Напасть (сборник) - Уайт Джеймс - Страница 38

Если он сам пойдет на такой риск, то и его подчиненные последуют примеру командира, а всякий в космосе знает, к чему это может привести. Не раз случалось, что космонавты спасали свои корабли и умирали потом на пути домой от облучения — ослепнув, с выпавшими волосами и струящейся сквозь поры кровью… Грегори предпочел бы умереть сразу, в атомном взрыве.

— Возможно, вы считаете, что в ответе за все происшедшее, — сказал Грегори сурово, разминувшись с пленником в проходе. — Да, вы за все в ответе. Но если у вас возникнут идиотские мысли в течение следующих десяти минут, приказываю забыть о них. Вы меня слышите?

— Я понял, — ответил пленник. — Наконец-то вы осознали мою действительную ценность и не намерены терять такую добычу.

Грегори хотел сказать ему, что дело совсем не в этом, что у него другие, отнюдь не корыстные желания, чтобы его собеседник остался жив. Но некогда было пререкаться, тем более что всякий спор мог бы сбить с толку Хартмана и Нолана и отвлечь их от работы. Его помощники еще не знали, что личный диск, найденный на трупе, принадлежит Джеймсу Эндрю Колфилду и что человек, которого они считают Колфилдом, на самом деле кто-то другой. Грегори полагал, что он знает истинное имя Колфилда, но сейчас не время было заниматься дедукцией подобно Шерлоку Холмсу. Так что пока суд да дело, пленник останется Колфилдом и может думать о мотивах, двигавших капитаном Грегори, что ему вздумается.

Грегори сердито оттолкнулся и поплыл к мостику, минуя Хартмана, который распутывал пучок проводов. Дела у Хартмана шли неплохо — Нолан склонился над пультом управления, на котором уже весело перемигивались огоньки. Он хотел было похвалить лейтенанта, но тут услышал голос Колфилда:

— Попробуйте девятый и восьмой.

Перчатки Нолана послушно потянулись к пульту, и два красных огонька сменили цвет на зеленый.

— Молодец! — вырвалось у Нолана. Затем обернулся к капитану: — Это даст нам еще двадцать минут. Теперь мы, может быть, успеем.

— Колфилд! — закричал Грегори. — Я же приказывал вам не входить в активную зону!

— А я и не входил, — ответил пленник. — Мне просто повезло. Наверное, вы с Ноланом растревожили некоторые кирпичи. Моя карта все еще красная.

— Я вам не верю, — сказал Грегори. — Хартман, спустись вниз и проверь. Колфилд, встретите Хартмана у входа в колодец.

Он услышал, как пленник выругался про себя, затем до него донеслось тяжелое дыхание Хартмана, который пролезал колодцем. Меньше чем через минуту лейтенант доложил:

— Красная, как он и говорил, сэр. Он в порядке.

— Продолжайте, — сказал Грегори.

Его взгляд упал на экран радара и на кучное облачко посреди него. Рядом с облачком сверкала яркая точка, которая могла быть только кораблем Китли или в худшем случае обломками его корабля.

До этой минуты ему просто некогда было подумать о Китли. Он спросил Нолана, пытался ли тот связаться со «Змеем», и в ответ узнал, что передатчик «Декарта» превратился в кучу металлолома. Грегори спросил, как дела с приемником. Нолан смущенно признался, что о приемнике не вспомнил.

— Попробуй, — сказал Грегори. — Может, он нас вызывает.

Через несколько секунд они услышали в шлемофонах голос Китли:

— Если кто-нибудь жив, отзовитесь. Если у вас есть прием, но нет передачи, дайте световой сигнал, я наблюдаю за вами в телескоп. «Змей» вызывает «Декарт»! Если кто-нибудь…

Неожиданно Грегори улыбнулся.

— Делай, как тебе велят, — сказал он Нолану.

— …Если у вас есть прием, но нет передачи… — продолжал Китли, — дайте световой сигнал… Ой, я глазам не верю! Я рад, что кто-то жив, — тут же продолжал он. В голосе Китли звучало облегчение. — Повреждения моего корабля невелики. Полетело несколько систем контроля… часа через четыре я буду в состоянии сблизиться с вами. Приходится быть осторожным, тут вокруг летают бомбы…

— Нолан! — быстро сказал Грегори. — Займись приемником. Постарайся приспособить его для передачи. Сигнал будет слабым, но Китли его услышит. Передай ему, что наш реактор может в любую минуту взлететь на воздух. Вели ему не приближаться к нам!

— Попробуйте третий, — раздался голос пленника.

Нолан нажал на кнопку, и еще один зеленый огонек загорелся на пульте.

— Но такими темпами мы не исправим реактор. Почему «Змею» не приблизиться? — сказал он.

— Мы отсрочили взрыв на полчаса, — резко ответил Грегори. — Это пока все, чем мы можем похвастать. Делай, как тебе приказали.

Когда внутренние переговоры прервались, снова стал слышен голос Китли:

— Я опознал эти метеориты как свинцовые кирпичи из защиты реактора на «Подсолнечнике». Понимаете, что это означает? Вторая часть потока концентрируется вокруг массы кирпичей, и гравитация этой массы превосходит центробежные силы. Эта часть потока конденсируется. Поэтому его опасность для космоходства уменьшается, а лет через двадцать мы сможем попросту подогнать к нему корабль и погрузить добро на борт. Правда, об этом, наверное, лучше поговорить потом… В любом случае я зарегистрировал все данные, касающиеся потока, так что не расстраивайтесь, если ваши приборы вышли из строя. Скоро увидимся…

Не успел Китли закончить фразу, как вновь послышался голос Колфилда:

— Попробуйте пятый.

Нолан нажал на соответствующую кнопку, свет на мгновение погас, но затем снова вспыхнул красный сигнал. Нолан взглянул на капитана.

— Колфилд, что там у вас происходит? — спросил Грегори.

Пленник ответил, что гнездо пятого стержня расчищено на четверть, но дальше он снова застрял. Что-то мешает внутри реактора. У Колфилда была идея, как с этим справиться, но время истекло. Можно ему поработать еще пять минут?

— Нет, — сказал Грегори.

— Но осталось немного, — возразил Колфилд. — У меня получается лучше, чем у всех вас, вместе взятых. Дайте мне пять минут, моя карта все еще красная…

— Ну хорошо, — сдался Грегори.

Тут он подумал о том, что, даже если реактор не взорвется, что, правда, вызывало тяжкие сомнения, особенно после последних слов Колфилда, корабль находится в страшном состоянии. Потребуется как минимум неделя, чтобы привести его системы в порядок и восстановить герметичность. Но Грегори не мог отделаться от леденящего предчувствия, что время утекает неотвратимо и им отмерены не дни, а минуты. Грегори знобило, неприятно сосало в желудке, и вдруг он понял, что эти симптомы означают лишь одну болезнь — страх смерти.

В этот момент Грегори ощутил, что корабль слабо содрогается, чуть вздрагивают подлокотники кресла.

— Что еще там случилось, Колфилд?

— Я двигаю стержни… надо проникнуть… — пленник делал паузы, чтобы перевести дыхание. — А то… а то мне не забраться внутрь.

Грегори почувствовал, как струйка пота потекла у него по лбу. Колфилд явно лгал. Стержни нельзя было так двигать. Они для этого не приспособлены. Но почему он врет? Что он там внизу делает?

Еще пятнадцать минут назад Грегори сразу ответил бы на этот вопрос. Именно поэтому он настоял на том, чтобы Колфилд не снимал карту, и предупредил его против глупостей. Этот человек понимал, что он виноват в той страшной опасности, что создалась для кораблей, он понимал, что из-за него уже погибли люди и корабли, и, разумеется, мучился ощущением своей вины. Он мог решить, что обязан пожертвовать собой и кинуться в реактор, чтобы свести счеты с самим собой.

Теперь Грегори знал, что в течение одиннадцати лет этот человек скрывал свое настоящее имя. И все эти годы наказание за совершенное им преступление возрастало и соответственно возрастал страх разоблачения. И он скрывал свое имя до последней минуты, отказываясь от вспоминаний, и дал ложные показания о втором потоке в надежде, что они минуют его, не обнаружив тела. Но тело человека, умершего одиннадцать лет назад, было найдено, и на нем был диск с именем Джеймса Эндрю Колфилда.

Конечно, пленник чувствует себя плохо. И не известно, что в нем берет верх — чувство вины или чувство страха. Потому что он не бывший механик «Подсолнечника», а его бывший капитан Уоррен.