Душа зла - Шаттам Максим - Страница 17

Сидни Фольстом встала, чтобы поздороваться. Безупречная химическая завивка и взгляд зеленых глаз, пронзивший Бролена, будто нож. Сосредоточенное выражение лица доктора не позволяло определить, пребывает ли она в дурном расположении духа или же всегда так выглядит. Она была красива холодной, почти жестокой красотой.

«Профессиональная деформация», – подумал Бролен, улыбнувшись доктору. Ежедневно вскрывая человеческие тела, кромсая их, словно куски мяса, волей-неволей начнешь меняться. Незримый отпечаток смерти. Это случайно мелькнувшее в голове сравнение показалось Бролену невероятно удачным, и он пообещал себе поразмышлять на эту тему, как только появится возможность.

– Рада вас видеть, инспектор Бролен, пусть даже вы и опоздали, – начала доктор безо всяких экивоков. – Мне кажется или вам здесь нравится? В последние несколько месяцев я тут частенько встречаю вас.

В ее голосе слышался налет академизма, возникающего у тех, кто провел долгие годы в университете; почти двадцать лет тщательного построения фраз и мыслей, чтобы доходчиво объяснять любые темы, уверенность, сквозившая в каждом ее малейшем жесте или слове, выдавали в ней человека, посвятившего долгие годы интенсивным занятиям медициной.

– Я бы предпочел не появляться здесь, если бы мог: не поймите меня превратно, но здешняя обстановка, пропитанная смертью, мне как-то не по душе, – признался Бролен.

Доктор холодно улыбнулась.

– Однако вы работаете в Криминальном отделе, а тамошняя обстановка кажется мне еще более отдающей запахом смерти.

– Но все-таки там работают живые люди, – ответил инспектор, стараясь сохранять вежливый тон.

Едва начавшись, разговор принял дурной оборот и стал напоминать выяснение отношений. Бролен сразу же пожалел, что включился в эту игру, а не промолчал с покорным видом, что часто позволяет быстрее добиваться результата, когда имеешь дело с людьми упрямыми или решившими во что бы то ни стало одержать над вами верх.

Доктор Фольстом разгладила юбку и протянула собеседнику упаковку мятных пастилок.

– Пока вы изучаете биографию умершего, вычисляя убийцу, я занимаюсь тем же самым. Только вместо того, чтобы копаться в его жизни, я копаюсь в его теле.

Бролен засунул пастилку в рот и кивнул, широко улыбнувшись.

– Ну, если смотреть с этой точки зрения… Мне показалось, у вас есть новости, связанные с моим… обгоревшим телом.

Наступило время снять напряжение: Сидни Фольстом была не подарок, но чтобы сохранить с ней деловые отношения, Бролен решил уступить. Директор Бюро судмедэкспертизы и инспектор не были хорошими знакомыми: обычно Бролен работал с экспертами не такого высокого уровня, однако весной, когда результат одного из вскрытий оказался решающим для завершения расследования, он попытался наладить более тесный контакт и с самой Сидни Фольстом в расчете на взаимовыгодное сотрудничество. За пять месяцев он побывал здесь уже раз десять, выясняя у нее разные технические тонкости и каждый раз общаясь с доктором лишь по несколько минут. Бролен уже составил мнение на ее счет. «На первый взгляд строгая, несговорчивая, но не злая, просто чуть-чуть высокомерная, – говорил он себе, – однако эта несговорчивость – всего лишь способ сохранить свою власть в том сугубо мужском мире, каким является полиция».

Словно читая его мысли, Сидни Фольстом провела рукой по волосам, мгновенно сменив гнев на милость и отринув свою привычную строгость.

– Действительно, вскрытие подтвердило, что имело место убийство. Но сначала я покажу вам несколько очень наглядных снимков тела.

Встав, она взяла с полки картонную папку, и Бролен убедился, что был прав: своим нарочито высокомерным поведением доктор старалась поддержать свой авторитет. Инспектору, выказавшему некоторое неуважение к тому ужасному месту, в котором он очутился, теперь предстояло увидеть цветные и сделанные крупным планом фотографии распотрошенного тела. Доктор, конечно, не преминет подчеркнуть наиболее отвратительные вещи, упиваясь описанием нанесенных ран – этим искусством она овладела в совершенстве, доказывая свое неоспоримое превосходство над собеседником. Даже привыкнув сталкиваться с проявлениями крайней жестокости, Бролен ненавидел это. Он знал, что и через тридцать лет службы в полиции он так же, как и его коллеги, будет отвратительно чувствовать себя в присутствии трупа. Это только в кино старые служаки-полицейские не испытывают ни малейшего волнения при виде изуродованного тела. Время и опыт позволяют научиться смотреть на это как бы издалека, но никогда, абсолютно точно не сможешь привыкнуть к подобному зрелищу. Вероятно, потому, что все люди разные, и каждый умирает по-своему, навсегда остановленный смертью в нелепой позе. Часто можно услышать следующее утверждение: старость отнимает у людей достоинство, а смерть возвращает его; возможно, но только при условии, что кто-нибудь постарается придать телу более достойный вид, ибо смерть отличается странной прихотью – приходить в самые неожиданные мгновения.

– Сейчас вы все поймете, – сказала доктор Фольстом, выдергивая Бролена из его размышлений.

В кармане у инспектора завибрировал мобильник.

– Прошу вас простить меня, – пробормотал он, пытаясь вытащить телефон из кармана своей кожаной куртки.

Он буквально ощущал, как Сидни Фольстом буравит его взглядом.

– Бролен, слушаю.

– Джошуа, это Салиндро. Тебе надо приехать, тут в лесу неподалеку от зоопарка нашли тело.

Салиндро казался напряженным, словно только что услышал неприятную новость.

– А почему я? Ларри, я сейчас занят расследованием.

– Раз я тебя прошу, значит, у меня на то есть причины.

– Слушай, я сейчас не могу, а потом, это ведь юрисдикция Юго-Западного комиссариата. Это что, так важно?

– Нам как раз позвонили парни из Юго-Западного, чтобы предупредить тебя. Увидев тело, они сразу вспомнили о тебе.

– Что значит – вспомнили обо мне? – нетерпеливо переспросил Бролен. – В каком смысле?

– Хватит возражать, и жди меня у поворота на Кингстон Драйв, возле зоопарка. Это важно. На самом деле.

Голос Салиндро, всегда такой спокойный, выдавал не свойственную ему тревогу, и Бролен сдался. Он отсоединился и взглянул на доктора Фольстом, казалось, рассерженную этим неожиданным вмешательством.

– Мне очень жаль, но нам придется вернуться к разговору позднее, возникло срочное дело, – объяснил Бролен, вставая и испытывая при этом некоторое облегчение.

Сидни Фольстом, продолжая внимательно смотреть на него, глубоко вздохнула. Извиняясь, Бролен сделал ей знак рукой.

Внезапно у него внутри возникло неприятное предчувствие: ощущение приближающейся трагедии.

Бролен припарковал свой «Мустанг» у обочины. Тут уже стоял, ожидая его, черно-белый полицейский автомобиль – правда, его внешний вид был немного изменен, поскольку поверх черной краски нанесли синюю; на капоте сидели Салиндро и еще один мужчина в форме. Чуть поодаль неподвижно замерли две другие машины, одна из них – минивэн передвижной судебно-медицинской лаборатории.

– Что случилось? – забеспокоился Бролен, подойдя к Салиндро.

Тот скорчил гримасу отвращения.

– Девушка. Ее нашел парнишка часа два назад, он играл с друзьями. Двое ребят из Юго-Западного приехали проверить, не шутит ли он. Кажется, они теперь белые как полотно.

– Врач-то хотя бы здесь? – спросил Бролен.

– Ну да, он убедился, что она мертва, но ничего не стал трогать. Мы оцепили место и ждали, когда ты приедешь.

– Но все-таки, почему я? Капитан в курсе?

– Да, он узнал, когда ребята из Юго-Западного позвонили нам. Он-то и сказал мне, что тебе следует приехать.

Бролен не понимал, к чему клонит коллега. Он уже был занят расследованием, и срочный вызов в другое место выходил за рамки обычной юрисдикции.

– Так ты мне объяснишь, наконец, зачем я здесь? – вновь начал Бролен.

Салиндро бросил короткий взгляд на другого полицейского прежде, чем ответил: