Выбери любимый жанр

Доктор Окс(изд.1944) - Верн Жюль Габриэль - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

Самому бургомистру было лет пятьдесят, он был ни толст ни худ, ни высок ни низок, ни стар ни молод, ни румян ни бледен, ни весел ни печален, ни доволен ни недоволен, ни энергичен ни слабохарактерен, ни горд ни принижен, ни добр ни зол, ни щедр ни скуп, ни храбр ни труслив.

Этот человек был умеренным во всем, но по неизменной медлительности его движений, по слегка отвисшей нижней челюсти, по неподвижным векам, по гладкому, как медная пластинка, лбу, по мало выступающим мускулам физиономист без труда определил бы, что бургомистр ван-Трикасс — олицетворение флегмы. Никогда ни гнев, ни страсть не заставляли его сердце биться сильнее, никогда его лицо не покрывалось краской. Он одевался неизменно в хорошее платье, ни слишком узкое, ни слишком просторное, которое никогда не изнашивалось. Обут он был в большие башмаки с тупыми носками, тройной подошвой и серебряными пряжками. Эти башмаки своей прочностью приводили в отчаяние его сапожника. Его широкополая шляпа относилась к той эпохе, когда Фландрия окончательно отделилась от Голландии. Этому почтенному головному убору было около сорока лет. Но чего вы хотите? Тело, как и душу, и платье, как и тело, изнашивают страсти, а наш достойный бургомистр, вечно невозмутимый, равнодушный ко всему, не знал страстей. Он, не изнашивая ничего, не изнашивался и сам, и именно поэтому был человеком, вполне подходящим для управления Кикандоном и его спокойными обитателями.

Действительно, город был не менее спокоен, чем дом ван-Трикасса. Именно в этом мирном обиталище бургомистр рассчитывал дожить до самых преклонных лет, пережить свою добрую супругу Бригитту ван-Трикасс, которая и в могиле, конечно, не могла бы найти большего покоя, чем тот, которым она наслаждалась на земле вот уже шестьдесят лет.

Это требует объяснения.

Семейство ван-Трикасс справедливо могло бы называться семейством Жанно. И вот почему.

Всякий знает, что нож этого господина так же знаменит, как и его владелец, и так же неизносим благодаря двойной, непрестанно возобновляющейся операции, которая состоит в замене ручки, когда она износилась, и лезвия, когда оно больше ничего не стоит. Такова же была и операция, производимая с незапамятных времен в семействе ван-Трикасс, и сама природа, казалось, принимала в этом благосклонное участие. Начиная с 1340 года каждый ван-Трикасс, овдовев, вступал в брак с девицей ван-Трикасс, которая была моложе его. Она, овдовев, в свою очередь вторично выходила замуж за более юного ван-Трикасса, который, овдовев… и так далее, без конца. Каждый умирал в свою очередь с правильностью механизма. Достойная госпожа Бригитта ван-Трикасс была уже за вторым мужем и, если не хотела нарушать своих обязанностей, должна была переселиться в лучший мир раньше своего супруга, чтобы освободить место новой ван-Трикасс. На это достопочтенный бургомистр непоколебимо рассчитывал, так как вовсе не желал нарушать традиций семьи.

Таков был этот дом, мирный и молчаливый, в котором двери не скрипели, стекла не дрожали, полы не трещали, трубы не завывали, флюгера не визжали, замки не щелкали, а обитатели производили не больше шума, чем их тени.

Глава III,

где комиссар Пассоф появляется столь же шумно, сколь и неожиданно

Приведенный нами выше интересный разговор начался между советником и бургомистром без четверти три пополудни. Было три часа сорок пять минут, когда ван-Трикасс закурил свою огромную трубку, вмещавшую четвертку табаку, а кончил он ее только в пять часов тридцать пять минут.

За все это время оба собеседника не обменялись ни единым словом.

Около шести часов советник проговорил в прежнем тоне:

— Итак, мы решаем…

— Ничего не решаем, — отвечал бургомистр.

— Я думаю, в общем, что вы правы, ван-Трикасс.

— Я тоже так думаю, Никлосс. Мы примем решение относительно гражданского комиссара, когда будем более сведущи… позже… Нам ведь не месяц дан сроку.

— Даже не год, — ответил Никлосс, развертывая свой носовой платок, которым он пользовался с замечательной скромностью.

Наступило снова молчание, продолжавшееся добрый час. Ничто не нарушало этого перерыва в разговоре, даже появление домашнего пса, честного Ленто, не менее флегматичного, чем его хозяин, вежливо пришедшего навестить гостиную. Достойный пес! Образец для всей своей породы! Будь он из картона, с колесикам на лапах, он не произвел бы при своем появлении больше шума.

Около восьми часов, когда Лотхен внесла старинную лампу с матовым стеклом, бургомистр сказал советнику:

— У вас нет больше важных дел для обсуждения, Никлосс?

— Нет, ван-Трикасс, нет, насколько я знаю.

— Не говорили ли мне, однако, — спросил бургомистр, — что башня Ауденаардских ворот угрожает рухнуть?

— Действительно, — отвечал советник, — и я, право, не удивлюсь, если она в один прекрасный день раздавит кого-нибудь.

— О, — возразил бургомистр, — раньше, чем такое несчастье случится, я надеюсь, что мы сумеем принять решение относительно башни.

— Надеюсь, ван-Трикасс.

— Есть и более спешные вопросы?

— Несомненно, — отвечал советник: — вопрос о складе кож, например.

— А он все еще горит? — спросил бургомистр.

— Вот уже три недели.

— Разве мы не решили на совете предоставить ему гореть?

— Да, ван-Трикасс, и по вашему предложению.

— Разве это не лучший способ справиться с пожаром?

— Без сомнения.

— Ну, хорошо, подождем. Это все?

— Все, — ответил советник, потирая себе лоб, словно стараясь припомнить, не забыл ли он какое-нибудь важное дело.

— А вы ничего не слышали, — продолжал бургомистр, — о прорыве плотины, который грозит наводнением нижнему кварталу святого Иакова?

— Да, как же, — отвечал советник. — И какая досада, что этот прорыв не появился выше склада кож! Вода залила бы пожар, и это избавило бы нас от всяких забот.

— Что ж делать, Никлосс, — возразил достойный бургомистр. — Нет ничего нелогичнее несчастных случаев. Между ними нет никакой связи, и мы не можем, как хотели бы, использовать один, чтобы смягчить другой.

Это тонкое замечание ван-Трикасса потребовало некоторого времени, чтобы советник мог оценить его.

— Да, — начал снова Никлосс, — но мы даже не говорим о нашем большом деле.

— Каком большом деле? У нас есть, значит, большое дело? — спросил бургомистр.

— Несомненно. Речь идет об освещении города.

— Ах да, — ответил бургомистр, — если память не изменяет мне, вы говорите о проекте доктора Окса?

— Вот именно.

— Дело двигается, Никлосс, — ответил бургомистр. — Уже начата прокладка труб, а завод совершенно закончен.

— Может быть, мы немного поспешили с этим делом, — заметил советник, покачав головой.

— Может быть, — отвечал бургомистр. — Но наше оправдание в том, что доктор Окс берет все расходы по своему опыту на себя. Это нам не будет стоить ни гроша.

— Это действительно наше оправдание. И потом, конечно, нужно итти в ногу с веком. Если опыт удастся, Кикандон будет первым городом Фландрии, освещенным газом окси… Как он называется, этот газ?

— Оксигидрический.

— Вот именно — оксигидрическим газом.

В этот момент дверь отворилась, и Лотхен доложила бургомистру, что ужин подан.

Советник Никлосс поднялся, чтобы проститься с ван-Трикассом, у которого от всех решенных и нерешенных дел разыгрался аппетит. Затем было условлено, что со временем придется созвать совет именитых людей города, чтобы решить, не принять ли какое-нибудь предварительное решение по вопросу об Ауденаардской башне.

Оба достойных администратора направились к выходной двери. Советник зажег маленький фонарик, так как улицы Кикандона, еще не освещенные газом доктора Окса, были окутаны непроглядной октябрьской тьмой и густым туманом.

Приготовления советника Никлосса к отбытию потребовали доброй четверти часа; когда фонарь был наконец зажжен, советник обулся в огромные калоши из воловьей кожи и натянул на руки толстые перчатки из кожи бараньей, поднял меховой воротник, надвинул шляпу на глаза, вооружился тяжелым зонтом с изогнутой ручкой и приготовился выйти.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело