По понятиям Лютого - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/66
- Следующая
Но Модус куда-то исчез, а вместо него появилась флейтистка с влажным и жадным ртом, которым она присосалась к его губам, но вдруг провалилась, правда недалеко, точнее, неглубоко, он слышал ее частое дыхание и поскуливание где-то внизу, и постепенно тоже стал дышать часто и громко, пока не заорал в голос.
– Тихо, – сказала она.
И вновь появилась перед ним, и туника медленно, лениво сползала с ее плеча, как древесная змея… Острая маленькая грудь, узкие бедра. Она рассмеялась, обвила его своим крепким и гибким телом, зубы ее блестели, губы источали жар, а твердые соски щекотали кожу, вызывая сладкую дрожь… Говор, смех и стук игральных костей доносились теперь откуда-то издалека, вокруг был полумрак, теснота, круглое окошко, в котором плескались звезды, и то непривычное, острое, чего никогда не было с рабынями, которых он познал раньше…
Потом он открыл глаза и понял, что находится в одной из комнат для отдыха. Флейтистки рядом не было. Встал, побрел, почти ничего не видя, пока впереди не замаячило пятно света – вход в зал. Там стало еще более шумно. Возле стола для игры в кости сгрудилось множество людей. Похоже, назревала драка.
– У него фальшивые кости! Он шулер и вор!
Тип с красными глазами почти лег на стол, пытаясь дотянуться руками до Модуса. Тот сидел на скамье, пьяный и счастливый, и встряхивал в сложенных руках пригоршню монет, выбивая какой-то забавный ритм.
– Успокойся, эй, как там тебя! – со смехом прокричал Модус. – Ты же сам позвал меня за стол! Играй, если хочешь отыграться! Как ты это называешь – поговорить с богами! Так говори, раз сам хотел!
Красноглазый швырнул в него килик, Модус увернулся. Несколько игроков, многозначительно переглянувшись, поднялись из-за стола и стали обходить его сзади.
– В чем дело? Что ты хочешь от моего друга? – Квентин растолкал всех, взял красноглазого за плечо, развернул к себе и встряхнул.
Тот злобно зыркнул на него снизу вверх.
– Отпусти! Он обманом завладел моими деньгами!
– А почему ты так решил? Ты что, поймал его за руку?
– Он не мог меня обыграть! В этой таверне я – лучший игрок! У меня никто еще не выигрывал!
– Плохое объяснение. Так не бывает, – сказал Квентин. – Боги поровну делят удачу, а если ты решил, что они должны одаривать только тебя одного, то ты сам и есть шулер. Бери своих дружков и проваливай, если не хочешь попасть под этот молот.
Квентин положил свой здоровенный кулак ему на голову и слегка придавил. Красноглазый отшатнулся, сдвинув стол.
– Эй, Квентин, без меня всех не убивай! – Модус вскочил, схватил тяжелый табурет, занес над головой. – Мне тоже оставь кое-кого!
Игроки расступились в стороны. Похоже, эти два великана были им не по зубам.
– Я выиграл семь динариев! – радостно объявил Модус, когда они оказались на улице. – Это компенсировало убытки от продажи коня и осла!
– Здорово! – засмеялся Квентин.
– Мне никогда так не везло! Впрочем, я играл только один раз, и то на щелчки по носу…
Ночевали на корабле. Старший матрос проводил их в душный вонючий трюм. Пробираясь между мешками с зерном, они добрались до кормы, где было сооружено несколько перегородок с лежаками. Там дружно храпели матросы, уставшие после погрузки. На полу валялись обглоданные бараньи кости, глиняные черепки, грязное тряпье.
– В углу, вон, есть свободный лежак, устраивайтесь.
Лежак был узкий и неудобный, отовсюду раздавался неумолчный крысиный писк, который приглушал разве что храп команды. Квентин, несмотря на это, быстро уснул, а Модус долго еще ворочался, поудобнее пристраивал кошель с деньгами, опасаясь, как бы его не ограбили. Однако в конце концов сон сморил и его.
…Ему приснилось, будто он идет один по ночному лесу – ни луны, ни звезд, только белые, как слоновая кость, стволы деревьев светились в темноте странным, призрачным светом. Лес без конца и края, наполненный шорохами, рычанием невидимых тварей. Многие люди заблудились здесь или были разорваны голодными хищниками, их останки то и дело попадаются на пути. Жирные трупные мухи облюбовали это место, они кружатся перед лицом, они облепили белые стволы деревьев. Странное дело, сидят они не лишь бы как, а упорядоченно, образуя некие тайные символы. Тот, кто сможет их прочесть, никогда не заблудится в лесу, и Модус обладает этим знанием. К тому же у него на пальце перстень, который показывает правильную дорогу, вспыхивая красным светом и посылая указующий луч. Поэтому он ничего не боится и уверенно идет вперед, а где-то там, скрытый в глубине чащи, за ним следует некто или нечто, охраняющее его, – хозяин этого странного леса…
Когда он проснулся, солнце уже встало. Квентина рядом не было, в трюме царил золотистый полумрак, все лежаки были пусты. Где-то наверху слышался ритмичный посвист флейты и скрип деревянных уключин.
Модус поднялся наверх. Дул свежий ветер. Корабль успел покинуть бухту и вышел в открытое море. Гребцы сидели на веслах, по узкому проходу между ними прохаживался лысый детина с обнаженным торсом и перекинутым через шею кнутом. Сидящий на корме мальчишка-флейтист извлекал из своего инструмента резкие звуки, задавая ритм работы.
Зевая и поеживаясь, Модус прошелся по палубе. На душе было тревожно и в то же время радостно, как, наверное, в начале любого большого путешествия. Квентин стоял на корме, опершись руками о натянутый вдоль борта канат, и смотрел на узкую полоску берега вдали.
– Ну что, дружище? Прощай, Иудея! – окликнул его Модус.
– И пропади она пропадом! – с чувством сказал Квентин. – Вот стою, дышу воздухом свободы, не могу надышаться. Надоело уже ходить в рабах, то у Захарии, то у лучшего друга. – Он усмехнулся. – Да и вообще…
Модуса неприятно задели его слова.
– А что вообще? Можно подумать, я тебе дышать не давал! Только и делал, что выжимал из тебя последние соки и бил смертным боем, – проворчал он.
– Да никто и не говорит, не переживай! – Квентин хлопнул его по спине. – Слушай, я тут людей поспрашивал, мне сказали, что в Селевкии большой порт, больше, чем в Яффе. Оттуда наверняка ходят корабли в Британию. Правда, денег это будет стоить немалых, но можно наняться гребцом на какое-нибудь судно…
– Вчера я показал тебе, как можно зарабатывать деньги! – свысока бросил Модус. – И сто динариев я раздобыл, и из рабства тебя вызволил! И дальше как-нибудь все устрою! Тебе остается только наслаждаться свободой!
Квентин внимательно посмотрел на него.
– Эй, что за муха тебя укусила?
– Да я просто забыл, что ты у нас знатный господин! Достопочтенный Квентин Арбог, сын Готрига Корнуоллского! Как же я, обычный смертный, посмел определить тебя в рабы! Я сам, скорее, раб по сравнению с тобой!
– Ну, завелся. Все, кончай. Я тебе очень благодарен за все, честное слово…
– Ладно, – буркнул Модус. – Кстати, не советую особо распространяться про свободу и все такое. Из Иудеи мы удрали, но пределы Римской империи еще не покинули. А беглых рабов по всей империи ищут. – Он окинул взглядом мощную фигуру Квентина. – Внешность у тебя, между прочим, приметная – второго такого дылду в этих краях не сыскать…
День тянулся медленно. Солнце жарило без пощады, визг флейты стоял в ушах, размеренный плеск весел нагонял сон. Модус перестал дуться, они с Квентином сидели на корме, лениво болтали, вспоминая былые дни и строя планы на будущее, иногда задремывали. Шкипер предложил им взять рыболовную снасть и попытаться что-нибудь поймать на обед. Убили три часа, бросая с кормы лесу с наживкой, но ничего не поймали.
Ближе к вечеру Модус понял, что плавание на корабле – скучнейшее занятие на свете. Даже мух ни одной!..
Вечером, когда окончательно стемнело, подул ветерок. Были подняты все паруса, вахтенный встал у кормового руля, гребцы сложили свои весла. На мачтах зажглись сигнальные факелы, из ящиков с провизией были извлечены хлеба и меха с пивом. Команда расселась на палубе группками, началась трапеза. Модус и Квентин тоже достали свою провизию, устроились на корме.
- Предыдущая
- 42/66
- Следующая
