Автоликбез - Гейко Юрий Васильевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/75
• Следующая

Не езда, а поэма.

Спешащему кентавру трудно сбавлять скорость. Но надо: пошли деревни, тракторы, посты ГАИ. Вижу почему-то «блондинку» со стороны — ужасающий и грозный у нее вид: трехтысячекилометровый слой грязи, бока, исхлестанные дождями и ветрами, причем исхлестанные не косыми потоками, как у нормальных водителей, а строго горизонтальными — как у сумасшедших. В боковые стекла ничего не видно, по краю лобового стекла, куда не достают щетки, — шоколадная кайма, траву сажать можно, — боевой вид, ничего не скажешь.

В аэропорт Минеральных Вод я врываюсь за сорок минут до прибытия самолета.

На заднем сиденье, в сумке, аккуратно, еще в Москве запакованные первые в моей жизни фирменные джинсы «Blue Dollar», первые в моей жизни фирменные кроссовки «Аdidas», красно-белая легкая куртка «Marlboro», две бутылки моего любимого марочного «Варцихе», салями, банки красной и черной икры, крабы, пара пачек овсяного печенья — все это неимоверное по тем временам богатство я купил на гонорар от моей первой повести, вышедшей накануне отъезда в «Новом мире».

Паркуюсь, беру свой джентльменский пакет с «фирмой», туалетные причиндалы и в состоянии прострации, с гудящей от скорости головой, на ватных ногах иду в заплеванный аэропортовский туалет. Вид мой не лучше, чем у «блондинки»: щетина, воспаленные глаза, жесткие от пыли, вздыбленные волосы, стоптанные грязные кеды и вздутые на коленях линялые трикотажные тренировочные штаны.

Такие же небритые, как я, грузины и осетины в кепках и один милиционер изумленно наблюдают, как я раздеваюсь до плавок, моюсь в аж черной от грязи раковине холодной водой, но с мылом, тщательно бреюсь наощупь, так как зеркала нет, мою голову, вытираюсь своим полотенцем, потом опускаю всю свою одежду, по очереди, в урну и, наконец, одеваюсь во все фирменное.

Они ничего не говорят, даже не спрашивают, где достал, наверное, я слишком уверенно все это проделываю.

Потом я покупаю большой букет тюльпанов с невероятно огромными бутонами и подхожу к двери прибытия пассажиров: уже идет ее рейс.

Я вижу Машу издалека: в своем зеленом плащике она не спеша идет рядом с каким-то парнем. Тот несет ее сумку и что-то рассказывает. Маша рассеянно кивает ему в ответ и смотрит под ноги: она никого не ждет.

Я не могу выстоять у этой двери и бегу, нет, сдерживаюсь — иду ей навстречу.

— Маша!!

Видели бы вы ее лицо — ради одной этой секунды стоило нестись три тысячи километров!

— Юрка... Юрка!!!

Я подхватываю ее на руки — легкую, почти невесомую, несу к машине.

— Гея, Геюшка, ты — волшебник?

Господи, как же я ждал этих слов! Сколько долгих часов, сколько сотен километров я слышал их сквозь гул скорости и треск дождя: «Гея, ты волшебник?» И, конечно же, у меня готов на них ответ, я выверил его за многие часы сотни раз — до буквы.

Я опускаю ее у машины на ноги, обнимаю крепко-крепко и шепчу в самое ухо:

— Это тот случай, когда машина может обогнать самолет.

Если кто-то думает, что автомобиль родился без участия женщины, то глубоко заблуждается, об этом я уже писал вначале книги: первый автопробег в мире, первый ремонт автомобиля в пути и первая реклама первого автомобиля в мире были осуществлены женщиной — Бертой Бенц, женой легендарного Даймлера в 1888 году. Втихаря от мужа, но чтобы доказать его гениальность, с двумя сыновьями фрау Берта проделала гигантский по тем временам для трехколесного агрегата путь — 180 километров!

В дороге ей вместе с сапожником пришлось заменить кожу тормоза, укорачивать растянувшуюся цепь с кузнецом, а вот изолировала провод и чистила бензотрубки фрау уже сама. Первый — шелковым чулком, а второй — шляпной булавкой.

И Даймлер не стал бы Даймлером, если б не жена: ведь первым его произведением был мотоцикл, но жену это не устроило — не без намека она вернула Готлибу подарок — конный фаэтон, который получил затем моторную тягу и ввез их обоих в Историю.

Так что женщина имеет равное право с мужчиной на любимца двадцатого века — автомобиль. Но мужчина забыл об этом и все столетие создавал автомобиль под себя. Три педали для двух ног — это легко далеко не для каждой женщины, для нее идеально две педали: коробка-автомат. Если женщине не сказать, что такое дальний свет, когда и где его включать, она всю жизнь проездит без него, не чувствуя себя обделенной.

Моя жена с первого дня невзлюбила свою «восьмерку» «за тупость, шумность и прожорливость», а через два месяца оказалось, что она ездила без пятой передачи! Потому что на коробке стояла рукоятка от старой модели, на которой была схема включения только 4-х скоростей.

Однажды на улице я встретил беспомощную девушку, у которой «не заводилась машина»: при включении стартера тот не работал, зато пригасали все лампочки панели приборов. Любой мужик притер бы окислившиеся клеммы аккумулятора и через пять секунд уехал — эта девушка до сих пор мне звонит с благодарностью.

Наша знакомая перестала ездить на машине только потому, что на стоянке развелось много собак, которых она боится.

В зеркалах женщина привыкла видеть только свое лицо, а не мельтешение машин и домов, и потому она часто поворачивает его на себя, а тут сзади сигналят — для заднего обзора ей бы не зеркала, а какой-нибудь экранчик.

Конечно, отечественные автомобили с их непроворачиваемыми на парковке рулями, тугими стеклоподъемниками, перекашивающимися стеклами, деревянными тормозами, опасными для ногтей ручками и рычажками — не для женщины.

Женщину за рулем «Таврии» жалко. Женщине за рулем «Москвича» хочется срочно чем-нибудь помочь. От женщины за рулем «Волги» лучше держаться подальше. А вот с теми, кто ездит на ВАЗовской продукции — от «Оки» до «десятки» — уже хочется познакомиться и взять над ними шефство.

Но и не всякая иномарка «идет» женщине. Женщина за рулем крутого «мерса» смотрится с недоумением — на нее любопытно взглянуть, познакомиться с ней не хочется, даже если она и не против. Женщина в «Фелиции», «Эскорте», «Нексии» — возбуждает, в «БМВ» — настораживает, женщиной в «Ка» хочется любоваться, а над женщиной в роскошном кабриолете на московских улицах и с развевающимися волосами — смеяться: «В Сан-Франциско играет».

Мне кажется, что в идеальном автомобиле для женщины кроме красоты, легкости форм, управления, кроме супернадежности, обязательно должен быть компьютер-подсказчик, советчик и друг. Причем он должен называть хозяйку машины по имени, а голос женщина выбирает сама. Представляете, едете вы, уставшая, с работы, а Рикки Мартин вам так ласково, пусть и по-английски, говорит: «Таньюша, пора включить пятую передачу...»

Еще совсем недавно, в «застойные» времена, женщина за рулем смотрелась на наших улицах столь же экзотично, как дрессированный медведь. В основном это были дородные, расплывшиеся тётки-продавцы — самый состоятельный класс социалистического общества.

Сегодня подавляющее большинство учащихся автошкол — женщины. За рулем примерно каждой шестой машины в столице — женщина, да какая женщина! Да на каких машинах!

Если раньше российская поговорка: «Женщина за рулем — первый признак аварии» была верна потому, что женщин-водителей было просто мало и мужики-водители заглядывались на «сам факт», то теперь они рискуют, заглядываясь на самих женщин, — вся российская «слабопольная» красота пересаживается нынче на колеса.

Не стоит думать, что все они жены или подруги состоятельных мужиков. По моим наблюдениям, таких — две трети, а треть — сами работают и очень прилично зарабатывают.

Начну с утверждения, что поле женщины, севшей за руль, удесятеряется. В автомобиле женщины совсем не обязательны ни домкрат, ни запаска, ни какие-нибудь инструменты — ей все дадут. Женщина, в отличие от мужика, не голосует на дороге часами: машины останавливаются возле мгновенно. Умная женщина не будет спешить расплачиваться со спасителем деньгами — не для этого он останавливался. Лучше дать ему липовый номер своего «домашнего» или «рабочего» телефона, если ваш спаситель вам ну совершенно не нравится и в дальнейшем не пригодится.

• Предыдущая
• 42/75
• Следующая