Рысь Господня - Негатин Игорь - Страница 4

Если же – надо заметить, весьма редко – в кабачке и случались потасовки между гостями, разгоряченными вином и блудницами, то Гай горестно вздыхал и обращал взгляд к небесам. После чего брал в руки приличную дубину и самолично успокаивал буянов, раздавая – по его словам – «полное отпущение грехов». В особых случаях мастер Григориус звал на помощь поваренка – громадного детину по имени Джори, который был только рад отвлечься от вертелов и жаровен.

Я так устал, что отправился спать, едва разделавшись с миской горячей похлебки. Гай выделил мне небольшую комнату на втором этаже, где стояли удобная кровать, маленький стол и тяжелая лавка. Оловянный подсвечник, оставленный хозяином, позволил заметить на стене оленьи рога, на которые можно было повесить сырую одежду, в надежде, что до утра она высохнет. Мне оставалось лишь помолиться и с большим удовольствием растянуться на тюфяке, набитом соломой. Пьеру тоже нашлось местечко, и день, принесший столько забот и треволнений, наконец закончился…

Наутро, после скромной, но сытной трапезы, я хотел спросить у хозяина совета насчет продажи лошадей, но не успел начать беседу, как услышал крик уличного мальчишки. Этот крик спутал мои мысли, и я, слегка раздосадованный этим обстоятельством, был вынужден обратить внимание на спешащих прохожих.

– Ведьма!!! – раздался оглушительный женский визг. – Сегодня ее сожгут!

– Куда все бегут? – спросил я у старика, который стоял у дверей трактира и равнодушно смотрел на суетившихся горожан. Он окинул меня взглядом и хмыкнул:

– Вы, сударь, видно, не местный?

– Нет, я прибыл из северных провинций.

– Сегодня казнят Катрину из Веймора.

– Казнят? За что?

– Разве не слышали, что кричат люди? – Он покачал головой. – Она ведьма и призналась в своих злодеяниях. Ее сожгут в полдень на центральной площади.

Признаться, мне стало любопытно. Никогда прежде не видел публичных казней, если не считать смерти двух оборванцев, которых уличили в краже и повесили во дворе отцовского замка. Надо же! Ведьма… Настоящая ведьма! Не мог упустить такого зрелища и поспешил за горожанами, которые двигались к месту казни. Увы, я был молод и глуп…

Улочки, прилегающие к площади, понемногу заполнялись людьми. Чумазые мальчишки, похожие на стремительных воробьев, облепили не только деревья, но и каменные ограды. Люди постарше неторопливо бродили вокруг высокого помоста, толкались и даже бранились в надежде присмотреть местечко повыше и поудобнее, дабы не упустить мельчайшие подробности предстоящей казни.

Прошло не меньше часа, прежде чем в конце улицы показалась процессия, состоящая из повозки, на которой везли осужденную, и вооруженных алебардами стражников в блестящих кирасах, идущих по бокам и отгонявших излишне любопытных зрителей.

– Ведьма! – послышался чей-то визгливый крик, который отозвался сотнями других, не менее противных голосов. – Ведьма!!!

Толпа, жаждущая зрелищ, заволновалась. Казалось, что здесь собрался весь Баксвэр! Пришлось прижаться к ограде, чтобы не оказаться затоптанным в толчее. Мне… Мне вдруг почудилось, что я окружен не людьми, а голодными серыми крысами, почуявшими кусок мяса. Хотел убраться в сторону, но вместо этого – совершенно чудесным образом – оказался в первых рядах и видел все происходящее в мельчайших деталях.

– Сжечь! Сжечь эту тварь!

Люди швыряли камни и комья грязи в ведьму, а она скалилась в ответ, проклиная своих обидчиков. Если смертным и было суждено увидеть дьявола во плоти, то эта женщина была одним из его образов! Само воплощение зла, посланного на грешную землю!

Будь проклято мгновение, когда я поддался греховному любопытству! Поверьте, смотрел на ведьму и чувствовал, как по спине струится холодный пот. Я оцепенел от страха! Ведьма была ужасна! Растрепанные волосы, перекошенное от злобы лицо и глаза, горящие огнем преисподней. Ее уста извергали такую хулу, что люди отшатывались прочь. Она была полна черной злобы и, визжа от бессилия, проклинала горожан, которые собрались поглазеть на ее смерть. Казалось, еще немного – и ведьма разорвет путы, а вот тогда – горе всем собравшимся!

Вдруг мелькнула ужасная мысль, которая долго не давала мне покоя и подарила много бессонных ночей. Пусть мое признание и покажется ужасным, но я обещал быть искренним в своих повествованиях. Именно тогда впервые подумал, что горожан притягивал страх! Они замирали от благоговейного ужаса перед ведьмой, но она манила их своими знаниями. Все эти проклятья, камни, которые они швыряли в женщину, – это была игра! Ужасная игра со смертью. Это было нечто непонятное и непостижимое для моего разума.

Возбуждение толпы нарастало, но прошел еще час, прежде чем появились служители Святого Трибунала в серых плащах с надвинутыми на лица капюшонами. Женщину возвели на помост и привязали к столбу. Вязанки хвороста были уложены таким образом, чтобы огонь разгорелся позади ведьмы, сжигая ее ноги и спину. Как я узнал позднее, это позволяло растянуть казнь и сделать ее более мучительной.

Один из служителей зачитал приговор, и палач поднес факел…

Ведьма окинула взглядом толпу и оскалилась. На ее губах выступила кровавая пена. Она была похожа на зверя, но вдруг… Вдруг замерла, словно увидела сонм карающих ангелов! Огонь, который бушевал в ее глазах, потух, и она сникла. Это превращение было настолько удивительным, что я проследил за ее взглядом и увидел… Орландо де Брега. Он стоял на возвышении, скрестив руки на груди, и, казалось, пребывал в полном одиночестве – люди старательно обходили его стороной.

Затем… Затем я не выдержал и начал продираться сквозь толпу, пока не вырвался на свободу и не уткнулся разгоряченным лбом в холодный гранит ограды. Было невыносимо страшно, и я не я стыжусь этого чувства! Не видел, как разгорался костер, но слышал ликующие крики горожан, которые наслаждались этим зрелищем…

– Вы испугались? – послышался знакомый голос, и я вздрогнул от неожиданности. Это был шевалье де Брег. Он подошел и встал рядом, продолжая смотреть на пылающий костер. Послышался вой ведьмы и торжествующий рев толпы. Господи!

– Нет, сударь, я…

– Жак, никогда не лгите! – Он сделал паузу и повернулся. Пристально посмотрел в глаза, потом ткнул пальцем мне в грудь и медленно произнес: – Мысли материальны, а ложь, даже в мелочах, убивает душу.

– Откровенность убивает еще быстрее, – неожиданно возразил я.

– Вот как? – удивился он и смерил меня взглядом. – Вы не так просты, каким кажетесь на первый взгляд…

– Простите, сударь…

– Простить? За что?

– Я не хотел показаться перед вами неучтивым.

– Вам не за что извиняться. Отчасти вы правы. Скажите, что вы думаете о казни?

– Это… Это ужасное зрелище, – признался я. – Ведьма…

– Она никогда не была ведьмой. – Он перебил меня и прищурился.

– Как так?!

– Эта женщина никогда не имела ничего общего ни с колдовством, ни с чернокнижием, ни с иными бесовскими делами.

– Тогда почему…

– Она заслужила эту смерть.

– Я вас не понимаю… – прошептал я.

– Вот и прекрасно. – Он неожиданно улыбнулся и хлопнул меня по плечу: – Пойдемте, друг мой, я угощу вас знатным обедом!

– Обедом?!!

– Разумеется. Скоро вернется настоятель, и вы навсегда забудете о хорошей кухне! Устав братства суров и не терпит чревоугодия.

Обед, которым меня угостил Орландо де Брег, был воистину чудесен. Признаю это безо всякого стыда – я изрядно проголодался, и даже увиденная казнь не отразилась на желании набить брюхо. Молодость… Во все времена она брала свое, невзирая на потрясения, которые подстерегали нас по пути к зрелости.

Толстый и розовощекий кабатчик встретил нас у дверей и проводил к столу. Судя по его льстивой угодливости, с которой он описывал блюда, и благодушным кивкам де Брега, мой друг был частым гостем в этой таверне. Не успели оглянуться, как на столе появился истекающий жиром кусок жареного мяса, свежий хлеб и кувшин красного вина. Достойное место заняли блюда с рыбой и устрицами. Чуть позже появились глубокие миски с густой похлебкой, щедро заправленной овощами, и мне не оставалось иного выхода, как вознести благодарственную молитву и приняться за эту роскошную трапезу…