Верное слово - Зарубина Дарья - Страница 44
- Предыдущая
- 44/95
- Следующая
Решили ложиться, как только парнишка-проводник принёс постель. Несмотря на жару, бельё было влажным и пахло старостью. Но подруги наскоро, торопливо затолкали в наволочки тощие подушки и забрались на свои полки.
В вагоне погасили свет. Понемногу стих шум в соседних купе, и в конце концов воцарилась такая тишина, что, казалось, слышно, как точит всех троих одна и та же неотвязная страшная мысль.
– Неужели Сашка?! – выговорила наконец за всех Лена. – Думаешь, всё это время она была там?.. Живая?
– Нет. – Сима села на своей полке, стала шарить ногой под столиком, отыскивая туфли. – Не может её там быть! Другое это! Только не знаю, наше или исконное, кармановское. Помнишь, какой там мшаник крупный?
– Как не помнить, – усмехнулась Нина, ожесточённо взбивая подушку, которая от этого, казалось, стала ещё тоньше. – Хорошо, что он на нас вышел, пока мы ещё крылья не сбросили. Ну и попалили мы зелёному хвост!
– Думаешь, мшаник станет ни с того ни с сего людей ломать? Да ещё так… – не унималась Лена. – Уж очень на… наше похоже.
– Может быть. – Сима задумалась, позволяя мыслям нестись без пути в судорожной попытке отыскать ответ, который позволил бы унять страх, – если мшанику пришла пора почку выводить, он молодняк натаскивает. Вот и охотится. В Кармановском болоте фон всегда сильный был. И до нас…
Она уже готова была поверить в собственную идею, но Лена не дала ей договорить:
– Мшаник тел бы не оставил. Ты знаешь, он перемелет так, что по молекулам разберёт. А тут пять тел. И все наверху, даже в болото не затянуты. И изломаны, словно…
– …словно мы всё ещё там, – зло договорила Нина, вновь и вновь сминая подушку. – Хватит этих «если бы» да «кабы». Приедем, разберёмся.
Она кое-как скрутила из подушки валик, легла и развернулась к стене. Сима и Лена замолчали. Серафима посидела ещё немного, думая, не выйти ли в тамбур. Может, там прохладнее. Потом снова скинула туфли и забралась под простынку. Казалось, не получится даже закрыть глаза, но, утомлённые тревогами последних дней, через пару минут все спали. Сон, тяжёлый и тревожный, просочился под наглухо запертую дверь памяти, выступили из тьмы белые силуэты чахлых берёз на ясном антраците неба над Кармановским болотом.
Безусый проводник заглянул к ним разбудить. В густой утренней мгле поплыли за окнами далёкие огни первых окон, а после – вокзальные фонари Карманова. Вагон наполнился тенями, что стремительно перебегали с полки на полку, словно отыскивая кого-то.
На перроне их дожидался продрогший Матюшин: он курил, немилосердно сдавливая окурок побелевшими пальцами, возле зелёной председательской «Победы». За последние годы Игорь изменился. Может, семейная жизнь переменила его, может, председательское место, только сразу было видно, как он возмужал. Уже не вчерашний студент, синеглазый лейтенант, а крепкий хозяйственник, ответственный работник, образец коммуниста. Чистый когда-то лоб перечеркнули две глубокие морщины, залегли тени под глазами, и в этих тенях затаилась какая-то печальная усталость. Такая же, как в глазах у Маши. Может, и не показывал молодой председатель, как хотелось ему получить добрую весть от профессора Егорова, но мучительная тоска точила их обоих. Кто знает, не случись в жизни Маши и Игоря Кармановского болота и «частного решения», может, было бы всё иначе. Не копился бы в Машиной душе, переплавляясь в невыразимую тоску, избыток нерастраченной материнской любви. Игоря формулой не задело, может, и мог он дать сына или дочурку другой женщине. Но не таков Матюшин – он из тех, кто, однажды выбрав, от выбора и слова своего не отступается. И для любимой своей на всё пойдёт – в огонь, в тёмную болотную воду или на прохваченный ветром перрон.
– Зря ты, Игорь, уж мы-то не заблудимся. Хоть бы в машине подождал, не ахти какие гости, – со смешком попеняла ему Сима. – Хорошо, у Маши хватило толку дома остаться.
– Не хватило, я оставил, – усмехнулся в ответ Игорь, забрав у Лены её сумку. Нина своего заплечного мешка не отдала, а на нового кармановского председателя смотрела скорее настороженно. Игорь настаивать не стал. В машине ехали молча, благо было недалече, но идти пешком по пустынному гулкому городу, уже выстуженному осенью, не хотелось. За околицами качались на ветру золотые шары и отцветающие астры. Кое-где во дворах просыпались собаки, им вторили коровы – через час их выгонят из стойл в желтеющие поля за городской чертой. В поля, за которыми начинается проклятое болото.
– Новые жертвы есть? – не утерпела Сима.
– Есть, – отозвался Игорь сурово. – Пара молодая ходила на холм – поезд смотреть. Двое суток назад. Девчонка одна прибежала, до сих пор толку от неё добиться не можем. Твердит несуразицу какую-то. Заклятья на неё накладывали – вытрясли только, что парень остался на болоте, а ей бежать велел.
– Сам с поисковиками ходил?
Игорь кивнул, отвёл глаза. Мысль, что застала Симу врасплох на кладбище, так и вертелась на языке, просясь быть высказанной, но «Победа» уже остановилась у приземистого, крашенного бледно-жёлтой краской двухэтажного дома в два крыльца. Из правой двери выскочила Маша, простоволосая, в цветном ситцевом платье, и замахала рукой, чтобы скорей проходили в дом, не тревожили соседей.
Отряд поисковиков выходил на заре. До того предстояло многое обговорить, расспросить о прежних жертвах.
Жену с собой на болото Игорь брать отказался наотрез, как ни убеждала сама Маша, как ни подступали к нему Лена и Нина. Громова, хотя и поглядывала сперва настороженно, быстро смекнула, что председатель – человек прямой и честный, к тому, чему выучился в институте, за годы в Карманове прибавил своего, житейского, учась у жены и кармановской природы, щедрой на силу и древнюю исконную науку стихийного ведьмовства. Вернулся из столицы Игорь с тринадцатью по Риману. Матюшин нынешний все пятнадцать имел в запасе. Уж если он ничего на болоте не отыскал, тут не поисковик нужен, а теоретик. Магометрию надо пошаговую снимать и обсчитывать, след магический искать.
– Маше идти надо, – наконец проговорила Сима. – Ты уж прости, Игорь, но она посильнее тебя и… после того, что с нами было, особое чутьё у магов развивается. Девчонки вместе с ней пойдут, и присмотрят, и помогут. А у нас с тобой другое дело будет.
Игорь бранился, стучал кулаком по столу, но Серафима отозвала его в сторонку и прошептала что-то, от чего лицо председателя сделалось чёрным и страшным, а через мгновение словно все краски сошли с него. Матюшин потёр ладонями виски и махнул: делайте что хотите. Решено было, что поутру Маша и Нина отправятся с отрядами, Лена навестит в больнице уцелевшую девушку, а Сима и Игорь посмотрят в морге на тела последних убитых неведомым болотным монстром.
По дороге говорили о разном, обходя болезненную тему, осторожно, как медсестра, промывающая открытую рану. В морге пожилой врач коротко рассказал о результатах вскрытия, кликнул молоденького санитара, робеющего перед магом-председателем. Вдвоём они принесли два последних тела. Свежее – с ледника, и того, что отыскали ещё в прошлом году. Видно было, что бедняга успел полежать на кладбище, да только, как начали снова люди пропадать, потревожил его председатель, заставил покинуть последний приют и снова лечь на стол в прозекторской. Анатом и его помощник вышли, оставив начальство и его гостью наедине с мертвецами.
Игорь буднично перечислял, что нашёл при поиске магических следов по Чикитскому. Толком – почти ничего. Отыскал активное сильное воздействие мага не ниже четырнадцати. Заклятье не из известных, возможно, стихийное. Несмотря на то, что концентрация удара неплоха, выполнено воздействие непрофессионально – слишком прямолинейно, в лоб, без изящества, которое приобретается выучкой. Били с близкого расстояния, такого, что странно, как мог человек не заметить нападавшего и не попытался спасти свою жизнь.
– Думаешь, забрёл кто-то из стихийных магов? Может, прячется в Кармановском болоте? Преступник беглый? От страха мог стихийный ток силы открыться…
- Предыдущая
- 44/95
- Следующая
