Князь Серебряный - Толстой Алексей Константинович - Страница 54
- Предыдущая
- 54/123
- Следующая
Елене представилось, что Серебряный убит по воле Морозова. Негодование возвратило ей силы.
— Боярин! — вскричала она, и взор ее загорелся, — меня, меня убей! Я одна виновна!
Но Морозов не обратил внимания на слова ее. Он слушал, наклоня голову, и лицо его выражало удивление.
— Убей меня! — просила в отчаянии Елена, — я не хочу, я не могу пережить его! Убей меня! Я обманула тебя, я насмехалась тебе! Убей меня!
Морозов посмотрел на Елену, и если бы кто увидел его в это мгновение, тот не решил бы, жалость или негодование преобладали в его взоре.
— Дружина Андреич! — раздался голос снизу. — Измена! Предательство! Опричники врываются к жене твоей! Остерегись, Дружина Андреич!
То был голос Серебряного. Узнав его, Елена в неизъяснимой радости бросилась к двери. Морозов оттолкнул жену; задвинул запор и укрепил дверь на железный крюк.
Поспешные шаги послышались на лестнице, потом стук сабель, потом проклятия, борьба, громкий крик и падение.
Дверь затрещала от ударов.
— Боярин! — кричал Вяземский, — отопри, не то весь дом раскидаю по бревнам!
— Не верю, князь! — отвечал с достоинством Морозов. — Еще не видано на Руси, чтобы гость бесчестил хозяина, чтобы силой врывался в терем жены его. Хмелен был мед мой; он вскружил тебе голову, князь, поди выспись, завтра все забудем. Не забуду лишь я, что ты гость мой.
— Отопри! — повторил князь, напирая дверь.
— Афанасий Иваныч! вспомни, кто ты? Вспомни, что ты не разбойник, но князь и боярин!
— Я опричник! слышишь, боярин, я опричник! Нет у меня чести! Полюбилась мне жена твоя, слышишь, боярин! Не боюся студного дела; всю Москву пущу на дым, а добуду Елену!
Внезапно изба ярко осветилась. Морозов увидел в окно, что горят крыши людских служб. В то же время дверь, потрясенная новыми ударами, повалилась с треском, и Вяземский явился на пороге, озаренный пожаром, с переломанною саблей в руке.
Белая атласная одежда его была истерзана; по ней струилась кровь. Видно было, что он не без боя достиг до светлицы.
Морозов выстрелил в Вяземского почти в упор, но рука изменила боярину; пуля ударилась в косяк; князь бросился на Морозова.
Не долго продолжалась между ними борьба.
От сильного удара рукоятью сабли Морозов упал навзничь. Вяземский подбежал к боярыне, но, лишь только кровавые руки его коснулись ее одежды, она отчаянно вскрикнула и лишилась чувств. Князь схватил ее на руки и помчался вниз по лестнице, метя ступени ее распущенною косой.
У ворот дожидались кони. Вскочив в седло, князь полетел с полумертвою боярыней, а за ним, гремя оружием, полетели его холопи.
Ужас был в доме Морозова. Пламя охватило все службы. Дворня кричала, падая под ударами хищников. Сенные девушки бегали с воплем взад и вперед. Товарищи Хомяка грабили дом, выбегали на двор и бросали в одну кучу дорогую утварь, деньги и богатые одежды. На дворе, над грудой серебра и золота, заглушая голосом шум, крики и треск огня, стоял Хомяк в красном кафтане.
— Эх, весело! — говорил он, потирая руки. — Вот пир так пир!
— Хомяк! — вскричал один опричник, — дворня увезла Морозова по реке. Догнать аль не надо?
— Черт с ним! Не до него теперь! Эй, вы! Все на двор, не то скоро задохнемся!
— Хомяк! — сказал другой, — что велишь делать с Серебряным?
— Не трогать его ни пальцем! Приставить к нему сторожевых, чтобы глаз с него не сводили. Отвезем его милость к Слободе с почетом. Ведь видели вы, как он князь Афанасья Иваныча хватил? Как наших саблей крошил?
— Видели, видели!
— А будете в том крест целовать перед государем?
— Будем, будем! Все будем крест целовать!
— Ну ж, смотрите! Теперь чтоб никто не смел его обидеть, а как приедем домой, так уж Григорий Лукьяныч припомнит ему свою оплеуху, а я мои плети!
Долго еще шумели и грабили опричники, и когда поехали они, навьючив лошадей тяжелою добычей, то еще долго после их отъезда видно было зарево над местом, где недавно стоял дом Дружины Андреевича; и Москва-река, протекая мимо, до самого утра играла огненными струями, как растопленным золотом.
- Предыдущая
- 54/123
- Следующая
