Невидимка из Салема - Карлссон Кристоффер - Страница 27

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая

– Это его друга ранили? – спросил я. – Кто это сделал?

– Нет, нет, – сказал мужчина. – Друг Йона как раз и держал нож. – Тут он замолк. – Не надо было мне этого говорить, – добавил он. – Информация не для всех. Тут сейчас все вверх тормашками…

Лагерь не прекратил свою работу из-за происшествия. Было чрезвычайно важно разобраться в том, что произошло, и постараться найти причины. В тот же день Юлия с родителями поехала в «Юмкиль» навестить Грима. Через день мы поехали туда с Юлией вдвоем, после того как она спросила брата, хочет ли тот меня увидеть. Он не хотел, но согласился ради меня. Мне нужно было посмотреть на него, убедиться, что с ним все в порядке. И я скучал по нему.

По словам Юлии, Грим был потрясен. Он почти ничего не рассказывал на их семейной встрече, но психолог, который теперь постоянно присутствовал в лагере, объяснял это тем, что еще не прошел первоначальный шок. Не прошло еще и сорока восьми часов.

– Йон никогда не говорит особенно много, – сказала Юлия в автобусе по дороге в лагерь. – Но я чувствую… что-то изменилось. Надеюсь, это просто шок.

Я попытался найти ее руку, но в этот раз она отдернула ее, выглядывая из окна школьного автобуса. Шел легкий летний дождь. По мере того, как мы приближались к Юмкилю, городские застройки постепенно исчезали, и на смену им приходила зелень. Юлия теребила цепочку на шее.

Автобус свернул на узкую извилистую дорогу, и показалось двухэтажное здание воспитательной колонии для трудных подростков «Юмкиль». Угловатое и серое, оно пряталось среди деревьев. Я увидел его лишь мельком, но успел заметить колючую проволоку, которая наводила скорее на мысли о тюрьме. Остановка находилась всего в нескольких метрах впереди, и мы пошли по узкой щебеночной дороге к лагерю. Юлия казалось отрешенной; она шла, засунув руки в карманы тонкой кофты, и смотрела на верхушки деревьев и небо.

Лагерь «Юмкиль» составляли расположенные в форме подковы пять красных домов с белыми ставнями. Никак нельзя было подумать, что здесь могут кого-то порезать, но первое впечатление часто обманчиво. Колонией руководили трое – мужчины на десять лет старше нас, с широкими плечами, татуировками на руках и теплыми улыбками на лицах. «Образец для подражания» – может, и неправильное выражение, но это было первое, что пришло мне на ум. Один из них представился без улыбки и указал нам на один из пяти домов.

Обстановка была теплая и дружелюбная, но когда мы с Юлией подошли к порогу дома, у меня возникло ощущение, что мы входим в комнату для посетителей. Что-то в гнетущей обстановке говорило о том, что Грима заставили участвовать в расследовании, и это вызвало его гнев.

– На самом деле у нас нет комнаты для свиданий, – сказал руководитель лагеря, – но мы временно переделали комнату отдыха для этих целей. Вы ведь приехали из Салема?

Я кивнул.

– Тогда вы знаете, в чем принцип. Единственное, что хорошо в таких местах, как ваш город, – это то, что все следят друг за другом. И если человек попадает в неприятности, ему всегда помогут. Как раз этим мы здесь и занимаемся.

– Тем, что выдаете им ножи?

– Это был столовый нож. Он его украл и сам заточил. – Руководитель пожал плечами. – Я буду снаружи, поблизости. Позовите, когда освободитесь.

В комнате для отдыха столы и стулья были расставлены в замысловатом порядке, стоял бильярдный стол и имелся дартс, только без дротиков. На стене висел большой телевизор, который без звука транслировал музыкальные видео. На доске объявлений были прикреплены листовки из разных организаций. Я знал некоторые названия благодаря гимназии Рённинге, потому что эти организации распространяли там информацию о борьбе с наркотиками и преступностью.

Грим сидел за столом и читал. Он изменился за три недели отсутствия. Загорел и сбрил волосы. От светлых вихров на его голове остался только короткий ежик цвета ржи. Когда мы вошли, он слабо улыбнулся и отложил книгу в сторону.

– Привет.

– Привет.

Мы с Юлией сели за стол, который был весь испещрен маленькими царапинами, размашистыми и неровными, как будто оставленными ключами. В некоторых из них были чернила. Я провел по ним пальцами. Грим выглядел внезапно повзрослевшим.

– Как дела? – спросил я.

– Хорошо.

– Осталась всего неделя.

– Да, я знаю.

– Хитро придумано, – попробовал я. – Ограбить школьную кассу и уехать отдыхать на природу на месяц.

Грим рассмеялся, но его глаза не смеялись.

– Да, думаю, да. – Он потянул носом. – Ты хорошо пахнешь.

– Правда?

– Напоминает запах нашего дома, – сказал он.

– Иногда твое чутье хуже, чем ты думаешь, – пробормотала Юлия, и я был уверен, что она покраснела, но я не мог видеть точно, потому что она сидела рядом со мной.

– Люди говорят неправду о происходящем, – сказал Грим.

– Тебе денег дают уже за твой нюх? – спросил я.

– Что-то в этом духе.

– Что это значит? – спросила Юлия.

– Ничего, – ответил он и улыбнулся, проводя рукой по коротко остриженным волосам. – Только то, что… здесь все хорошо.

– У тебя же друга здесь пырнули ножом позавчера, – сказал я.

– Не был он мне никаким другом, – прошипел Йон, и его взгляд заволокло. – Джимми – мой друг.

– Джимми?

– Тот, кто был с ножом.

По описанию Грима, Джимми был бледным худым парнем с длинными, темными волосами. Его отец слишком много пил, а мама была еще хуже. Она бросила их и ушла к финну шведского происхождения из Ботчурки, и он давал ей наркотики. К тому же Джимми часто травили в школе. Однажды он понял, что с него достаточно, и разбил лицо обидчику большим степлером. За это его и отправили в лагерь. Здесь образовался альянс из пяти участников, лидером которого стал парень по имени Драгомир, хоккейный игрок из Вэллингбю. Поначалу Джимми держался особняком, как и Грим. Так они и нашли друг друга.

– Мы ничем особенным не занимались, – говорил Грим. – Просто болтали о том о сем.

Спустя неделю выяснилось, что у Йона своеобразное чутье. Например, он нашел в шкафу общественные деньги, которые они с Джимми поделили. Скоро это стало известно остальным участникам группы. Они забрали долю Джимми, а Грима не тронули. Втайне он потом поделился с другом своими деньгами.

– Но я не вступился за него, – сказал он, и было видно, что ему стыдно. – Перед другими. Вместо этого… вместо этого я как бы был на их стороне, хотя мы с ним продолжали встречаться и общаться втихомолку.

Спустя две недели Грим гулял после игры в баскетбол. За углом одного из домов он услышал, как кто-то шепчется в крайнем возбуждении. Он узнал Драгомира и нескольких вокруг него.

– Настал твой час, маленький подонок.

Грим подошел к кружку мальчишек и заглянул внутрь. Увидел испуганное лицо Джимми.

– Только не волосы, – шептал тот. – Пожалуйста, только не волосы…

Драгомир держал в руке жужжащий триммер.

– Поиграем в парикмахера? – спросил он и придвинулся к своей жертве.

– Я заглянул Джимми в глаза, – сказал Грим. – Покачал головой, отошел на пару шагов назад. Когда я повернулся к ним спиной, то услышал гудение триммера, проходившего по его волосам.

У Грима в глазах стояли слезы. Я удивился. Юлия протянула к брату руку через стол, но он отдернул свою. Я смотрел на его бритую голову.

– Ты поэтому побрил…

– После этого, – продолжил он и сильно потер глаза, пару раз моргнул, – на следующий день он сидел в столовой, и я спросил разрешения присоединиться. Он просто пожал плечами, но я радовался уже тому, что он, по крайней мере, не отказался. Несколько прядей волос еще остались на его голове, это выглядело ужасно, и я предложил привести все в порядок. Он посмотрел на меня с улыбкой, как будто это уже не имело никакого значения. Я был уверен, что перед ним лежал столовый нож, но в конце обеда он сидел только с вилкой. Должно быть, он спрятал его прямо на моих глазах во время ланча. Через несколько дней на том же месте, где они побрили его, он пырнул Драгомира этим ножом в живот. Вот что случилось, – закончил рассказ Грим, и воцарилась тяжелая тишина.

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая