Леди полуночи - Дэр Тесса - Страница 28

После четырех рядов надгробий боль в паху отпустила, и он понял, что может наконец ясно соображать. Выйдя из церковного дворика с Баджером, бежавшим следом, Торн обхватил руками голову.

Как он, черт возьми, мог позволить себе такое? Разве не решил для себя, что ничего не будет? Он знал, как противостоять соблазнам плоти, но в нежности и очаровании Кэти скрывалась такая сила, с которой ему не приходилось сталкиваться раньше.

Если бы он не улучил момент, чтобы остановиться, если бы леди Ларк появилась несколькими секундами раньше, то застала бы Кэти – мисс Тейлор! – с голой грудью, торчавшей из платья. А он нависал бы над ней, пуская слюни как какой-нибудь юнец, которому в первый раз удалось увидеть сиськи.

Торн сказал Кейт правду: никогда он не пользовался женской слабостью. Детство, проведенное в публичном доме, оставило свой след – он презирал мужчин, которые покупали женщин для удовлетворения похоти, но это был не единственный способ: многие власть имущие применяли насилие, чтобы добиться своего.

Из-за этого порой Торн ненавидел себя за то, что родился мужчиной.

Однако все равно оставался мужчиной, таким же, как и прочие, которых одолевали темные страсти и желание удовлетворить главную потребность, поэтому заводил любовниц, но только в том случае, если был уверен, что их связь даст удовлетворение обоим, будет короткой, ни к чему не обязывающей.

Только вот с мисс Тейлор хлопот будет полон рот. А что касается отношений… их продолжительность измерялась не одним годом.

Сегодня он едва не поддался искушению… О, конечно, она начала бы уверять, что поступает по собственной воле, но он-то знал, чего ей действительно хочется получить от жизни. И как пить дать это не совокупление у стены в церковном дворе с грубым необразованным каторжником. Возможно, уступив ее уговорам и своим похотливым позывам, он почувствовал бы себя более могущественным, но это противоречило его жизненным принципам.

Когда дело доходило до эмоций, еще никому не удавалось преодолеть защитные барьеры, которые Торн возвел вокруг себя. Никому, кроме нее. Она была близка ему еще до того, как появились эти фортификационные сооружения. И хотя Кейт не помнит ни его лица, ни имени, в ее памяти сохранилась способность легко и весело преодолевать воздвигнутые им заслоны и добираться до самой сердцевины его души.

Туда, где затаились все демоны.

Ему нужно что-то придумать, как-то ее защитить. Торн уже много рассказал ей о своем прошлом – большего ей знать не обязательно, иначе жизнь ее будет разрушена.

Когда вдали показался шатер Грамерси, он остановился и принялся разглядывать сооружение. Судя по всему, куда бы ни отправились, эти люди везде выстраивают себе собственное маленькое ублюдочное царство. И Торн всегда будет оставаться за его границами. Баджер смирно сидел у его ног, ожидая дальнейших приказаний.

Торн достал из кармана кусочек вяленого мяса и кинул щенку в награду за послушание.

Он долго ждал такого щенка. В то время как в высшем обществе были в моде чистопородные грейхаунды и другие элитные породы, служившие для развлечения лисьей охотой, у простого люда охотничьей собакой служила помесь шотландской овчарки с борзой. Такие собаки могли загонять не только кроликов, но и более крупную дичь – лис и оленей.

Собака вроде Баджера станет прекрасным другом и помощником в лесах Америки. Пес послушен, обладает молниеносной реакцией и готов за хозяина горло перегрызть. Только вот мисс Тейлор покоя не дают его охотничьи повадки: при одной мысли, что Баджер поймает полевку, ее чуть удар не хватил.

Да, она любит эту тварь. Только за что? За вытянутый нос или за пятна на шкуре? А может, за склонность грызть ее вещи?

Чем дольше Торн разглядывал щенка, тем меньше понимал.

– И какого дьявола она нашла в тебе?

– О, Баджер, и что мы с тобой нашли в этом человеке?

Ночью, свернувшись калачиком возле собаки, Кейт наткнулась на застрявшие в подшерстке колючки и, вытаскивая их, проговорила:

– Ты ведь тоже его любишь. И не отпирайся. Это видно невооруженным взглядом. У тебя глаза становятся маслеными, когда он оказывает тебе хоть чуточку внимания. А стоит ему появиться, и вовсе ты начинаешь заходиться от восторга.

Она вздохнула и погладила щенка по мордочке.

– Хочешь, открою тебе секрет? Боюсь, я на него реагирую так же, и это заметно.

Баджер поскреб лапой по изрядно потрепанному кожаному переплету книжки под названием «Житейские премудрости для молодых особ».

– Давай-давай, прикончи ее совсем, – предложила Кейт. – Там, откуда ее прислали, таких много.

Эта безвкусная и нудная книженция по этикету буквально наводнила их деревню: едва ли не в каждом доме был экземпляр. Как настоящая покровительница Спиндл-Коув, Сюзанна Финч – ныне леди Райклиф – сочла своим долгом изъять эту книгу из обращения, так что Баджеру было позволено грызть и трепать их одну за другой.

Кейт сейчас было не до размышлений, как полагается вести себя настоящей леди. Откинувшись на спину, она уставилась в потолок и предалась сладостным воспоминаниям, от которых вмиг напряглись соски под ночной сорочкой. При каждом вдохе полотно рубашки задевало за них, а ей хотелось, чтобы это была не рубашка, а его ладони, чтобы он брал соски в рот, чтобы его тело, тяжелое и сильное, подмяло ее под себя.

Ей хотелось опять увидеть настойчивое желание в его пронзительно-голубых глазах, почувствовать сладкий – сладостный! – вкус его поцелуя.

О, Торн!

Она приподняла муслин и погладила себя вдоль ложбинки между грудями.

А что, если бы он не услышал голос совести там, в церковном дворике?…

Хотя надо быть честной. Учитывая, как не вовремя появилась Ларк, Кейт порадовалась, что Торн сумел остановиться. А вот если бы он сейчас оказался здесь, то останавливаться не пришлось бы.

Кейт расстегнула пуговку на сорочке, потом еще и, закрыв глаза, попыталась вызвать в памяти земляной запах мха и папоротников, сдобренный хорошей порцией мужского аромата – кожи и мускуса. Вслед за этим пришло ощущение царапавшей ей ладонь щетины.

Сунув руку под сорочку, она хотела понять, какие ощущения испытывал он, дотрагиваясь до нее. Какой она ему показалась? И решила: мягкой. И шелковистой. Как теплый атлас. Как изрядно потертые ладошки на ее старых, еще из детства, самых любимых перчатках. И нежно-упругой, как тесто для хлеба, – так и подмывало ущипнуть. А кружок вокруг соска смешно сморщился. Вроде розетки рюша из тугого шелка.

Она покатала сосок между пальцами, пытаясь вспомнить возбуждение и удовольствие, которое овладело ею, когда Торн положил ей ладони на грудь. Представила себе, как он берет сосок в рот и как его порочный и искусный язык ласкает ее.

От этого ей стало хорошо, очень хорошо, но не так, как было. Из опыта предыдущей жизни Кейт вынесла, что, какие сказки себе ни воображай, следует помнить: она одна на белом свете. И если ей захочется вернуть ту дрожь, напряженную и запретную, Торн должен в этом участвовать.

Вздохнув, Кейт вытащила руку из-под сорочки и закинула за голову, и в следующий момент уже корчилась от щекотки. Баджеру приглянулась ее подмышка, понюхав, пес принялся ее вылизывать.

– Фу! – Кейт расхохоталась. – Прекрати, чертенок ты эдакий!

Он сунул свой холодный нос ей в сгиб локтя и засопел. Кейт прикрыла рот ладонью, чтобы не завизжать. Это было мучительно, но весело и сладко.

Как только она перевернулась на бок и укрылась одеялом, щенок срыгнул с кровати и принялся описывать круги на ковре и громко фыркать.

Кейт резко выпрямилась.

О нет! Только не это.

Соскочив с постели и сунув ноги в ночные туфли, она поверх сорочки накинула пеньюар и туго затянула пояс.

– Потерпи, Баджер, миленький. Потерпи еще минутку!

Одной рукой подхватив щенка, а другой – подсвечник, Кейт плечом толкнула дверь спальни и на цыпочках выбежала в коридор. Было уже далеко за полночь, не хотелось никого будить.