Лиссабон в кубе - Тенн Уильям - Страница 5
- Предыдущая
- 5/9
- Следующая
— Я придерживаюсь другого мнения, — произнес только что подошедший гугенот. — По-моему, сантехники на самом деле являются кудесниками. Что нам нужно принять на вооружение — так это всю нашу американскую сообразительность, наше американское умение, нашу чисто американскую способность все учесть и рассчитать до мелочей. Вы заказываете мне канализационную систему в новом микрорайоне такого типа, какого еще никто никогда не применял, и никто толком не знает, какая от нее потребуется пропускная способность. И я рассчитываю всю систему трубопроводов даже с учетом дальнейшего расширения микрорайона, которая будет всегда прекрасно функционировать. И сделаю это, к тому же, с наименьшими затратами.
— Каким это образом? — поинтересовался мушкетер-недомерок.
— А таким, — отпарировал гугенот. — Приложив свою американскую творческую фантазию, свою американскую мастеровитость и свою американскую способность учесть все мелочи. Вот каким образом.
— Простите, — поспешил вмешаться Альфред Смит, опасаясь, что мушкетер-недомерок наберется духу и полезет в дальнейшую словесную перепалку. — Господа, не знает ли кто-нибудь, какие призы будут вручаться сегодня за лучший наряд, какие — на прощание, и все такое?
Наступила тишина. Затем гугенот (Колиньи? Конде? Де Роган?) наклонился и похлопал его по груди.
— Когда у тебя возникает вопрос, сынок, самое главное — найти человека, который может на него ответить. Поэтому обратись лучше к человеку у входа — он наверняка знает, что будут давать на прощанье. Скажи ему, что тебя послал Ларри, что Ларри, просил, чтобы он рассказал тебе все о сегодняшних призах. И он, сынок, удовлетворит твое любопытство. — Он снова повернулся к своему негодующему собеседнику. — Вы еще не начали говорить, а я уже наперед знаю, что за слова у вас на языке. И поэтому уже сейчас говорю, что вы неправы.
Альфред начал протискиваться подальше от разгорячившихся боссов водопровода и канализации. На его пути подошедший только что гвардеец кардинала глубокомысленно заметил палачу в черном капюшоне:
— Этот Ларри — большая шишка. Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть, как он сядет задницей в лужу.
Палач кивнул и легонько толкнул его топором в плечо.
— Когда-нибудь прозвучит анонимный звонок в Санитарную Инспекцию насчет него, и пришлют такого инспектора, которому нельзя будет сунуть в лапу. Вот и все! Как должно быть со всяким, кто покупает выброшенные в утиль трубы, хромирует их и продает своим товарищам как новые…
Резиновое лезвие топора затрепетало над плечом палача, как знамя на ветру. Через несколько минут Альфред добрался до входа, где раскачиваясь на складном стульчике сидел дежурный. Альфред задал ему вопрос относительно призов.
— Разве меня посвящают во что-нибудь важное?
Он надвинул шляпу на глаза и уставился в пустоту, размышляя.
— А почему бы вам не расспросить в баре? Все заправилы находятся сейчас там.
Заправил оказалось что-то слишком много. Кринолины, экстравагантные прически и напудренные парики настолько заполнили помещение бара, что полдесятка его завсегдатаев в потрепанных костюмах и поношенных куртках, казалось, были единственными, облаченными в настоящие маскарадные наряды — наряды бедствующих, обиженных судьбой анахронизмов из будущего, каким-то образом затесавшихся в императорский Версаль. Бушке Хоровиц, высоко подняв Железную Маску, несмотря на строжайшие указы короля и кардинала, принимал членские взносы, высказывая свое мнение о перспективах использования стояков и стоячих душевых толпе, разодетой в парчу и шелка. Периодически он щедрым жестом бросал монеты бармену — неуклюжему, сердитому на вид мужчине с окладистой бородой. Продираясь сквозь толпу и едва успевая извиняться, Альфред скоро понял, что протолкнуться к нему нет никакой возможности. Поэтому он пытался выяснить что-либо в отношении призов у окружающих, но на него никто не обращал внимания. Видимо, нужно поискать кого-либо пониже рангом.
Кто-то потянул его за рукав кардинальской мантии. Герцог посмотрел вниз и увидел весьма худую мадам Дюбарри, сидящую в пустой кабинке. Она улыбалась.
— Вздрогнем? Ты да я. Вдвоем, — пояснила женщина.
Альфред покачал головой.
— Нет, спасибо. Я… э… занят. Может быть, попозже.
Он хотел отойти, но мадам удержала его за рукав. Хватка была совершенно недвусмысленной.
— Поглядите-ка на этого сильно занятого бизнесмена, — обиженно надула она губки. — У него нет на меня времени. Он такой занятой!
Стараясь унять растущее раздражение, Альфред пожал плечами и сел в кабинке за столик напротив нее. Все равно пока не получается ничего путного. Изящные пальчики отпустили его рукав. Появился сердитый бармен.
— Хочу виски со льдом, — капризно заявила мадам. — Виски со льдом — единственный подходящий для меня напиток.
— Два виски со льдом, — заказал Альфред.
— Я слышала, вы интересуетесь конкурсами. Я как-то раз была победительницей конкурса. Надеюсь, после этого признания я вам понравлюсь чуточку больше?
— И в каком же конкурсе вы победили? — рассеянно спросил Альфред, разглядывая ее.
Без этого нелепого костюма она, видимо, была бы довольно привлекательной, хотя и слишком костлявой. Ничего для него интересного.
— За меня голосовали как за Девушку, вместе с которой Молодые Водопроводчики Кливленда хотели бы починять трубы. Поначалу предполагалось, что титул победительницы будет звучать иначе: «Девушка, с которой Молодые Водопроводчики Кливленда согласны были бы полезть в трубу». Но какие-то злюки расшипелись, и судьи изменили титул. Это было три года назад. У меня до сих пор хранится почетная грамота. А теперь… не знаю, поможет ли мне это?
— Боюсь, что не поможет. Но в любом случае поздравляю. Не каждая может… как бы это сказать… похвастаться таким титулом.
Сердитый бармен поставил на столик два стакана в подстаканниках, промычав что-то неразборчивое, по-видимому, означающее, что нужно расплатиться. Получив деньги, он сердито заковылял к окруженной клиентами стойке бара.
— А какого рода конкурсы вас интересуют? Может быть я смогу вам помочь? Я знаю очень много всяких мелочей о превеликом множестве других мелочей.
— Да ничего особенного, просто всякие там конкурсы и призы на них. Альфред смотрел на заднюю стенку кабинки. На ней висела в рамке фотография Плеханова, обменивающегося рукопожатием с Керенским, позади которых тянулся на цыпочках весьма молодой, сердитый на вид мужчина с окладистой бородкой, изо всех сил старающийся попасть в кадр.
Поняв, что он зря теряет время, Альфред допил виски и бесцеремонно сказал.
— Мне пора уходить.
— Так скоро? — неодобрительно проворковала мадам. — Ведь мы только-только познакомились. Вы так сильно понравились мне…
— Что вы имеете в виду? — раздраженно спросил Альфред. — Мы ведь действительно только-только познакомились.
— Но вы на самом деле нравитесь мне! Вы — сливки в моем кофе. Предел моих мечтаний. Вы что-то со мной сделали. Вы — как раз то, что заставляет вращаться весь мир. Я от вас без ума. Я пойду за вами, мой большой малыш, хоть в огонь, хоть в воду. Я совершенно обезумела, просто обезумела. Я заберусь на самую высокую гору, переплыву самую глубокую реку. Я — ваша душой и телом. Вы — красная роза, лиловая фиалка моих сновидений. Пейте меня до дна своими глазами. О, Джонни! Вы в моем сердце, я дарю его вам.
Она умолкла, чтобы перевести дух.
Глаза Альфреда едва не вылезли из орбит. Он привстал.
— Спасибо, леди, за приятную беседу, но…
Затем он снова сел. Его ошеломило то, как она выражала свои чувства и стремления, чтобы ее поняли со всей определенностью! Как Джейн Доу, как Джонс…
— Он вышел на связь!!!
— Так, все-таки, насколько сильно я вам нравлюсь? — спросил он, стараясь потянуть время, чтобы продумать следующий ход.
— О, это невозможно передать словами. Вы — мой светоч. Я боготворю вас. Я ничего не соображаю. Я согласна, дорогой, на все…
— Хватит! — почти что завопил он, отчаянно стараясь перекрыть этот фонтан любовных словоизлияний. — Ладно! Мне бы хотелось податься куда-нибудь в такое местечко, где мы могли бы остаться наедине и более подробно обсудить наши чувства.
- Предыдущая
- 5/9
- Следующая
