Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Шульман Нелли - Страница 64
- Предыдущая
- 64/140
- Следующая
– Марта в этом на меня похожа… – Анна не могла инсценировать смерть дочери, тайно отправив ее в западное полушарие. Подобные инциденты влекли за собой отзыв в Москву, допрос, с применением особых средств, и, по достижении результата, расстрел. Результат достигался всегда. У Анны на руках, правда, имелся конверт, в хранилище «Салливан и Кромвель». Она могла торговаться, какое-то время. Для выполнения этого плана надо было сначала во всем признаться Марте. Анна сделать этого не могла.
– Пока… – она жевала пончик, глядя на витрину ювелира, – это я пока не могу. Если придется спасать жизнь Марты, я на все пойду. Даже на то, чтобы раскрыть имя ее отца… – Анна вздохнула. Ювелиры на Фридрихштрассе были связаны с группой, работающей на Британию, но Анне не удавалось размотать ниточку. Она подозревала, что и передатчик находится не в Берлине, и даже не в Германии:
– Может быть, у моих соседей он стоит… – усмехнулась Анна, – и они тоже получают письма, на цюрихский почтамт.
В буржуазном предместье не принято было забегать на огонек. Анна вежливо раскланивалась с прохожими на улице. В их районе жители ходили пешком только для моциона, выгуливая собак.
В Цюрих, в банки, адвокатские, и посреднические конторы, они ездили на дорогих лимузинах, как и фрау Рихтер. Вечеринок для соседей они не устраивали. Анна только приглашала женщин, из нацистской ячейки, на чинную чашку кофе, с немецкими сладостями.
Она вспомнила, как танцевала с Вальтером, в Париже, в первый и последний раз. Анна приказала себе думать о деле. Британцев было не найти, однако Анна успела встретиться с агентами, Корсиканцем и Старшиной. Старшина происходил из аристократической, военной семьи, был женат на графине, и служил в министерстве авиации. Они выпили кофе, на Кудам, в большом универсальном магазине, где никто не обращал внимания на посетителей. Корсиканец пришел в хорошем, штатском костюме, со значком члена НСДАП, Старшина носил офицерскую, авиационную форму. Анна обвесилась пакетами. Мужчины держали изящно запакованные коробки. Со стороны могло показаться, что они посещают рождественские распродажи.
Корсиканец и Старшина были уверены, что в Берлине существует тщательно скрываемая группа высших офицеров, готовящая заговор против Гитлера. По их словам, пробраться туда было невозможно:
– Речь идет о людях средних лет, пожилых, – заметил Старшина, – знающих друг друга с довоенных времен. Дворянские семьи. Я, хоть и происхожу из этой среды, но молодежи они не доверяют… – Старшине было едва ли больше тридцати. Корсиканцу, не исполнилось сорока. Анна поджала губы:
– Может быть, это просто слухи, господа. Однако мы довольны тем, что вы собираете антифашистов, что вступили в контакты с людьми левых взглядов… – группа Корсиканца становилась все больше.
С одной стороны, это было опасно, а с другой, как считала Анна, и как она докладывала Москве, время разобщенности в подполье прошло:
– Надо объединяться в борьбе против Гитлера… – Анне пришло в голову, что аристократы, если они действительно существовали, могут работать с британской разведкой:
– Но на них тоже, никак не выйти… – за кофе она вспоминала сухие строки, зашифрованные в блокноте, под видом расходов на покупки:
– Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены. Произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений будущих округов оккупированной территории СССР. На собрании хозяйственников, предназначенных для оккупированной территории СССР, выступил Розенберг, заявивший, что понятие «Советский Союз» должно быть стёрто с географической карты… – Анна достала портмоне.
Она не имела права бежать, не имела права бросать родину, не убедившись, что ее услышали:
– Это мой долг… – она отсчитала десять процентов на чай, – речь идет о миллионах жизней. В Советском Союзе, в Европе. Надо быть настойчивой. Рамзай сообщает похожие сведения. Рано или поздно Центр с нами согласится. СССР нанесет удар по Германии, и Европа будет спасена… – она посмотрела на часы. Пора было забирать дочь из бассейна.
– Эмма фон Рабе, тоже аристократка… – Анна взяла шляпку и пальто, – графиня… – она видела девочку мимоходом. Дочь познакомила их, но молодежная секция конференции занималась в отдельном здании.
На экскурсии в приют общества «Лебенсборн», им показали брошюры, призывающие незамужних девушек заводить детей от истинных арийцев. В издании напечатали фотографии, как брезгливо думала Анна, самцов:
– Штурмбанфюрер Отто фон Рабе… – он стоял, в парадной форме СС, при мече и кинжале. На повязке Анна заметила череп с костями. Офицер откинул назад белокурую, коротко стриженую голову. Стеклянные, холодные глаза были спокойны.
– Марта говорила, что он старший брат Эммы… – взяв зонтик, с ручкой слоновой кости, Анна вышла на Фридрихштрассе. Швейцар кондитерской поймал ей такси, в Штеглиц.
Общество «Аненербе» располагалось в нескольких элегантных, начала века виллах, на тихой улочке Пюклерштрассе, в Далеме. Место было удобным. Рядом находился ботанический сад, библиотека и музей. У «Аненербе» имелась и своя коллекция, книг.
Старший фон Рабе был прав, когда предсказывал, что Отто пригласят на обед приятели. Штурмбанфюрер отказался, сославшись на то, что даже не заезжал домой. Отто и Генрих, действительно, с аэродрома Темпельхоф отправились прямо на Принц-Альбрехтштрассе.
Аушвиц постепенно выходил на проектную мощность. Рейхсфюрер был доволен ходом строительства лагеря. Гиммлер сказал, что в Польше появятся и другие, как он выразился, возможности для окончательного решения еврейской проблемы. Пока что имелась в виду депортация в Польшу. Перекусив в столовой, они с братом расстались.
Генрих пошел в административно-хозяйственное управление, а Отто отправился в Далем. Заботясь о здоровье, он предпочитал не пользоваться метро, или автобусами. В Аушвице Отто, каждый день, плавал в бассейне, и занимался с гирями. Летом и осенью он устраивал для персонала конные прогулки. Из Берлина привезли кровных лошадей.
После обеда распогодилось, Отто посмотрел на голубое небо:
– Отличная прогулка. Даже хорошо, что мороз. Впрочем, нас ожидают более холодные широты… – на встрече в «Аненербе» речь шла об использовании медицинского блока Аушвица, для научных исследований. Они решили войти к рейхсфюреру с предложением создать коллекцию еврейских скелетов и черепов.
– Нам понадобятся артефакты, – задумчиво сказал доктор фон Рабе, – для обучения студентов. Евреи, цыгане. Через десять лет мы не найдем в Европе ни одного живого еврея… – Отто улыбнулся, – или даже раньше. Нельзя забывать о нуждах науки, товарищи… – Отто посчитал на пальцах:
– Раньше. Через пять лет. Мы подумаем над процедурой обработки кадавров, посоветуемся с химиками. Предложим наши соображения…
Перейдя к обсуждению экспедиции в Арктику, они разложили на столе большую карту. Даже до оккупации британцами нейтральной Исландии, в прошлом году, Отто настаивал, что корабль, вернее, подводную лодку, необходимо отправить к месту назначения, без дополнительных остановок.
– Нет смысла, – он положил белую ладонь на старый, потрепанный том. Отто заказал книгу в Аушвице, из берлинской университетской библиотеки, и внимательно прочел, с карандашом в руках:
– Он был еврей, – Отто разглядывал четкие фотографии, – его мать еврейка. В Тибет он тоже ездил, пять лет провел в горах. Получается, что мы идем по следам еврея… – Отто было неприятно думать о подобном, но никто, лучше Ворона, не изучил места, куда собиралась экспедиция «Аненербе».
Он сделал перевод отрывков, для коллег, не владевших английским языком:
– Кроме могилы отца, на бывшем кладбище, я не нашел никаких памятников. По словам матери, здесь стоял крест капитана Гудзона, и другие надгробия, однако вокруг остался только ветер, носящий по камням обрывки мха, и бесконечный шум волн. Исчезло стойбище загадочного племени, где умирал мой отец. Я не нашел на этой земле ни одного людского следа. Спустившись к проливу, к серым камням, я посмотрел на запад. Море было пустым, над волнами кружилась, кричала белая куропатка. Оттолкнув шлюпку, я помахал ребятам, ждавшим на носу «Ворона». Пора было двигаться дальше… – взяв карандаш, Отто уткнул острие в карту:
- Предыдущая
- 64/140
- Следующая
