Выбери любимый жанр

Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен - Страница 98


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

98

Работа в саду оставалась единственным выходом для накопившейся энергии, и весь май они усердно пропалывали морковь, редис, лук и салат, поливали их и с гордостью наблюдали, как посаженная ими аккуратными рядами капуста – на 500 кустов – начала прорастать. Когда Николай, по-прежнему одетый в солдатскую гимнастерку, закончил все огородные работы, он начал активно и целенаправленно вырубать сухие деревья и распиливать их на зиму. Уже было достаточно тепло, чтобы катать Алексея в гребной лодке на пруду возле Детского острова или ездить на велосипедах с дочерьми. У них было несколько собак – Джой у Алексея, Ортипо у Татьяны и Джимми у Анастасии и еще два котенка от той кошки из Ставки, которую Алексей подарил Ольге[1268].

Казалось, Николаю очень нравилось заниматься физическим трудом, работая до седьмого пота. «Отличная работа в огороде, – записал он 6 мая, – мы начали копать клумбы. После чая, вечерни, ужина и вечернего чтения – [я бываю] с моей милой семьей гораздо больше, чем в обычные годы»[1269]. «Трудно без новостей от дорогой Мама, – признался он, – но ко всему остальному я равнодушен»[1270].

Когда расцвела майская сирень, «аромат в саду был чудесный, когда сидишь у окна», – заметил Николай, девочки тоже наслаждались им[1271]. Анастасия радостно и оживленно рассказывала в письме Кате 20 мая, как им нравилось работать в саду.

«Мы уже многое посадили, пока в общей сложности шестьдесят клумб, но мы собираемся посадить еще. Поскольку нам сейчас нельзя так много работать, мы часто просто лежим и греемся на солнце. Мы сделали много фотографий и даже сами проявили пленки».

Но ей пришлось с горечью сообщить Кате, которая со своей семьей уже уехала из Царского Села на юг, что их госпитали вскоре закроют «и всем придется уехать, к моему великому сожалению».

«Мы часто думаем обо всех вас. Сейчас, когда я пишу это письмо, мои сестры сидят рядом со мной в комнате и пьют чай, а Мария сидит на подоконнике и пишет письма. Все они много разговаривают, и писать письмо трудно. Они передают вам тысячу поцелуев. Ты все еще катаешься на роликах? Хорошо ли вы устроились с матерью на новом месте? Я посылаю тебе веточку сирени из нашего сада, пусть она напомнит тебе о северной весне… Катя, милая, я должна заканчивать… Огромные приветы всем от нас! Да пребудет с вами Господь. Целую тебя так крепко, как я люблю тебя. Твоя A.»[1272]

Мысли всех сестер все чаще обращались к тому, о чем они так тосковали. «Сегодня довольно тихо, и я расслышала звук колоколов Екатерининского дворца, – рассказала Ольга подруге Зинаиде Толстой. – Как жаль, что мне нельзя хоть иногда сходить к «Знамению»[1273]. Анастасия чувствовала то же самое: «Мы часто слышим звон колоколов старого собора, и нам так грустно, – писала она Кате 4 июля, – но вспоминать хорошие времена всегда приятно, не так ли?» Она все время спрашивала о Викторе и других офицерах, как они все поживают[1274]. «В это время в прошлом году мы были в Могилеве, – вспоминала она с грустью 12-го. – Там было так хорошо, а также и в последний раз, когда мы были там в ноябре! Мы постоянно думаем и говорим обо всех вас».

По ее словам, было и кое-что забавное или интересное, о чем ей бы хотелось рассказать Кате, но она не могла написать об этом в своих письмах: «Ты, конечно, понимаешь, правда?» К этому времени, как вспоминал граф Бенкендорф, даже сговорчивый Коровиченко начал жаловаться на «огромную переписку молодых великих княжон, которая отнимает у него много времени и не позволяет ему передавать нам нашу корреспонденцию так быстро, как он мог бы»[1275].

Еще одним важным событием в жизни семьи, помимо получения писем, были показы фильмов из коллекции Алексея, которые они устраивали иногда, благо в их распоряжении был проектор, который им когда-то преподнесли в подарок, и большое количество фильмов, снятых оператором Пате для Алексея во время войны.

Другим вечерним развлечением было слушать, как Николай читает вслух. За пять месяцев их заключения в Александровском дворце он прочитал им немалое количество популярных французских и английских романов: «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма и приключенческие повести Альфонса Доде «Тартарен из Тараскона» и «Тартарен в Альпах», популярный роман «Тайна желтой комнаты» Гастона Леру, который всем очень полюбился. Но, несомненно, наиболее популярными были рассказы Конан Дойля: «Пестрая лента», «Собака Баскервилей», «Этюд в багровых тонах» и «Долина страха».

Эти развлечения приключениями и вымыслом были нужны, чтобы хоть на короткое время отвлечь семью от реалий их заключения. Когда наступила удушающая летняя жара, время, когда они обычно с наслаждением вдыхали морской бриз в Петергофе или Крыму, «Царское как будто вымерло. Его окон было почти не видно за рвущимися внутрь ветвями неподрезанных деревьев, – вспоминала Лили Ден. – Трава росла между камнями его молчаливого двора».

Незадолго до своего отъезда из Петрограда ей удалось попасть туда, чтобы попытаться хоть мельком увидеть царскую семью: «Я ходила туда и сюда, поглядывая на окна, но там, во дворце, никто не подавал признаков жизни. Я хотела позвать вслух, крикнуть, что я тут, но не посмела, опасаясь за их и свою безопасность»[1276]. Валентина Чеботарева тоже жаловалась на замершую жизнь города. Он полностью изменил свой характер и потерял всю свою былую гордость и силу. Теперь все, что можно было там увидеть, – это солдат, бесцельно бродивших, лузгавших семечки, развалившись на траве. Они выудили рыбу из прудов и затоптали все клумбы в скверах. «Теперь почти не видно детей, – писала она с грустью. – Они живут однообразной жизнью. Дети развлекают друг друга, у Ольги и Марии – история… Они копают в саду, сами посадили морковь». «Вчера, – как они сообщили ей, – мы проехались немного на велосипедах. По вечерам мы собираемся вместе, и папа читает вслух. Алексей ходит с папой намного больше». Такова вкратце была их жизнь в это время.

Что касается их матери, то она «думала только о прошлом»[1277]. Все более религиозный тон писем Александры свидетельствовал о ее решительном уходе от реального мира в мистическое созерцание смерти и искупления. Библия и Писания [святых отцов], говорила она, дают ей ответы на все вопросы жизни, и она гордилась отзывчивостью своих детей: «Они понимают много глубоких мыслей, их души растут через страдание»[1278]. Страдание стало ремеслом их семьи, и Бог, она была уверена в этом, увенчает их за это.

5 июня, когда Анастасии исполнилось шестнадцать лет, в подарок на день рождения она получила «пару сережек, и мне прокололи уши», рассказала она Кате, хотя «это, так сказать, небольшая новость»[1279]. Но радость вскоре была испорчена: ей пришлось расстаться со своими длинными волосами. После того как девушки заболели корью, у всех них стали большими клоками выпадать волосы, у Марии особенно, и в начале июля им пришлось обрить головы. Через день и Алексей сделал то же самое в знак поддержки. Пьер Жильяр зафиксировал в своем дневнике и на фотографии, как стоически они это приняли:

«Выходя в парк, они обматывают головы шарфиками, уложенными так, чтобы это было незаметно. Только я собирался их сфотографировать, как по знаку Ольги Николаевны все они вдруг сняли свои головные уборы. Я запротестовал, но они настаивали, их очень веселила идея сфотографироваться в таком виде, им не терпелось посмотреть на удивленный вид возмущенных родителей».

вернуться

1268

Письмо Марии к Кате от 8–9 июня 1917 года, ЕЭЗ; см. также письмо Анастасии к Кате от 29 июня 1917 года, ЕЭЗ.

вернуться

1269

«Дневники» I, с. 503.

вернуться

1270

Там же, с. 548.

вернуться

1271

Там же, с. 518. См. также письмо Анастасии к Кате № 4 от 30 мая 1917 года, ЕЭЗ.

вернуться

1272

Письмо Анастасии к Кате без номера от 20 мая 1917 года, ЕЭЗ

вернуться

1273

Приводится в издании: «Дневники» I, с. 598.

вернуться

1274

Письмо к Кате № 8 от 4 июня 1917 года, ЕЭЗ.

вернуться

1275

Письмо к Кате № 11 от 12 июня 1917 года, ЕЭЗ; Benkendorf. Указ. соч., p. 97.

вернуться

1276

Dehn. «Real Tsaritsa», p. 233.

вернуться

1277

НЖ 182, с. 233.

вернуться

1278

Письмо Александру Сыробоярскому от 28 мая 1917 года, Боханов А. Н., Указ. соч., с. 277. Это письмо – типичный пример стиля многих писем Александры в то время, с многозначительными религиозными аллюзиями.

вернуться

1279

Письмо Анастасии Кате от 11 июня 1917 года, ЕЭЗ.

98
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело