием проводили на балконе часы утренних занятий французским с Пьером Жильяром. Окна северной стороны дворца, противоположной морю, смотрели на раскинувшиеся поодаль скалистые Крымские горы. Прохладный и тенистый внутренний дворик украшали мраморная колоннада в итальянском стиле и фонтан, окруженный прелестным небольшим садиком. Это стало любимым местом дворцовой свиты, здесь можно было укрыться от дневного зноя, посидеть и поболтать после завтрака.

В конце лета и осенью для детей Романовых в Ливадии наступила идиллия. Это были чудесные дни: они ходили с отцом в походы в горы, ездили по побережью туда, где любили устраивать пикники, например к монастырю Святого Георгия, расположенному высоко на скалах мыса Фиолент, или путешествовали в глубь Крыма к собственному царскому винограднику в Массандре, где делали лучшие крымские вина, минуя по пути фруктовые деревья, сгибавшиеся под тяжестью сочных плодов. В бесконечной череде прекрасных солнечных дней они катались верхом и играли в теннис с детьми великой княгини Ксении и другими родственниками, которые приезжали навестить царскую семью в Ливадии. Дети также очень любили плавать, хотя однажды Анастасия чуть не утонула, когда на них обрушилась неожиданно большая волна, и Николаю пришлось спасать ее. После этого случая он велел устроить на пляже подобие бассейна, сделанного из полотнищ парусов, прикрепленных к вкопанным в дно деревянным столбам. Здесь дети могли плавать в безопасности под бдительным оком Андрея Деревенько[580].

Анастасия, которая испытывала глубокую неприязнь к учению и всяческим ограничениям ее физической свободы, здесь жила привольно, как она сама сказала их учителю ПВП (он жил в Ялте, как и Пьер Жильяр):

Все во дворце приводило девочек в восторг и придавало энергии. Не было для них большего развлечения, чем забраться наверх и бегать по оцинкованной крыше, им нравилось слушать сам звук своих шагов по листам металла. А ночи были так полны света!.. Анастасию зачаровывало ночное небо, она любила выходить на крышу, чтобы «изучать созвездия», потому что в Крыму они казались особенно яркими[582].

Во время своего пребывания в Ливадии, как и дома в Царском Селе, семья постоянно смотрела фильмы по субботам, их демонстрировали в крытом манеже для верховой езды. Эти киносеансы были таким важным событием в их жизни, дети еще всю следующую неделю обычно обсуждали увиденное[583]. Елизавете Нарышкиной было поручено предварительно просматривать фильмы, и если какие-то фрагменты казались ей неприемлемыми, придворный фотограф Александр Ягельский (который также вел официальную фото– и киносъемку на всех общественных мероприятиях с участием императорской семьи) вырезал эти кадры[584][585]. В основном детям показывали кинохронику или снятые Ягельским фильмы о путешествиях царской семьи из его «Царских хроник», а также фильмы образовательного содержания. Но смотрели они и драмы, например «Оборону Севастополя». Этот художественный фильм длительностью полтора часа стал первым крупным историческим фильмом, снятым в России, и был впервые показан отдельно императорской семье в Ливадийском дворце 26 октября 1911 года[586].

Николай тоже наслаждался простой и непринужденной жизнью в Ливадии и общением с родственниками, которые жили в летних резиденциях неподалеку. Великая княгиня Мария Георгиевна (двоюродная сестра Николая, дочь короля Греции) жила неподалеку в Хараксе, его родная сестра Ксения с мужем Сандро и семеро их детей жили в усадьбе Ай-Тодор, а черногорские сестры Милица и Стана – в усадьбах Дюльбер и Чаир, правда, они мало общались с Николаем и Александрой. И другие знатные семьи проводили весну и осень в Крыму – Воронцовы в Алупке, Голицыны в Новом Свете, а у Юсуповых было два прекрасных поместья в Крыму: одно – мавританский дворец в Кокозе, расположенный вдали от побережья, на дороге в сторону Севастополя, второе – в Кореизе на берегу Черного моря.

Долгими летними вечерами, когда Романовы бывали в Хараксе в гостях у великой княгини Марии Георгиевны, ее фрейлина Агнес де Стёкль часто замечала, что невольно любуется четырьмя прекрасными сестрами, и размышляла «об их будущем». Двадцатитрехлетний принц Греции Христофор, который тем летом посетил свою сестру, великую княгиню Марию Георгиевну, признался Агнес, что он «восхищен великой княгиней Ольгой… и спросил меня, может ли он, по моему мнению, рассчитывать на ее взаимность». Они обсудили это с сестрой, и, дав Христофору «крепкого виски с содовой», великая княгиня Мария Георгиевна отправила его в Ливадийский дворец попытать счастья. Но вернулся он оттуда как побитая собака. Николай был любезен, но тверд. «Ольга еще слишком молода, чтобы думать о замужестве», – сказал он Христофору[587].

Возможно, так оно и было, но Ольга и Татьяна быстро росли, и Софья Тютчева уже с тревогой замечала, как они кокетничают с некоторыми из офицеров «Штандарта»[588]. Иногда в Ливадии эти офицеры играли вместе с императорской семьей в теннис, который был для Николая основным способом отвлечься от того большого объема работы, что ему приходилось выполнять. Теннисные матчи также были прекрасной возможностью для старших девочек побольше видеться со своими любимцами: Николаем Саблиным, Павлом Вороновым и Николаем Родионовым[589]. Как и Софья Тютчева, генерал Мосолов заметил растущий интерес старших девочек к противоположному полу и то, как иногда игры, в которые они играли с офицерами совсем по-детски, «превращались в череду ухаживаний, впрочем, совершенно невинных». «Я, конечно, использовал слово «ухаживание» не в самом обычном смысле этого слова, – отметил он, – поскольку молодых офицеров лучше сравнить со средневековыми пажами или рыцарями прекрасных дам». Все они были бесконечно преданы государю и его дочерям и, таким образом, были «вышколены до совершенства одним из своих начальников, который считался главным оруженосцем императрицы». Но Мосолова, однако, в девочках беспокоила их «поразительная оторванность от жизни»: «Даже когда две старшие сестры уже превратились в настоящих молодых женщин, можно было услышать, что они разговаривают, как девчонки лет десяти или двенадцати»[590].

• Предыдущая
• 51/126
• Следующая