Каждый умирает в своем отсеке - Рябинин Виктор - Страница 19
- Предыдущая
- 19/60
- Следующая
Да и госпитальный режим после напряженной и изнурительной службы в подплаве казался чем-то вроде дополнительного отпуска. К тому же медсестра Леночка все активнее оказывала ему знаки внимания. В очередной раз, наблюдая, как она ласково и игриво беседует с Андреем, а затем после очередного укола заботливо интересуется, не было ли больно, летчик Кащеев аж подпрыгивал на своей койке и демонстративно жестикулировал, мол, давай, не стесняйся. Когда девушка уходила, летчик принимался бурно высказываться:
– Бляха муха, ты вроде бы моряк, да еще и подводник, а иногда ведешь себя, Андрюха, как старая трофейная лошадь. Ленка на тебя глаз положила – факт, а ты ни рыба ни мясо, прямо как вареный. Возьми ее за руку, загляни в глаза, скажи какой-нибудь комплимент. А ты все бубнишь: «Спасибо да спасибо, что вы мне всю задницу искололи, а она не болит!»
Андрей и сам понимал, что он нравится симпатичной Леночке, но решился на ответный шаг не сразу. Однажды вечером, когда Леночка дежурила, он зашел в процедурный кабинет, где обычно находились медсестры, и по глазам молодой женщины понял, что та искренне обрадовалась его появлению.
– Ой, Андрей Евгеньевич, никак не ожидала вас увидеть. Я к вам в палату часто прихожу, а вы сюда в первый раз. Я очень рада…
Поговорили о всякой всячине, и Андрей ушел. После этого каждое дежурство Леночки он теперь с радостью заходил в процедурный кабинет. Постепенно их беседы становились все откровеннее. Андрей узнал, что Лена родом из Севастополя, закончила медицинское училище и вышла замуж за выпускника школы-техникума ВМФ мичмана Насырова. Мужа направили служить на Северный флот, так молодая крымчанка оказалась в Заполярье. Когда распалась великая страна и ушлые политики принялись делить не только богатое наследство СССР, но и армии и флоты, муж срочно засобирался в Украину.
– Ты не понимаешь, – объяснял он жене – Сейчас самое время все изменить и добиться того, чего только пожелаешь: хорошей должности, квартиры, денег… Говорят, там сейчас, если примешь присягу, все это дают, лишь бы только служил новой стране.
– Но ты же даже языка не знаешь. Сам-то родом из Забайкалья, какой из тебя хохол? Как будешь балакать на «ридной мове»? – возражала женщина.
– Научусь, возьмем фамилию матери. Она в девичестве была Петренко. Поехали, не пропадем!
Но Леночка не согласилась, и муж укатил один. Вскоре она узнала, что новоиспеченный защитник «самостийной» Украины устроился на хлебную должность – начальником продовольственных складов, получил квартиру и даже живет в гражданском браке с тамошней женщиной.
– Я тогда решила: значит, это судьба и так должно быть. Детей у нас не было, поэтому и горевать не о чем. Понимаете, не могу я так. Конечно, дело не мое, но если мужчина мечется – сегодня Союзу служит, а завтра еще кому-нибудь, – значит, он ненадежный человек. Предаст в любую трудную минуту…
Андрей слушал симпатичную молодую медсестричку и ловил себя на мысли, что относится к перебежчикам точно так же. Учебная группа, в которой он когда-то занимался в училище, была интернациональной. После 91-го года многие его одноклассники круто поменяли свою судьбу и жизненные приоритеты. Некоторых из них Андрей понимал и, беря во внимание желание коллег служить на родине, не осуждал. К примеру, Кыяс Рустамов подался на азербайджанский Каспий, Янис Карлиньш – в военно-морские силы Латвии, Сосо Гаридзе сейчас командует дивизионом сторожевых кораблей в грузинском Поти. С этими ребятами все понятно, и порицания быть не может. Но Андрей никак не мог понять, почему в украинском флоте остались служить Вовка Ульянов, Саня Суворов и Мишаня Иванов. В России, напротив, оказались украинцы Ваня Тихоненко, Серега Данченко и Толик Деревянко. Словом, чехарда какая-то! Иначе не назовешь.
Возмущала и позиция некоторых знакомых офицеров, которые после того же 1991-го вмиг усердно принялись злобно охаивать то, чему раньше преклонялись. Один из таких перевертышей однажды даже заявил Андрею, мол, он «прозрел и изменил свои убеждения». По поводу неожиданных и массовых «прозрений» проныр-карьеристов у Андрея сложилось свое собственное мнение, которое он хоть и не навязывал никому, но считал верным. Суть его такова: любой человек на протяжении жизни под воздействием тех либо иных событий может изменить свои убеждения, но только с одной оговоркой. Если ты меняешь убеждения во вред собственному устоявшемуся образу жизни, то это и есть прозрение, если во благо, то это называется элементарным шкурничеством.
Быстротечное заполярное лето незаметно подошло к своему экватору. Заканчивался июль, а это значит, что приближался День Военно-морского флота, который традиционно отмечают в последнее воскресенье этого летнего месяца. Накануне Леночка сообщила, что искренне хочет поздравить Андрея с праздником и потому готовит ему сюрприз.
– Какой? – автоматически вырвалось у него.
– Приятный, – заулыбалась и немного смутилась молодая женщина.
В этот же день Андрея пригласил к себе в кабинет начальник отделения Черкесов. Побеседовали, Константиныч полистал историю болезни, что-то туда записал, а потом огорошил:
– Во вторник состоится заседание ВВК. От меня больше ничего не зависит. Там и решат, годен ты теперь к службе в плавсоставе или нет. На всякий случай тебе скажу так. На твоих лодках свет клином не сошелся. Родине честно служить можно и в других местах.
– Где? – немного обиженно и насупившись, поинтересовался Андрей.
– На берегу. Смею тебя заверить, что здесь тоже нужны достойные и порядочные офицеры.
Андрей вышел из кабинета врача, опустив голову. Его колотило. На душе скребли кошки, выли собаки и было ощущение, что его флотская жизнь подошла к своему логическому завершению. Если его спишут с лодки, то на этом она и закончится.
– Лучше бы Сан Саныч тогда за мной в отсек не возвращался. Сейчас бы не было этого мерзкого чувства, что ты никому не нужен и для флота вроде как балласт, – в сердцах подытожил он разговор с врачом.
День Военно-морского флота Андрей встретил в отвратительном настроении. Почему-то вспомнилось, как когда-то в этот профессиональный праздник, еще в курсантскую бытность, он участвовал в театрализованном военно-морском шоу. Тогда им выдали автоматы с целым рожком холостых патронов, погрузили на катера, которые проследовали к небольшому островку перед трибунами высокопоставленных гостей, где курсанты устроили учебный показательный «бой за высадку десанта на необорудованное побережье». По команде они прыгали прямо с катера, и, бредя к острову по пояс в воде, при этом оглушительно стреляя в условного противника, «завоевывали» победу. На следующий год Андрей участвовал в массовом заплыве 150 курсантов. Они плыли в тельняшках, изо всех сил стараясь выдерживать равнение колонн и шеренг, а на голове у каждого был белый чехол от бескозырки. Очевидцы рассказывали, что со стороны это зрелище выглядело весьма внушительно.
Вечером, нарядная и веселая, в отделении появилась Леночка. Подойдя к Андрею, она незаметно шепнула, что ждет его в восемь часов в кабинете старшей медсестры. В назначенное время взору Андрея предстал со вкусом сервированный небольшой праздничный стол. Трехсотграммовая бутылка коньяку вкупе с шампанским, домашними котлетами, картошкой фри, салатами и фруктами невольно заставили почувствовать праздничную атмосферу и раздразнили аппетит. Тем временем Леночка кокетливо сняла белый халат. Андрей невольно отметил высокую грудь, узкую талию, крутые бедра и стройные ноги этой женщины.
– Я тебе нравлюсь? – почувствовав оценивающий мужской взгляд, проворковала Леночка, при этом незаметно расстегнув еще одну верхнюю пуговичку на блузке.
– Очень, – честно признался Андрей.
– Вот решила тебя немного порадовать. Ко всем сегодня жены и дети приходили, а ты, Андрюша, один-одинешенек.
После диетического госпитального меню домашняя снедь казалась особенно вкусной. Андрей на время даже забыл, что в начале следующей недели принципиальная военно-врачебная комиссия вынесет свой вердикт его годности к плавсоставу. Не зря ведь считается, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Они разговаривали и шутили, Андрей даже вспомнил несколько смешных анекдотов и комичных случаев из личной жизни, от которых Леночка звонко и долго смеялась. Но у обоих оставалось чувство какого-то ожидания, словно между ними должно произойти что-то очень важное. И это произошло.
- Предыдущая
- 19/60
- Следующая
