Что снится вампирам? - Тильман Екатерина - Страница 52

«11 августа.

Матиуш пригласил к нам в гости Гену Фельцмана. Официальная версия — внести какие-то изменения в мой портрет. Матиуш говорит, что я сильно изменилась за последний год, и поэтому... Вначале я посмеялась, сказала, что портрет Дориана Грея все равно не получится, а вот испортить хорошую вещь можно. Но он настаивал, и я сообразила, что он просто пытается сделать мне приятное: помнит, вероятно, что мы с Геной очень хорошо общались, пока он работал над портретом.

Ну, что же — я рада. Последнее время Матиуш просто утопил меня в подарках и знаках внимания... Боюсь показаться неблагодарной, но лучше бы он мне ничего не дарил, а ПОВЕРИЛ. Я-то ведь не сомневаюсь, что мы с ним видели нечто действительно невероятное. Ну, и зачем делать вид, что ничего особенного не произошло? Чудес не бывает? Конечно! Но промазать с трех выстрелов по почти неподвижной мишени — это тоже чудо... в некотором роде!

Гена приедет завтра. Когда же Матиуш успел пригласить его? Похоже, что когда последний раз уезжал — неделю назад. Немного невежливо, что он не предупредил меня заранее, но бог с ним. В конце концов, мы оба все эти месяцы явно не в себе...»

«12 августа.

Гена приехал сегодня около шести вечера. Странно, но я радовалась ему, как близкому человеку... Мы поговорили о всяких мелочах, сеансах позирования и прочей ерунде. И — неожиданность! — оказалось, он познакомился с Сашкой. С моей подачи, как он выразился. И не пожалел об этом — да, Сашка очень интересный человек во всех отношениях. Я хотела узнать, как он там, чем занимается, как себя чувствует? Но почему-то не смогла заговорить об этом непринужденно. Странно: мне казалось, что здесь все уже давно ясно. И тем не менее я чувствовала себя почти предательницей.

Мало того — Гена передал мне его новую вещь. Пьеса, называется «Тень вампира». Странно все, начиная с названия. Не для «Уголка» же он ее написал, в самом-то деле! Для души... Но с каких это пор Сашка для души сочиняет мистические пьесы?!

А если серьезно, я обижена на него. Передавать посылки с оказией — это как-то странно смотрится в двадцатом веке! Что же, они там считают — я заживо похоронена в этом замке? Без связи с внешним миром? Мог бы позвонить, я бы приехала. Да, но... Сколько раз за последний год я ездила куда-то по собственному желанию? А? Вот то-то же! А ведь мне вроде бы никто не запрещает... Нет, я поневоле начинаю задумываться о каких-то странных вещах. Наверное, стоит чему-то нарушить привычный ход вещей, как все строение проверяется на крепость.

Вечером, не знаю зачем, начала поддразнивать Матиуша — не боится ли он оставлять меня подолгу наедине с молодым человеком. Он ответил, что не сомневается в моей порядочности. Господи, хоть бы кто-то засомневался в ней!!!»

«14 августа.

Не могу прийти в себя. Это что-то странное. Или страшное. Эта пьеса... Я не могу сказать, что она талантлива. (Я не представляю себе, как ее можно поставить — даже если допустить на минутку, что кто-то захочет ее ставить! — ведь танцы должны как-то играть на сюжет или хотя бы не создавать диссонанса.)

Но прочитать ее сейчас...

Я понимаю, что Сашка не мог знать о произошедшем со мной. Это какие-то его «творческие вывихи». Но такое неожиданное соответствие... Было или не было? Укус вампира или несчастный случай? Обычная собака или нечто страшное, в образе собаки?

При том, что героиня ничуть на меня не похожа. Но тем не менее, я ее очень ясно себе представляю. Очаровательная, между прочим, девочка. Готовая на все... ради славы? Черта лысого! Ради той себя, которой нет, понятно? Которой нет, но которая должна быть...

Но почему в поисках себя вдруг понадобилась нечистая сила?! Странно это как-то. Надо бы поговорить с Сашкой... да, но непонятно, захочет ли он со мной разговаривать?

Грустно. И поделиться, как обычно, не с кем.»

«15 августа.

Сегодня Гена начал работать. Делал какие-то наброски, заставлял меня читать вслух стихи — «для выражения глаз». Мне надоело за два часа до того, как я об этом сказала.

Показала свою «мистическую коллекцию». Больше всего, казалось, Гена был удивлен, что собрала я это все меньше чем за три месяца. По-моему, он с трудом удержался от реплики — что-то вроде «хорошо быть коллекционером, когда больше делать нечего».

Может быть, рассказать ему о собаке? Неловко... а почему, собственно? В конце концов, мне в этой истории стыдиться нечего.»

«17 августа.

Называется, рассказала! Черт бы побрал все на свете... Не ожидала, не ожидала, не ожидала... Ну, и дура, что еще сказать! Меня всегда удивляло, как мои преподаватели психологии меня терпели? Наверное, вздохнули с облегчением, когда я ушла с факультета. Впрочем, теорию-то я знала хорошо. Да, но можно ли при этом в жизни быть такой бездарностью? Можно ли настолько не разбираться в людях?!

Короче, по порядку. Я рассказала Гене о «квазисобаке». Ну, хорошо... В ответ я услышала банальнейшие утешения, уговоры и прочее — то самое, чем Матиуш меня уже четвертый месяц пичкает. Я удивилась — настолько это было непохоже на обычные разговоры Гены. И вдруг до меня дошло...

То есть я даже не догадалась, я почувствовала, буквально увидела... Матиуш нанял его, заплатил ему за эти успокоения! Своего рода психотерапия... Решил, что человеку «своего круга» я поверю. Никаких поправок в портрет вносить не требовалось, да и что это на самом деле за бред — править готовую работу?

Я думала, я умру на месте. От стыда, от досады... Но так и не решилась спросить Гену прямо. Да и зачем? Его можно понять. В общем-то, он выбрал отнюдь не худший способ заработать.

Но мне захотелось проверить — верна ли моя догадка. Спросить прямо я не могла, и придумала... Ну, не очень-то милосердный способ я придумала. Я предложила ему ДОКАЗАТЬ мне, что собаки не было. Он удивился — как это можно сделать? Словами? Нет, сказала я, не словами. Повторим ситуацию. Дождемся полнолуния, запремся в спальне на первом этаже и позовем этого милого песика. Придет? Не придет? Если нет, сказала я, будем считать, что ты выиграл. Ничего не было, я ненормальная. Буду лечиться, пить соки, заниматься гимнастикой и сожгу к чертовой матери свою коллекцию мистической литературы. Ну, а если придет... Вот этот вопрос повис в воздухе. Гена не мог позволить себе задать его, но я почувствовала — он опасается.

Вот вам и лишнее доказательство, пожалуйста... Однако я почувствовала уважение к навязанному мне «психотерапевту». Раз взявшись, он шел до конца, а это всегда привлекает. Ну, что же... Поиграем в привидения, и я признаю себя побежденной. Ура-ура здравому смыслу! А жаль, честно говоря, что я не знаю, как вызвать этого пса...»

«23 августа.

Сегодня похоронили Гену. Матиуш и я ездили на похороны, я видела многих знакомых — но подойти побоялась. Потому что никто не знал, как на самом деле умер Геннадий Фельцман, двадцати восьми лет. Боже мой! Двадцать восемь лет... И я — я! — виновна в этой смерти.

На самом деле, я не думала, что все так получится. Эксперимент должен был закончиться стыдом или смехом, но не трагедией. Если только... Если только я не научилась кое-чему, что человеку уметь не следует.

Буду полностью честной: я хотела позвать собаку. Я даже не боялась — любопытство пересилило страх. Несколько дней подряд я думала, читала, сопоставляла — все с одной целью: вызвать НЕЧТО по собственной воле. Все мои творческие способности, сколько их ни есть, были направлены на это...

Мы дождались полнолуния. Гена сказал, что ему нужны зарисовки при лунном свете — вот и законный повод уединиться среди ночи. Вначале он и вправду рисовал, потом... Потом он стал изображать Матиуша. Весьма пародийно, кстати сказать, но и очень выразительно. Естественно, за игрой в графа последовали приставания к графине. Я не знаю, зачем он это делал — от страха, по глупости, еще зачем-то...

Я возмутилась. Хотела позвать кого-то — Матиуша, горничную, хоть Антона — но вряд ли кто-нибудь из них услышал бы меня. И тогда я, крикнув: «смотри, собака!», швырнула в окно тяжелой пепельницей. До сих пор уверена, что хотела только отвлечь и напугать...

Еще не затих звук падающих осколков, как в комнате снова ПОЯВИЛАСЬ СОБАКА. На этот раз она не угрожала мне, и я чувствовала это. Но тот, кому она угрожала... Я никогда не видела на лице человека такого страха. Гена даже не пытался убегать — стоял и, замерев, ждал смерти...

Самое ужасное — я не пыталась помочь ему, хоть и знала почти наверняка, что собака меня послушается. Я получала удовольствие от ощущения своей силы. От того, что меня кто-то защищает... Это наваждение длилось всего несколько секунд — но его хватило, чтобы жизнь покинула Геннадия.

Как ни странно, я очень отчетливо помню, что было дальше. Когда собака, не дожидаясь моей команды, исчезла, я кинулась звать на помощь. Сбежались слуги, вызвали «скорую»... Матиуш силой увел меня из комнаты. Он ни о чем не спрашивал.

Но когда приехал врач, мне пришлось вернуться туда... и я сразу же заметила, что никаких следов укусов нет. Врач сказал, что смерть наступила от сердечного спазма. Бывает? Да, только не в таком возрасте!

Меня спрашивали, зачем я разбила окно. Я сказала, что в панике не сообразила открыть, а думала, что нужен свежий воздух. При этих словах я почувствовала — или мне показалось? — чей-то благодарный взгляд... Матиуша? Или собаки? Странно, но я в равной мере могу допустить и то, и другое...»

«2 сентября.

Хватит раздумывать. И хватит киснуть. Я знаю точно, что приоткрыла дверь в потусторонний мир. Знаю, что помощи мне ждать неоткуда. Может быть, над родом Горвичей тяготеет проклятие? Одно уж точно тяготеет — слабые характеры по мужской линии!..

Но что делать мне? Дожидаться, пока Антон, который гораздо лучше своего хозяина понял, что случилось, убьет меня? Ну, нет!.. Странно, но я не испытываю к нему зла. Вообще, такие люди, как он, становились при определенных условиях вождями или мучениками. Но тем более он опасен!

Итак, какой же выход? Вынудить Матиуша на развод, это во-первых. Попытаться разобраться в ситуации, это во-вторых. Черт, даже некому пожелать мне «счастливого пути»... имея ввиду тот же путь, что и я!

P. S. Что, пытался расправиться с воспоминаниями, дорогой? Ну, так получи еще одну порцию их... и пострашней, чем прежде! Даю тебе совет, о котором ты не просил: научись смотреть правде в глаза. Жить станет интереснее!»