Фактор «ноль» (сборник) - Дантек Морис - Страница 87

• Предыдущая
• 87/98
• Следующая

Не понимая, что нельзя оставаться под защитой Дьявола и ничего не делать.

Они забыли о том, что ничего не делать для нас – признак настоящего предательства.

Чтобы избежать побочных последствий и возможного падения самолета, я разделил пассажиров аппарата на две мишени разного типа. На летающий скот. Для них предусмотрены бактериальное и вирусное заражение, со штаммами относительно медленного действия, персонализированными по генетическому коду. Они почувствуют себя плохо после выхода из самолета, в аэропорту, в такси или в везущем их домой вагоне метро. Они начнут умирать через несколько часов, о них забудут через несколько дней.

И на леди Осборн. Мне надо будет лишь дунуть ей в лицо для того, чтобы летучие составляющие радиоактивного кобальта прямым потоком попали в ее легкие, а затем распространились по всему организму. Все произойдет довольно быстро. Вы уже наблюдали за воздействием на человеческий организм радиоактивных или мощных нервно-паралитических веществ? Посмотрите, например, на Рандрашантию, которая вдохнула большую дозу VX. Ее лицо, словно покрытое липким лаком, блестит и выделяет пот. Ее охватывают бесконечные приступы рвоты, ее желудок словно хочет вырваться наружу через рот. Кровь, розовая от органических веществ, выплескивается на палубу и бортовой ящик для хранения коек. Она задыхается от жидкостей, которые хотят как можно быстрее покинуть это тело, обреченное роковой отравой на смерть. Ее крики, ее конвульсии, ее громкие стоны искажают ее красивое лицо и пугают остальных пассажиров. Она смотрит на меня, кожа ее синеет. Она корчится неподалеку от моего шезлонга, потом смотрит на меня остекленевшими глазами, полными бесконечной грусти, такой же бесконечной, как жизнь, которую она не проживет. В конце концов она падает посередине палубы, ничего не успев мне сказать. Да и что, в любом случае, она могла бы мне сказать, кроме того, что все люди – сукины дети. А это я уже знаю.

Теперь обратим свое внимание на госпожу Катлин Осборн, бывшее колоратурное сопрано, соревнующееся с «Боингом» и его пассажирами. Какой же красивой она была, наверное, в молодости, полвека назад! Ее морщинистое лицо излучает ауру вечности, синие, кобальтовые, глаза сияют чувствительностью и умом, далеко превосходящим интеллект всех собравшихся здесь, в этом пассажирском самолете. Я говорю с ней о ее великолепной карьере, пришедшейся на начало шестидесятых – конец восьмидесятых годов. «Я начала карьеру во время ракетного кризиса, а закончила во время падения Берлинской стены», – говорит она мне с совершенно очаровательным смешком. Я отвечаю ей широким, радостным оскалом, щедрым, полным историй едва ушедшего века. Я намекаю на романсы Штрауса и Малера, на вагнеровские достижения, на историческое исполнение роли Изольды. Она мне нежно, почти по-матерински, улыбается. Под морщинами старой дамы я отчетливо вижу черты самой блистательной ученицы Элизабет Шварцкопф.

Красота в ее самом чистом виде, молодость, проявляющаяся с возрастом. Отбор, друзья мои люди, придумали вы.

Ее нейроны испытывают мощную атаку кобальта-60. Смерть наступает довольно быстро, прямо посреди полета. Мертвенно-бледное лицо, судорожно сжатый рот, из которого ползет пузырящаяся желтоватая пена. Она пристально смотрит на меня лазурным, постепенно угасающим взглядом, взглядом, словно говорящим «я понимаю». Она знала, чем она рисковала, рассуждая о классической музыке, я рассказал ей также и о том, что стояло на кону здесь, в воздухе. Она заразит, быть может, несколько стюардесс или одного стюарда, но самолет благополучно прибудет к месту назначения.

Наш юный Диего Скотт Версини согнулся пополам на тротуаре. Его обходит толпа, которую вы спасли, равнодушная к его хрипам и испражнениям. С ним я говорил о футболе, упомянул нескольких великих, легендарных игроков, стоя посреди города. Я обрисовал и ему детали операции, объяснил, каким образом он станет центральным устройством машины, являющейся миром, в какой степени его судьба находится в руках толпы, а судьба толпы – в его руках. Он практически не дрогнул. Я думаю, он доверял человечеству. И был совершенно прав. Может быть, он доверял и себе самому, верил в свои способности сверходаренного ребенка. Тут он ошибся.

Поскольку вы выбрали, как мне кажется.

Посмотрите на лицо ребенка, в котором смешалась испанская, итальянская и английская кровь. Обратите внимание на яркий блеск его глаз, полных взрывчатой жизненной энергии, энергии будущего, которое расщепляется, как сверхновая звезда. Посмотрите на его фигуру. Все в нем говорит о том, кем он станет, если вы дадите ему шанс. Его очень скоро прозовут «The Sniper»[111]. Все в нем ведет его к знаменитому Кубку Мира-2018, во время которого он уничтожит Бразилию, забив три из пяти голов своей команды, причем один – легендарный, в верхний угол ворот, ударом с места, с расстояния в тридцать метров, за минуту до окончания матча. Это очень красивый подросток. Буквально через пятнадцать лет он будет более знаменит, чем самые знаменитые актеры Голливуда, более богат, чем самые богатые рок-звезды, более известен, чем модели-транссексуалы. Его лицо воплощает в себе невинность детства, проведенного под лазурью южных небес. Его страна проваливается в черную дыру не-экономики, а его мечты восстают против реальности, которая состоит из вас, из Мира, Мира моего Брата.

Он одинок, уникален, беден. Он идет по улицам города. Город тоже одинок, беден и в своем роде уникален. Понятно, что вы выбрали. Ваша чистая совесть взволнованно ищет этическую соломинку, за которую можно схватиться. А в соломинках я знаю толк. Вы даже представить себе не можете, какое количество людей я повесил без суда и следствия на этих самых соломинках! Диего Скотт Версини покорил бы человечество своим талантом, но он резко сползает на землю по стене здания, ползет к подвальному окну, оставляя позади себя след из разнообразных органических веществ, беспрерывно исторгающихся из его тела. Он покрыт лихорадочным потом, глаза налились кровью, тело сотрясает конвульсивная дрожь. Розоватая, желтушная жидкость, выделяющаяся у него изо рта и ноздрей, постепенно заполняет его легкие и душит его. Он протягивает руку к толпе. Толпа проходит мимо. В этом мире стало слишком просто встретить кого-то, еще более бедного, чем ты.

Молодая индуска распростерлась у моих ног, медицинский персонал «Lady D of the Seas» суетится вокруг нее, но тщетно. Она умерла, зная, что две тысячи пятьсот человек выживут, потому что вы выбрали их вместо нее. Она умирает, зная, что это вы ее приговорили. Она испускает свой последний вздох, зная не только о том, до какой степени вы виновны, но и о том, до какой степени вы делаете все, чтобы скрыть это, особенно от самих себя. Она умирает, проклиная все человечество, – и она права.

Во всяком случае, с нашей точки зрения.

Вы спасли роскошный туристический пароход, воздушный коммерческий рейс и город homo lambda internationalis[112] ценой жизни молодой женщины, которая однажды приобрела бы большее значение, чем Эйнштейн и Мария Кюри, вместе взятые, ценой жизни старой дамы, которая оставила свой след даже в музыке сфер, и ценой жизни мальчика, который скоро покорил бы всю планету своим талантом.

Это было предсказуемо.

Вы выбрали безопасность. Вы выбрали количество. Вы выбрали то, что вы есть сами.

Я должен сказать, что примерно этого и ожидал.

Я беспрестанно объезжаю весь Мир для того, чтобы показать вам все его упущенные возможности. В каждом городе я организую свою лотерею жизни и смерти, и, конечно, теперь это уже известно повсюду на обитаемом вами земном шаре.

• Предыдущая
• 87/98
• Следующая