Книга странных новых вещей - Фейбер Мишель - Страница 18

• Предыдущая
• 18/121
• Следующая

Просто невероятно, до чего последствия Скачка похожи на алкогольное похмелье. Только тяжелее. Исполинское похмелье в соединении с дозой галлюциногенных грибов. Ни Би-Джи, ни Северин не упоминали о галлюцинациях, но, может, эти ребята были просто крепче, чем он. А может, они оба сейчас крепко спят, спокойно восстанавливая силы, вместо того чтобы валять дурака.

Питер дождался, пока комната не примет правильные геометрические пропорции с фиксированными углами, а потом встал. Он проверил Луч на предмет сообщений. Все еще ни слова от Би. Наверное, надо бы попросить Грейнджер проверить его аппарат, проверить, правильно ли он им пользуется. Но была ночь, а она женщина, причем едва знакомая Питеру. Хорошенькое было бы начало их взаимоотношений, если бы ему привиделось, что лицо у нее кишит множеством глаз и ртов, а потом он свалился бы без чувств ей под ноги.

К тому же Луч настолько прост в обращении, что невозможно представить, чтобы кто-то, даже такой технофоб, как он, мог в нем не разобраться. Эта штука отсылает и принимает сообщения, вот и всё. Она не показывает кино, не издает звуков, ничего не предлагает купить, не информирует о бедственном положении осликов или бразильских джунглей. Луч не предлагает узнать, какая погода стоит сейчас на юге Англии или какое количество христиан сегодня в Китае, узнать имена или годы правления династий. Он просто подтверждает, что сообщения Питера были отправлены и ответов на них нет.

Внезапно что-то промелькнуло — но не на сером экране Луча, а в его сознании промелькнуло видение: искореженные обломки на шоссе — там, в Англии, ночью, залитые огнями «скорой». Би, мертвая Би где-то на дороге между Хитроу и домом. Жемчужины ожерелья, раскатившиеся по асфальту, черные лужицы крови. Уже месяц прошел с того дня. Тот день ушел в историю. Такое случается. Один отправляется в невероятно опасное путешествие и прибывает на место невредимым, а другой совершает короткую, обыденную поездку и гибнет. «Черный юмор Господа» — назвал это как-то раз некий скорбящий родитель (вскоре покинувший лоно Церкви). Несколько секунд видение мертвой Би на дороге было для Питера явственным до боли, и тошнотворная дрожь ужаса просквозила его внутренности.

Нет! Нельзя позволить воображаемым ужасам сбить себя с толку. Бог никогда не бывает жестоким. Жизнь может быть жестокой, но не Бог. Во Вселенной, ставшей опасной благодаря дару свободной воли, всегда можно рассчитывать на Божью помощь; что бы ни произошло, Он ценил возможности каждого из Своих детей. Питер знал: если бы что-то случилось с Би, он просто не смог бы выполнять здесь свою работу. Его миссия закончилась бы, так и не начавшись. А если что-то и стало совершенно ясно за все те месяцы раздумий и молитв, предшествующие его путешествию на Оазис, так это мысль, что Бог действительно хочет, чтобы Питер отправился сюда. Он был под Божьей защитой, и Би тоже. Должна быть.

Что до Луча, есть простой способ узнать, правильно ли он им пользуется. Он навел курсор на значок СШИК — стилизованного зеленого скарабея — на экране и кликнул, открыв меню под ним. В меню было всего три пункта: «Профилактика (ремонт)», «Админ» и «Грейджнер»; очевидно, что Грейнджер сама же и опечаталась, устанавливая их впопыхах. Если ему нужен более расширенный список контактов, он может сам его организовать.

Он открыл чистую страницу сообщения и набрал: «Дорогая Грейнджер», потом удалил «дорогую» и заменил ее на «Привет», удалил и это, оставив просто «Грейнджер», снова поставил перед ним слово «дорогая» и снова стер его. С одной стороны, неуместная интимность, с другой — недружелюбная резкость… сколько суетливых жестов, прежде чем начнешь общаться. Насколько легче было писать письма в стародавние времена, когда каждый, даже управляющий банком или налоговый инспектор были «дорогими»…

С огромным трудом он разделся. Каждый предмет туалета отяжелел от влаги, как будто его застиг ливень. Носки он счищал с морщинистых стоп, словно слипшиеся листья. Штаны и куртка вцепились в тело намертво, сопротивляясь каждой попытке высвободиться. Все, что он стягивал с себя, тяжко шлепалось на пол. Сначала ему показалось, что одежда почему-то расползлась на куски и рассыпалась по полу, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не клочки одежды, а дохлые насекомые. Он поднял одно тельце двумя пальцами. Крылышки утратили серебристую прозрачность и постепенно багровели. Ножки у насекомого были оторваны. Вообще-то, требовалось немалое усилие, чтобы признать в этой шелухе насекомое: оно на вид и на ощупь походило на рассыпавшиеся пылинки от скрученной вручную папиросы. Зачем эти создания решили прокатиться в его одежде? Он, должно быть, раздавил их просто на ходу, трением об здешнюю атмосферу.

Вспомнив о фотоаппарате, он выудил его из кармана. Аппарат был скользким от влаги. Питер включил его, собираясь просмотреть кадры, отснятые на территории базы, и сделать несколько новых, чтобы показать Би свою квартиру, вымокшую одежду, может, одного из этих комаров. Механизм заискрил, Питера куснуло током, и все огоньки в аппарате потухли. Питер держал фотокамеру в руке и смотрел на нее так, словно та была птицей, чье крошечное сердечко разорвалось от страха. Он понял, что камеру уже не оживить, и все-таки в нем не угасала надежда, что стоит чуть-чуть подождать — и аппарат вновь очнется. Еще минуту назад это было умное хранилище воспоминаний для Би, коллекция образов, которая пригодилась бы ему в ближайшем будущем. И он уже представлял это будущее в своем воображении: они с Би лежат на кровати, между ними камера, она проводит пальцем по экрану, он следует взглядом за ее движением: «Это? А, это же то-то… А это — то-то… А это то-то…» Но теперь внезапно не стало никаких «то-то». На ладони лежал маленький бесполезный кусок металла.

Прошло несколько минут, прежде чем он обратил внимание, что его обсыхающее тело как-то странно пахнет. Это был тот самый медвяный аромат, который он отметил в питьевой воде. Кружащаяся снаружи атмосфера не удовлетворилась тем, что просто облизала и погладила его кожу, она наделила его благоуханием, спровоцировав обильное потоотделение.

Он слишком обессилел, чтобы идти в душ, к тому же легкая кривизна, появившаяся на совершенно прямой линии бордюра вдоль стены, предупреждала о том, что скоро комната снова раскачается, если он немедленно не закроет глаза и не отдохнет. Питер рухнул на кровать и проспал вечность, которая, когда он проснулся, оказалась длиной в каких-то сорок с лишним минут.

Он проверил входящие сообщения Луча. Пусто. Ни одного, даже от Грейнджер. Наверное, он все-таки не понял, как пользоваться этой машиной. Сообщение, отправленное Грейнджер, не было достоверным тестом, поскольку составлено так, что не требует обязательного ответа. Минуту он подумал, а потом написал:

Он принял душ, вытерся слегка и снова лег в кровать, все еще голый. Если его сообщения для Грейнджер не дошли и она вдруг явится сюда с минуты на минуту, он завернется в простыню и поговорит с ней через дверь. Если только она не войдет сразу, не постучав. Но она бы так не сделала, правда ведь? Не может же этикет СШИК настолько отличаться от общепринятых норм? Он оглядел комнату в поисках подходящего объекта, чтобы подпереть им двери, но ничего не нашел.

Как-то раз, много лет назад, выполняя сложную процедуру запирания церкви на ночь (засовы, врезные замки, навесные и даже цепочка!), он сказал Беатрис, что надо бы им проводить в церкви политику «открытых дверей».

• Предыдущая
• 18/121
• Следующая