Недуг - Тенн Уильям - Страница 6
- Предыдущая
- 6/10
- Следующая
— Вот что, люди добрые, — начал он. — Николай Белов и Том Смейзерс больны, Белов — тяжело. Симптомы такие: небольшая головная боль и жар, то и другое быстро усиливается, появляются резкие боли в спине и суставах. Это — первая стадия. Сейчас на этой стадии находится Смейзерс. А Белов…
Никто не вымолвил ни слова. Все сидели вокруг непринужденно, словно бы просто отдыхая, и слушали. Гуранин и Лаятинский подняли головы от шахматной доски с таким видом, словно из одной только вежливости вынуждены слушать какие-то пустяки, не идущие ни в какое сравнение с их неоконченной партией. Но когда Гуранин, двинув локтем, уронил своего короля, ни тот, ни другой его не подняли.
— Что до Белова, — чуть помолчав, продолжал врач, — у него теперь вторая стадия болезни. Для нее характерны внезапные скачки температуры, бред, нарушение всех функций организма — это, разумеется, означает, что поражена нервная система. Весь организм настолько выведен из равновесия, что разладилась даже перистальтика, и поддерживать его приходится внутривенными вливаниями. Среди прочего сегодня же вечером мы устроим наглядный урок внутривенного питания, чтобы каждый из вас мог сделать укол больному. На всякий случай.
Гопкинс, радист, сидевший напротив О’Брайена, беззвучно ахнул.
— Теперь так. Чем они больны, я не знаю, — и это, в сущности, все, что я могу вам сказать. В одном я уверен: это не земная болезнь, хотя бы уже потому, что никогда я не сталкивался с таким коротким инкубационным периодом и с таким молниеносным развитием. Видимо, Белов подхватил эту болезнь в марсианском городе и занес на корабль. Я понятия не имею, насколько она опасна, хотя в подобных случаях следует приготовиться к худшему. Сейчас у меня одна надежда: эти двое свалились прежде, чем я успел ввести им дуоплексин. Всем остальным — и себе в том числе — я сделал укол. Вот и все. Есть вопросы?
Вопросов не было.
— Ладно, — сказал доктор Шнейдер. — Хочу вас предупредить, хотя в наших условиях это, пожалуй, даже излишне: каждый, у кого заболит голова — все равно, виски ломит, или затылок, или еще что, — обязан немедленно явиться в изолятор. Очевидно, эта штука чрезвычайно заразительна. А теперь придвиньтесь поближе, я покажу, как делать внутривенные вливания. Капитан Гоз, разрешите продемонстрировать на вас.
Он провел наглядный урок, потом все практиковались, делая уколы друг другу, а доктор Шнейдер придирчиво следил за ними; наконец он собрал свое снаряжение, остро пахнущее дезинфекцией, и объявил:
— Ладно, этого достаточно. В случае чего справимся. Спокойной ночи всем.
Он шагнул к выходу. Но вдруг остановился. Обернулся и обвел всех медленным, испытующим взглядом.
— О’Брайен, — сказал он наконец, — пойдем-ка.
Что ж, думал штурман, послушно следуя за врачом, по крайней мере счет сравнялся. Один русский и один американец. Хоть бы так оно и осталось!
Шнейдер на ходу заглянул в изолятор и кивнул, видимо, найдя то, чего и ждал.
— У Смейзерса уже вторая стадия, — заметил он. — Быстро же действует этот микроб, черт его бери! Видно, мы для него — благодарнейшая почва!
— Ты хоть догадываешься, что это такое? — спросил О’Брайен; как ни странно, он еле поспевал за маленьким Шнейдером, уж очень стремительно тот шагал.
— Гм… Я сегодня два часа просидел над микроскопом. Никаких признаков. Я приготовил кучу мазков — кровь, спинномозговая жидкость, мокрота, взял уйму всяких проб, — у меня там целая полка пробирок. Это все пригодится врачам на Земле, если мы… ну, ладно. Понимаешь, это может быть фильтрующийся вирус, либо какая-то бацилла, которая видна, только если ее как-то специально окрасить, да мало ли еще что. В лучшем случае я ее обнаружу, противоядие мы изготовить не успеем.
Все еще держась на несколько шагов впереди О’Брайена, Шнейдер вошел в рубку, посторонился, потом, к недоумению штурмана, запер за ним дверь.
— Что-то ты чересчур приуныл, док, — сказал О’Брайен. — У нас ведь есть белые мыши, на которых мы собирались проверять марсианскую атмосферу, если бы она тут все-таки оказалась, — может, воспользоваться ими как подопытными животными и попробовать изготовить вакцину?
Доктор Шнейдер невесело усмехнулся:
— За двадцать четыре часа. Как в кино. Нет, если бы я и хотел выкинуть этакий фортель, а я и в самом деле хотел, теперь об этом и думать нечего.
— То есть… что значит — теперь?
Шнейдер осторожно сел, положил свою докторскую сумку на стол подле себя. Усмехнулся.
— У тебя нет аспирина, Прес?
О’Брайен машинально сунул руку в карман джемпера.
— При себе нету, но, кажется… — И тут он понял. У него похолодело внутри. — Когда это началось? — тихо спросил он.
— Наверно, к концу лекции, которую я вам там читал про уколы, но я был слишком занят и не обратил внимания. Почувствовал, только когда выходил из столовой. А сейчас голова раскалывается. Не подходи! — крикнул он, когда О’Брайен, полный сочувствия, двинулся к нему. — Толку от этого, вероятно, не будет, а все-таки держись подальше. Может, выиграешь немножко времени.
— Позвать капитана?
— Если б он был мне нужен, я бы его и позвал. Через пять минут я лягу в изолятор. А пока что хочу передать тебе мои полномочия.
— Пол-но-мочия? Так это ты… ты и есть…
Доктор Элвин Шнейдер кивнул. И продолжал по-английски:
— Я — офицер нашей военной разведки. Вернее сказать, был офицером. С этой минуты офицер — ты. Слушай, Пресс, у меня каждая минута на счету. Могу сказать тебе одно. Допустим, что через неделю кто-нибудь из нас еще останется в живых. И, допустим, решено будет попробовать вернуться на Землю (а это — риск заразить всю планету, чего я лично, кстати сказать, не советовал бы, для этого у меня есть вполне ощутимые основания). Так вот, в этом случае ты будешь молчать о своем чине и звании, как я молчал о своем, а если нельзя будет избежать стычки с русскими, объявишься при помощи условной фразы, ты ее знаешь.
— «Обстрелян форт Самтер», — медленно произнес О’Брайен. Он все еще не освоился с мыслью, что Шнейдер и есть офицер военной разведки. Ну, понятно, это мог бы быть любой из семерых американцев. Но Шнейдер!
- Предыдущая
- 6/10
- Следующая
