Будни имперской стражи[СИ] - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 26

• Предыдущая
• 26/127
• Следующая

– Вообще?то, это действительно странная идея, господин Сарх. То есть я ничего не имею против, но сможете ли вы двигаться, после того, как освободитесь таким образом?

– Поверь мне, я смогу. Недолго, но смогу. Надеюсь, мне хватит.

В общем, шеф в конце концов согласился. Должен сказать, таких пыток мне еще переживать не доводилось. Сначала, шеф провел кинжалом между моей рукой и подлокотником. Не знаю уж, насколько глубоко я погрузился, но боль была адская, да и крови было много. Правда, она тут же впитывалась в подлокотник и ножку кресла, по которой стекала на пол. Впрочем, до пола ничего не дотекло.

Вторую руку и поясницу я вырезал уже сам, но только после того, как выпил то снадобье из моих запасов, которое на полчаса делает меня нечувствительным к боли и повреждениям. Через одежду побеги проросли не так глубоко, так что те части тела, которые были ей защищены, хоть и выглядели жутковато, повреждены были не так сильно. Сначала я хотел проглотить его после того, как освобожусь полностью, чтобы сэкономить себе немного времени, но понял, что могу и потерять сознание. Поэтому, как только моя правая рука освободилась, я залез в один из своих многочисленных карманов, и выпил этот волшебный порошок. Громкая ругань шефа, вместе с напряженным постаныванием Флинна, до чьих костей, похоже, уже тоже добрались, отодвинулась на задний план. Мир стал ясен, и четок, а выбор, что же делать перестал быть проблемой. Это очень хорошее зелье, жаль, что действует не долго, и так сильно вредит организму. Впрочем, навредить сильнее, чем это сделал я сам, не сможет даже оно. Я поднялся с кресла. От одежды тоже пришлось избавиться – она пришла в полную негодность. От штанов практически ничего не осталось, а вот куртка выдержала и это испытание – на спине появились прорехи, но в целом ее еще можно было назвать одеждой, в отличие от тех же штанов. Краем сознания я отметил, что, должно быть очень смешно смотрюсь с голым задом, двумя кровоточащими полосами на спине, и освежеванными с одной стороны руками, но не задержался на этой мысли. Я не стал освобождать своих товарищей таким же образом, как себя – больше снадобья у меня не было, а заботиться об истекающих кровью товарищах было бы пустой тратой времени. Пока сидят в этих самых креслах неподвижно, они, как не странно, в большей безопасности, чем я. Поэтому я сообщил, что, возможно, смогу заставить Элима повернуть процесс вспять, а сам отправился на его поиски. Органы чувств от выпитого снадобья тоже работали очень четко, так что я просто доверился обострившемуся чутью, и направился вниз по лестнице, на первый этаж. Мне повезло – комендант задержался, и еще не покинул дом. Впрочем, не так уж много времени у меня занял процесс вырезания самого себя из кресла, так что ничего удивительного.

Элим был здорово изумлен, увидев меня. Когда я спустился в приемную, он как раз выходил туда же только из другой комнаты, поправляя пояс с кнутом. Меня такой выбор оружия сначала удивил, а потом я заметил, что в кожу кнута вплетены металлические нити, в которых я опознал серебро. Краем сознания я удивился – неужели для Айсы оно смертельно? Она все?таки не ходячий мертвец, чтобы бояться таких вещей. Впрочем, у коменданта было время, что бы изучить этот вопрос. Он быстро оправился от удивления. Эльф плавно, но быстро взмахнул рукой с зажатым в ней кнутом, и я резко отпрыгнул в сторону. Чувствовалось, что обращаться с ним комендант умеет в совершенстве – кончик кнута повиновался легчайшим движениям кисти, и предсказать, куда он ударит, было трудно. Мне до сих пор не доводилось встречаться с противником, владеющим таким экзотическим оружием, и увернулся я с трудом. Впрочем, комендант не закончил движение, и, не подставь я руку, кончик хлыста на своем обратном пути мазнул бы меня по глазам. Даже почти отключенными зельем рецепторами я почувствовал резкую боль в и без того пострадавшей руке. В следующий раз коменданту не удалось поймать меня так легко, и увернулся я без проблем. Тем не менее, я пока не представлял, как мне подобраться к противнику поближе. Я осознавал, что недолго смогу так резво скакать – действие зелья не бесконечно. Однако терпение Элима кончилось раньше. Он прошипел несколько ругательств, вовсе не приличных такому высокообразованному светлорожденному, а потом быстро прочитал что?то на совсем незнакомом языке. Пробормотав несколько слов, он снова взмахнул рукой. Я почувствовал, как пол под ногами крошится и рассыпается в труху, и снова прыгнул в сторону. Бесполезно. У меня было ощущение, что я попал в зыбучий песок. Со стенами комнаты тоже происходило что?то непонятное – из них с бешеной скоростью вырастали гибкие ветви, которые явственно стремились меня схватить. Сделав еще несколько шагов, я завяз окончательно. Колючие ветви тоже добрались до меня, вцепившись в руки. Я не был полностью обездвижен, но это уже помочь не могло – ни о какой свободе движения речи не шло.

– Какая же ты настырная мразь, сид! – Прорычал комендант, смачно оттягивая меня плетью. Вся его наигранная вежливость исчезла. – Что ж ты не хочешь умереть спокойно? – Он подошел поближе ко мне. – Ты отвратителен, как червяк. Прими свою смерть с достоинством, ты же проиграл! Останься благородным хотя бы в смерти, раз уж при жизни не смог. Куда ты тянешь руку, что там у тебя?

Я не стал отвечать. Последнюю свою метательную звездочку я достал еще в той комнате, где остались шеф с Флинном. Он не видел, что у меня в руке, и, почувствовав резкую боль в руке, дернулся от неожиданности. Мне все?таки удалось его оцарапать, совсем чуть?чуть, но это не важно.

– Ну и что ты добился, жалкий червяк? – Успел прошипеть он, а потом молча рухнул во весь рост. Парализующий яд на него подействовал не хуже, чем действовал до сих пор на всех остальных, кого мне доводилось таким образом обездвиживать. Я с трудом подобрался к лежащему на полу эльфу. Стены и пол продолжали меня удерживать, хотя и не так активно, как когда их контролировал Элим. Видимо, он ослабил концентрацию, что и немудрено. Та разновидность парализующего яда, которую я использовал, действует не на сами мышцы, а на те нервы, которые ими управляют. Причем избирательно – сердце, мышцы, которые поднимают и опускают грудную клетку, мышцы, которые управляют движением глаз, продолжают работать. Поэтому мой враг был в сознании, и прекрасно видел, что происходит. Меня это устраивало. Возможно, мне нужно было сказать ему что?то. Объяснить, за что я его убиваю, или, возможно, напомнить ему о его долге, которым он пренебрег. Я не стал. Я просто приставил кинжал к его груди, и надавил. Я знаю, что он чувствовал, как острое лезвие раздвигает слои его плоти. Вот, острие скользнуло по кости, и его дыхание сбилось от боли. Вот оно уже рядом с сердцем. Очередной удар, и оно само напарывается на острый кончик кинжала. Все это время я смотрел ему в глаза. Я не знаю, почему не убил его одним быстрым ударом. Наверное, это была месть. Я хотел, чтобы он почувствовал неотвратимость смерти. Чтобы он хоть в какой?то степени ощутил то, что чувствовали те, кого он убивал. Глядя ему в глаза, я понял, что мне это удалось.

А потом все закончилось. Он умер, и я почувствовал, что мои движения больше ничего не ограничивает. Дом коменданта вновь вернулся к своему нормальному состоянию. И еще я почувствовал, что действие зелья, которое позволяло мне двигаться и не чувствовать боли, заканчивается. Последняя мысль, которую я помню, была надежда о том, что шеф с Флинном выберутся. И еще беспокойство об Айсе.

Глава 8

Вокруг меня вновь была пещера. Я это понял еще до того, как открыл глаза. Это легко почувствовать любому, а уж сид просто не может ошибиться в этом вопросе, более того, я сразу узнал эту пещеру. Я лежал в каморке того старика, которого мы с шефом встретили первым, как только провалились в шахты. Мы, сиды, неплохо научились узнавать помещения по каким?то неуловимым признакам, маги говорят, что это как?то связано с неслышными ухом колебаниями воздуха, характерными для каждого конкретного помещения, которые, тем не менее, запоминает подсознание. Я чувствовал себя настолько хорошо, что подумал даже, что все последующие события мне просто приснились – у меня не только не болели раны на руках и спине, я даже не чувствовал своего желудка, а это уж совсем нонсенс. Зелье, в процессе своей работы разъедает стенки желудка, и как только его действие прекращается, принявший получает возможность в полной мере это ощутить. Так что по идее, я должен был чувствовать себя хуже, чем какой?нибудь двухдневный покойник, оживленный недобросовестным некромантом, забывшим блокировать немертвому болевые ощущения. Да я, в принципе, и должен им быть. Покойником, конечно, а не некромантом. Тем не менее, я дышал, сердце мое билось, и кровь исправно текла по своему обычному пути, поэтому покойником я быть не мог. Вот только мысли что?то текут плавно и неторопливо, что немного настораживает. И глаза открывать не хочется. Я попробовал сосредоточиться на своих ощущениях. Рядом кто?то кому?то что?то тихо втолковывал:

• Предыдущая
• 26/127
• Следующая