Пылающие Дюзы - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 37
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
Из ран заработанных во время боя — пробитое бедро, израненная ладонь, рассеченная щека, сильно болящая грудь.
Меня спас доктор Иванов, сухонький короткостриженый старичок с чисто выбритым лицом. Благодаря его более чем своевременному прибытию я до сих пор могу дышать воздухом Невезухи. И пусть не расхаживать, но хотя бы лежать в контрольной комнате на своем матрасе и наблюдать за жизнью посредством монитора. И лежал я так уже три дня, причем большую половину первых суток провел без сознания, сильно смахивая на хладный и несколько подпортившийся кусок пищевого концентрата.
Док не сумел определить какой химической гадостью были смочены иглы металлического шара. Не было у него необходимых мощностей для подобного анализа, ведь он «частник», а не на полицейский департамент работает. Но химия оказалась весьма сильной — с ней справилась лишь тройная ударная доза антидота широкого спектра. Средство столь же сильное и опасное как сама отрава — от ударной дозы антидота я едва не загнулся. Но сердце выдержало, введенные лекарства меня стабилизировали, а затем молодой и незапущенный организм взял свое и я сумел удержаться на этом краю и не сорваться в адскую бездну. К искренней радости Лео, Вафамыча и доктора Иванова весьма гордящегося своей фамилией. Не радовались только те продажные полицейские, что пытались меня раз и навсегда «убрать». Как я предполагаю…
После того как я открыл глаза и дал понять что в здравом уме, твердой памяти и почти нормальной физической форме последовала бурная радостная реакция. А затем меня обклеили кучей пластырей, обмотали бинтами, наложили примочки, вкололи еще лекарств, поставили капельницу с большущим баллоном странной розоватой жидкости и строго настрого велели лежать и не дергаться. Швы налаживать не стали — разве что рассеченную щеку прихватили медицинскими скобками, остальные раны обильно залили медицинским клеем. В общем, я в полной мере ощутил всю тяжесть бытия Гроссом.
Сегодня утром пошел четвертый день после инцидента.
И, несмотря на строгий больничный режим, многое изменилось.
Самое главное — в ангаре появился еще один разбитый и разграбленный судовой корпус из того же металла, но не столь большой. Вафамыч оказался прав — Индеец Суон немного побрыкался как упрямый дикий мустанг, а затем все же согласился и с гиком ускакав в прерии, вскоре вернулся с очередной бизоньей тушей. Если на нашем языке — согласился поверить в долг и притащил еще один разбитый корпус, сейчас вставший рядом с первым.
Затем я вбухал практически все наши истощившиеся денежные средства в «расходники» для робота. Причем заплатил с непременным условием доставки всего заказанного прямо к дверям ангара. После чего Вафамыч приступил к работе, принявшись разрезать второй корпус на стандартные плиты обшивки. Работа шла тяжело — слишком мало рабочей силы. А я пока что помочь не мог. К первому, основному корпусу, будущей базе моего корабля, старик и подступаться не стал, мудро заметив, что сначала надо «заплаток нарезать». Ему виднее. Кушали мы вместе, так что обговорить успели все в деталях. Да и в остальное время почти постоянно поддерживали связь через браскомы — все время быстрее бежит.
Остаток кредитов ушел на дополнительную закупку продовольствия и на частичную оплату медицинских счетов. Доктор Иванов согласился немного подождать с оплатой, мимоходом заметив, что сделал нам большую скидку, что моему слову верит и что тех двух «гребаных ублюдков смертников давно следовало вздрючить по полной». Я не ожидал услышать от милого благообразного старичка таких слов как «вздрючить», но лишь благодарно кивнул и пообещал заплатить сразу же, как немного пополню баланс.
И все…
НОЛЬ.
Я оказался на стартовой линии. Денег вообще нет. Хоть хватай костыль и беги в прачечную моего бывшего ЖилМода и снова начинай закачивать на планшеты и браскомы электронные книги и журналы.
Мало того — мы находились на осадном положении. Вокруг враги — ими может оказаться любой полицейский, незнакомый мужик в темном коридоре или валяющийся среди мусора бродяга.
И пока что нарушать осадное положение я не собирался.
Намеревался ли я просто сидеть и ждать когда к Невезухе причалит корабль Удачи? О нет. Я, скрипя зубами от боли и злости, методично просматривал собранную по моему распоряжению информацию. Лео ворчал тихонько, но открыто не возражал — за годы он достаточно изучил мой характер и понимал, что я не отступлюсь.
Но, даже у ИскИнов есть лимит терпения и Лео наконец-то не выдержал. Едва я закрыл очередной текстовый файл и, морщась разжевал таблетку обезболивающего выуженную из большой пластиковой банки, Лео возник на экране ноута в образе седовласого старца:
— И доколе? Доколе планы злодейские строить будете?
— Я убью его! — повторил я свои недавние слова и немного дополнил — Сперва его, а затем разберусь с Иверсоном.
— Я пока не стану говорить о том насколько тяжело карается преступление связанное с покушением на жизнь полицейского офицера.
— А сержант это уже офицер?
— В данном случае это неважно, Тим! Но, как я уже заметил, отложим это на потом. Сейчас меня больше волнует твой нехороший интерес вот к этой крайне мутной и темной личности.
Экран моргнул, на нем сама собой появилась фотография «темной личности».
Если фото увидит случайный зритель, он подумает, что я вывел на экран изображение своего милого доброго дедушки. Именно такое впечатление у него сложится при виде улыбающегося полного лица с крупными губами и открыто смотрящими зелеными глазами в ореоле добрых морщинок. Возраст около семидесяти на вид, а на самом деле сорок два.
Именно этого мужчину средних лет с внешностью старика я намеревался прикончить в самое ближайшее время. Он смертник. Совершивший такое, что казнь через расщепление слишком мягкое наказание для этого никчемного ублюдка с добрым личиком!
До вынесения заочного приговора, до совершения преступления, этот мужичок работал слесарем ремонтником на космостанции серии Радуга Севен, висящей рядом с одной из трех лун планеты Хеллианз. И слесарил Микки Доуз не где-нибудь, а в детском саде, где и перепутал две трубы, после чего в детские спальни во время тихого часа хлынул ядовитый технический газ. Какой-то там химический агент… не выжил никто. Ни детишки, ни воспитатели. Умерли и животные из живого уголка.
Почему Микки Доуз так нехорошо поступил с детишками?
Он психопат? Выполнял заказное поручение? Не любит шума, а детишки слишком сильно орали? Ему просто было скучно?
О нет. Этот мужик с остатками былой красоты на лице просто тихий алкоголик. Настолько тихий и нормально себя ведущий, что никто и не замечал что ремонтник постоянно под весьма сильным градусом. И вот он итог. Массовая душегубка в детском саду. Пока суд да дело, разом протрезвевший Микки Доуз успел свалить с Радуги на подвернувшемся корабле. И на долгие годы ушел от ответственности. Но пить не бросил — на свежей фотографии видны покрасневшие и нездорово блестящие глаза, толстые губы выпячены в пьяной усмешке довольства.
Такого ублюдка я убью с радостью.
Есть лишь одна проблема — здесь на Невезухе, не особо скрывавшийся Микки Доуз, сумел удивительнейшим образом изменить свое амплуа с роли неудачника алкоголики и невольного массового убийцы на роль мелкого, но лидера. Более того — имел довольно сильный авторитет среди своих шестерок.
И самое плохое — мы не знали, как именно бывший никчемный алкоголик детоубийца внезапно достиг подобных высот. Криминальный авторитет мелкого пошиба. И очень жестокий авторитет — в станционной инфо-сети нашлись упоминания об устраиваемых Микки Доузом абсолютно нелепых и крайне жестоких забавах. Смертей не было. А крови более чем достаточно, равно как и переломов, вывихов, потерей пальцев.
Пальцы это вообще фишка… или тут уместней будет слово «фетиш». Короче говоря Микки Доуз обожал пальцы. Даже не сами пальцы, а процесс их отрезания и что самое главное — смачное бросание их в стену. Бросал самолично, со странным утробным всхлипом и дикой улыбкой на перекошенном лице. Обычно все происходило по уже накатанному сценарию. Бралось два конченных мужика — вконец спившихся или сколовшихся, согласных на все ради небольшой суммы кредитов. После чего их обучали игре в Блек Джек и заставляли играть, где ставкой была одна фаланга любого пальца. И оба несчастных играли до тех пор, пока у один из них не проигрывал три целых пальца — средний, указательный и мизинец. Вот тогда в дело и вступал мистер Микки Доуз, бравший в руки кусачки и поочередно отнимавший у неудачника проигранные пальцы. Затем все три пальца кидались со шлепком в стену — и либо прилипали там, что случалось крайне редко, либо падали на пол. После чего забава кончалась, а Микки заваливался в бар, и начинал пить по черному, не просыхая день или два. Зачастую спустя определенный промежуток времени в бар прибывали вызванные медики, вкалывая допившемуся авторитету ударную дозу медикаментов и вытаскивая его с того света.
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
