Цена власти (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a" - Страница 77

• Предыдущая
• 77/83
• Следующая

- Охотники Ансив, Ягис и Саян, по прозвищу Умелец, погибли пятнадцать дней тому назад.

- Чёрт побери! – воскликнул Ягис. – Быть того не может!

- Заткнись, – зашипел Ансив. – Нашёл кого поминать.

На встречу с пришельцами шаман оделся по полной форме: на плечах меховая накидка, густо утыканная совиными перьями. На поясе связки амулетов из кости, камней и кусочков потемневшего дерева. В левой руке большой бубен, а в правой колотушка из берцовой кости оленя.

Саян, строго глянув на Ягиса, снова обратился к Большому мху.

- Уважаемый Фад. Двенадцать лет назад Великий Создатель послал нас в этот мир. Точно так же сегодня днём мы вновь появились на вершине Утёса. Мы замёрзли, проголодались. Какие тебе нужны доказательства?

Не даром утус Фад является Верховным Шаманом племени уже много лет. Логика на него действует. Сделав пару шагов на встречу, шаман стукнул колотушкой по бубну и нараспев приказал:

- Умелец! Если это действительно ты! Встань и подойди ближе!

Встречать людей с того света старому шаману не приходилось. Большой мох напуган до полусмерти, но держится очень хорошо. От его решения зависит всё. Буквально всё. Саян невольно поёжился. В спину, словно гвозди, ткнулись сотни глаз и десятки натянутых луков. Выполняя приказ, Саян подошёл ближе.

- Сядь на землю, – последовал новый приказ.

Саян с трудом подавил глупое желание разыграть шамана. Старик и так натянут, как тетива на арбалете. Да и сородичи в темноте вокруг костра нервничают. Подогнув колени, Саян присел возле шамана.

Несомненно, Большой мох очень храбрый человек. Но… Всё равно заметно, как дрожат кончики его пальцев. Старый шаман вытянул руку и осторожно, словно до раскалённого камня, дотронулся до шеи.

Тёплая кожа и удары сердца заметно успокоили шамана. По представлениям первобытных людей, нежить на ощупь должна быть очень холодной и уж тем более у неё не должно быть живого сердца. Чтобы окончательно удостовериться, Большой мох извлёк из недр меховой накидки деревянную коробочку. Из-под крышки мелькнула синяя глина.

Что за символ утус Фад выводит на лбу – не видно. Но, по движению пальца, догадаться не сложно – звезда с тремя закруглёнными лучами, символ Великого Создателя.

Без прежней дрожи в коленях Большой мох сделал шаг назад. Теперь даже самая замаскированная нежить должна рассыпаться в прах. Магия, обращённая к Великому Создателю, самая сильная. Против неё не устоит ни одно порождение ночи. Даже Хессан, физическое воплощение вселенского зла, тут же уберётся обратно в ад. Такова безграничная сила Великого Создателя.

- Утус Ягис, ваша очередь, – к Большому мху вернулась былая уверенность.

Нарисовав последнюю звезду Великого Создателя на лбу Ансива, шаман торжественно объявил:

- Люди рода Мудрой Совы! – звуки бубна поплыли над центральной площадью. – Это действительно уважаемые Ягис, Ансив и Саян. Великий Создатель вернул их в наш мир живыми и здоровыми. На них нет печати зла.

Заявление шамана прозвучало, как стартовый выстрел. Из темноты тут же высыпал весь род. Возбуждённые сородичи едва не сбили с ног. Каждому, непременно каждому хочется потрогать, пощупать нежданно, негаданно воскресших друзей, убедиться лично, что они на самом деле живые и тёплые.

- Саян, – холодные руки обвили шею. – Ты… вернулся.

Инса, рыдая на взрыв, ткнулась лицом в грудь. Саян, едва сдерживая слёзы, обнял любимую женщину, склонился над ней и нежно прошептал:

- Да, родная, я вернулся. Я не мог, не имел права оставить тебя.

Саян долго успокаивал супругу, шептал ей нежные слова и гладил по растрёпанным волосам. За две недели Инса заметно постарела. На лице появились глубокие морщинки, а волосы посеребрила седина. Как хорошо, когда на этой грешной земле есть кто-то, кто искренне, от всего сердца, любит тебя.

- Отец! Великий Создатель, ты – вернулся! – из толпы возбуждённых сородичей вынырнул Иссаам.

- Да, сынок, - Саян обнял Иссаама правой рукой. – Как ни странно, но это так.

- Столько, столько дней прошло! – Иссаам с трудом нашёл нужные слова. – Утус Остом нам всё рассказал. Он единственный, кто вернулся. Да мы и сами на следующий день ходили на то место. Странно очень: где был лес, появилось огромное круглое озеро. Деревья как ножом порезало: где вершины нет, где ствол будто откусан. А недалеко от берега большая лодка менгов по полам разрезанная…

Остом!

Имя сородича вспыхнуло в голове огненными искрами. Остом, Остом – один из семи охотников, которые сопровождали их в том злополучном походе. Он единственный сумел вернуться? Саян, отпустив сына, но по-прежнему обнимая рыдающую супругу, спросил:

- Подожди, Иссаам, что именно рассказал вам утус Остом?

- Так, это, утус Остом вернулся в стойбище рано утром пятнадцать дней тому назад. Он пришёл очень усталый, поцарапанный весь и без оружия.

Он рассказал, как вы остановились на ночлег недалеко от Утёса и как на вас совершенно неожиданно напали менги. Когда начался бой, ему единственному удалось убежать в лес. Сопротивляться было бесполезно. Менгов, говорит, слишком много было. Сотня, а то и больше. Вырвался кто ещё или нет, Остом не знал. Он всю ночь уходил от погони. Вот и всё, в принципе.

- Как он был одет? – Саян нахмурился.

- Я лично не видел, - признался Иссаам. – Но, говорят, как обычно: куртка, брюки, мокасины, шапка на голове.

Между тем ажиотаж вокруг друзей постепенно стихает. Пощупав, похлопав всех троих, сородичи постепенно расходятся. Держа жён за руки, Ягис и Ансив ушли домой. Толпа на площади быстро редеет. Остались только Саян с близкими и ещё с десяток человек.

Поздно уже. Нужно бы последовать примеру друзей. Радость от встречи с родными никак не может заменить полноценный ужин. Но вместо этого Саян громогласно воскликнул:

- Утус Остом! Где он?

Наклеивается что-то интересное. Сородичи, что не успели уйти далеко, тут же повернули назад.

- Я… Я здесь, - вылетел из темноты робкий голос.

В свете догорающего костра появился Остом. Подойти ближе он не решился.

К тридцати пяти годам Остом так и остался тощим мужичком, сказывается перенесённая в детстве тяжёлая болезнь. Пусть звёзд с неба не хватает, но он всё же хороший охотник и полноправный член племени. И без того маленького роста в тусклом свете костра пришибленный и растерянный Остом кажется ещё меньше. Он не пошёл вместе с остальными домой. До последнего хоронился в темноте.

- Подойди ближе, – приказал Саян.

Остом сжался в комок и, смешно ковыляя на полусогнутых, подошёл ближе. Саян, глядя на маленького и жалкого охотника сверху вниз, спросил:

- Утус Остом, там, на стоянке, когда все легли спать, что должен был делать ты?

Остом побледнел, глаза испуганно заметались. Едва не икая от волнения, охотник ответил:

- Я… Я… Я должен был смотреть за рекой. Заодно следить, чтобы течение не унесло лодку с рудой.

Саян, не спрашивая больше ни о чём, выразительно глянул на пришибленного охотника. Ко всеобщему удивлению, Остом рухнул на колени, истерично замахал руками и, срываясь на визг, истошно заголосил:

- Да-а-а!!! Я усну-у-улл!!! Лёг под куст и усну-у-улл!!!

Дёргаясь всем телом, словно увёртываясь от жгучих взглядов сородичей, Остом признался:

- Да-а-а!!! Я проспа-а-алл!!! Пропусти-и-ил менгов! Они меня не заметили! Когда начался бой, я выскользнул из-под куста и убежал! Да-а-а!!! Убежа-а-а-алл!!!

Стыдливое признание жители стойбища восприняли молча. Да и не нужно ничего говорить – Остом подвёл сородичей. Уснул на боевом посту и тем самым предал, погубил девять человек. Но никто не спешит хватать труса за руки и тащить в тюрьму. В первобытном обществе и тюрем то нет. Для преступников существует одно единственное наказание – изгнание. Вне рода, вне племени человек никто и звать его никак. А такие долго не живут.

Остом не услышал в свой адрес ни одного упрёка. Кто был свидетелем его признания, его позора, повернулся к нему спиной и пошёл домой. Поздно уже. Темно и холодно. Остом сам себе вынес приговор. Вскочив на ноги, предатель и трус крысой метнулся в темноту.

• Предыдущая
• 77/83
• Следующая