Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман - Страница 16

• Предыдущая
• 16/123
• Следующая

Горгид бросил все и ушел в степи, желая порвать с прошлым. Но что он до такой степени освободится от груза былого – этого он никак не ожидал. По иронии ситуации, поскольку сам он не находился во власти эмоций, он смог продолжать любовную игру гораздо дольше, чем все его товарищи. Спасия полуоткрыла рот. Ее глаза сияли. Настала очередь Олбиопа, Виридовикса и Арига аплодировать выносливости грека. Когда наконец все кончилось, хамор подошел к нему и хлопнул его по мокрой от пота спине.

– Я был неправ, – сказал Олбиоп. Это было далеко не шуточным признанием от упрямого степняка.

Дебош продолжался далеко за полночь. Кумыс и горячие объятия сменяли друг друга. Защитив свою репутацию мужчины, Горгид решил, что может спокойно воздержаться от дальнейшего участия в оргии. Впрочем, и Спасия не настаивала на этом. Они лежали, прижавшись друг к другу, и тихо разговаривали. Он рассказывал о своем путешествии, а она – о жизни в поселке, пока сон наконец не сморил обоих.

Перед тем как заснуть, Спасия негромко сказала:

– Я надеюсь, что ты подарил мне сына.

Это снова разбудило уже засыпавшего грека. Но единственным ответом на его тихий вопрос было ее ровное дыхание. Он прижался ближе и заснул.

На следующее утро громким стоном всех пробудил Олбиоп. Держась обеими руками за голову, будто опасаясь, что она отвалится, хамор откинул в сторону кожаную занавеску и, все еще голый, побежал к колодцу. Горгид слышал, как хамор ругается, проклиная веревку и тяжелую бадью. Затем Олбиоп обрушил воду на свою раскалывающуюся голову. Другие хаморы "%a%+. смеялись над его печальным состоянием.

Кочевник вернулся назад. Вода стекала с его жирных волос. Это было его первое купание за долгое время. Несмотря на «ванну», от кочевника исходил тяжелый дух пота, своего и лошадиного. При одной только мысли о завтраке Олбиоп содрогнулся, но глотнул кумыса из бурдюка.

– Клин клином вышибают, – сказала Спасия. – Это спасет его от похмелья.

Девушка поджаривала заячью ножку для Горгида. Одетая, она снова казалась ему совсем чужой.

Грек копался в своем мешке. Надо же, сколько лишнего барахла с собой набрал! Наконец он нашел маленькую серебряную коробочку для порошковых чернил с изображением Фоса на крышке и протянул ее Спасии.

Спасия попыталась отказаться:

– Прошлой ночью ты отдал мне всего себя.

– Обмен был равным, – ответил он. – Возьми эту вещь хотя бы за то, что ты сумела расширить мои горизонты.

Она посмотрела недоумевающе, но он не стал ничего объяснять. В конце концов она все же приняла подарок, смущенно пробормотав слова благодарности.

Все прощались с подругами.

– Нет, девочка, ты не можешь пойти с нами. Это была только одна ночь, – терпеливо повторял Виридовикс Эвантии. Не в первый раз уже кельт говорил слова прощания случайной возлюбленной. Он не любил обрывать такие встречи небрежно. Хотя Виридовикс и не упускал случая помахать кулаками, он ни в коей мере не был черствым человеком.

Окруженное взводом солдат из Присты и кочевниками Олбиопа, посольство выехало из поселка. Маленький пес бежал за путниками, пока один из хаморов не сделал вид, что хочет сбить его лошадью. Собака отскочила в сторону, со страхом оглянувшись назад.

Вскоре расстояние поглотило поселок; людей, здания, улицы, и наконец весь печальный маленький осколок Империи исчез вдали.

Кочевники недолго следовали за имперским отрядом. Стада ждали возвращения пастухов. Олбиоп обменивался остротами с Агафием Псоем и его солдатами – они наперебой хвастались своей силой в любовных сражениях.

– А вот Бабья Морда, – сказал Олбиоп, бесцеремонно ткнув пальцем в Горгида. – Он неплохо ее сделать, эту девку, неплохо – для такого.

– Убирайся к воронам, – пробормотал грек по-латыни. Он не хотел, чтобы кочевник его понял.

Но Олбиоп даже не услышал его.

– Ты, Псой, ты осторожней. Поймать тебя, когда ты не охранять… как там говорится? Не охранять послы – мы убить тебя.

– Ладно, назначай место для поединка. Посмотрим, кто кого, – ответил командир отряда в том же шутливо-серьезном тоне. Но и он, и кочевник – оба знали, что может настать такой день, когда эти слова перестанут быть только шуткой.

Еще раз махнув рукой на прощание, Олбиоп и его кочевники развернулись и ускакали к югу.

– Ну что ж… в путь! – сказал Скилицез.

– Пожалуйста, подождите минутку, – сказал Горгид.

Он слез с седла и развязал шнурки своего походного мешка. Остальные с любопытством смотрели, что он делает. Вытащив бритву, грек забросил ее подальше и наклонил голову, обращаясь к Скилицезу:

– Благодарю. Пора в путь.

Спелая клубничка пролетела мимо головы Марка и расплющилась о белую стену казармы.

– Пожалуйста, Пакимер… – вымолвил трибун устало. – Убери эту дурацкую катапульту и послушай меня…

– Я только пошутил. – Лаон Пакимер был сама невинность. Боевые шрамы, густая борода – а забавляется как малое дитя. И сейчас глядит на трибуна с хитренькой улыбочкой.

Пакимер командовал отрядом легкой кавалерии хатришей и, как всякий хатриш, ни перед чем не испытывал пиетета. Хатриши, насколько знал их Скавр, редко относились к чему-либо с должной серьезностью.

Однако несмотря на это, Скавр был рад, что Пакимер решил прийти на совет офицеров легиона. Хотя хатриши не состояли под официальной командой трибуна, нередко случалось так, что всадники Пакимера бились бок о бок с римской пехотой.

Похоже, клубника и впрямь подала какой-то странный сигнал, потому что офицеры легиона, как по команде, прервали свои разговоры и уставились на Марка. Скавр поднялся со стула, стоящего во главе стола, и прошелся по комнате, чтобы собраться с мыслями. Красное пятно от ягоды на белой штукатурке мешало сосредоточиться.

– Держу пари, все началось сначала, – сказал он наконец. – Иногда мне кажется, что мы никогда не сможем начать войну с Иездом. Сперва смута, Ортайяс Сфранцез, потом мятеж Ономагула, а теперь великий… – Скавр выговорил это слово с иронией, – барон Дракс.

– Что нового слышно о Драксе? – после краткого колебания спросил Секст Муниций. Это был первый совет, на котором он присутствовал в качестве младшего офицера. Муницию постоянно казалось, что все остальные знают куда больше, чем он.

– Боюсь, тебе известно столько же, сколько прочим. Когда Апокавк принес вчера эти вести, он совершенно правильно сказал: Дракс разбил Ономагула и после этого внезапно оказался во главе единственной боеспособной армии на всей западной территории. Такое хоть кому вскружит голову. Похоже, наш дражайший барон решил отхватить себе кусок пожирнее.

– Но ведь западные территории – Гарсавра, Кипас, Кизик – исстари были нашими, – возмутился Зеприн. Его красное лицо запылало от гнева.

Зеприн Красный говорил «наши», хотя не был видессианином. Однако халогай служил Империи так долго, что привык считать ее своей родиной, – точно так же, как для Фостия Апокавка родным стал римский легион. До роковой битвы при Марагхе Зеприн имел высокое звание в отряде императорской гвардии. Впрочем, до той битвы многое было иначе…

– Намдален тоже был когда-то частью Видесса, – напомнил трибун.

Хмыкнув, Зеприн резко тряхнул головой.

– Раз уж мы заговорили об этом, – продолжал Марк, – то думается мне, сейчас Дракс пытается осуществить старую заветную мечту намдалени – построить на материке Новый Намдален. Как только весть о мятеже Дракса достигнет Княжества, сюда хлынет толпа жадных до власти баронов. Все они рванутся на запад, чтобы успеть отхватить себе кусок пирога побольше, пока еще возможно. Единственное, что может остановить этот кошмар, – как можно скорее сломать хребет Драксу.

Накхарар Гагик Багратони – командир васпураканского отряда в составе легиона – поднял руку в знак того, что хочет говорить.

– В Княжестве у Дракса куда меньше союзников, чем здесь. – Видессианский язык давался накхарару нелегко. На его широком лице с орлиным носом появилось напряженное выражение. – В столице скопилось множество солдат Аптранда. Как ты думаешь, как поступит с ними Туризин?

• Предыдущая
• 16/123
• Следующая