Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Башибузук Александр - Страница 4

• Предыдущая
• 4/74
• Следующая

– Ну как? Нашел? – с ехидцей поинтересовался я у аудитора.

– Господин капитан… – Хорст покаянно сморщил свое сухенькое личико. – Но все остальное уже оприходовано и переписано. Извольте просмотреть отчет. Опять же…

– Значит, не нашел, – прервал я его. – И хочется знать почему?

– Почему? – сам у себя спросил Хорст, но ответил уже мне: – Возможно, потому, что господин барон не дал разрешения провести дознание по всем правилам?

– Потому что искать не умеешь! – рыкнул я ему и скомандовал: – За мной!

Аббатиса ключ так и не явила, помимо того – разразилась руганью и прокляла нас всех скопом. Пришлось ее запереть в дальнем чулане, от греха подальше. Так и чесались руки отправить девку на конюшню для употребления вечно голодными до женской ласки солдатиками. Но сдержался… пока.

С дверью пришлось повозиться. Делали ее на совесть; впрочем, как и почти все в это время. Но в конце концов она, отчаянно заскрипев, сдалась…

Факел осветил узенький сводчатый ход. М-да, мрачненько. Аббатство очень древней постройки – по-другому тогда просто не умели. И, насколько я понимаю, проход проделан внутри стены донжона. Посмотрим…

Немного покружив, мы стали спускаться куда-то вниз. Ощутимо запахло сыростью и гнилью. Точно где-то под землей бредем.

Неожиданно наткнулись еще на одну дверь, а за ней еще и на развилку. Сразу пожалел, что с собой нет клубочка пряжи. Зараза, заплутать еще не хватало…

Пришлось разделиться. Еще несколько поворотов и – тупик. Пришли… Принялся долбить по всем выпуклостям, но только отбил кулак. А что? В кино в таких случаях обычно что-то нажимают. Правда, там еще и на голову хрень какая-нибудь может свалиться. Или стрелами затыкает. Но не затыкало… и перегородка не открылась. Пришлось вернуться к развилке, догнать вторую группу, и… опять наткнуться на тупик. Точно такой же, как первый.

– Ломай… – махнул я рукой и с досады двинул ногой по стене. – Да что за напасть!..

– Осмелюсь возразить… – Хорст внимательно изучал камни на стене. – Так вот же… потертый самый…

Я собрался было наорать на казначея, но после его манипуляций за стеной зашуршал противовес, а перегородка поползла вверх. Долбаные архитекторы!

Мы очутились в небольшой каморке с еще одной дверью, к счастью незапертой. А за ней… за ней я узрел самую настоящую монастырскую темницу. Причем тайную – явную мы уже обыскивали.

И в этой темнице…

Да неужели?..

Это правда?..

Сука… спалю курву заживо…

– Что это такое? – Я ткнул рукой в четко выделяющиеся на стене длинные прямоугольники с высеченным на них словосочетанием на латыни: «in расе».

Соратники подавленно молчали. Хотя я мог бы и не спрашивать. Все и так ясно. По периметру стены шли ниши. Половина из них была заложена, а остальные так и оставались пустыми.

Такие не очень глубокие ниши, с небольшим уступом внутри. Как раз помещается человек, а на уступ даже может присесть. И тесаные камни рядом лежат…

Сука… Значит, правда…

– Вот она, казна!!! – радостно завопил Клаус, сунувшийся в боковую дверцу. – Господин барон!..

– Заткнись! – рыкнул я на него. – Слышите?

Ближники недоуменно на меня уставились.

– Вот, опять…

По комнате пронесся едва различимый вздох. Тихий, как дуновение ветерка и одновременно неимоверно зловещий. Сами посудите… Неровный порывистый свет факелов едва освещает сводчатые, поросшие мхом стены, решетки, колодки, кости в цепях и тут – полный страдания стон… Жуть!

– Матерь божья! – Все одновременно истово закрестились, а Питер Нидербоккер, здоровенный головорез и отъявленный храбрец, с выражением крайнего ужаса на морде с грохотом брякнулся в обморок.

У меня самого волосы стали дыбом, а рука невольно совершила крестное знамение.

– Здесь!.. – Один казначей не стал креститься, а тем более падать в обморок. Он подскочил к крайней замурованной нише и приложил к камню ухо.

Я подхватил лом, но путь загородил Михель Кауфман. Десятник спитцеров из последнего набора. Рядом с ним стал Гвидо Зеллер и еще два пикинера, имен которых я пока не запомнил. Всех их, восполняя потери, я нанял месяц назад одной ватагой. Прошлым не интересовался. Солдаты справные и дисциплинированные. Обретаются пока в роте на вспомогательных ролях – к охране Карла, естественно, не допущены.

– Негоже, капитан, в эти дела лезть… – с угрозой прошипел Михель. – Наша мать церковь не ошибается в своих определениях. И не нам вмешиваться в деяния ее.

– В самом деле… – поддакнул ему Зеллер, – не стоит вмешиваться…

Остальные промолчали, но руки, положенные на эфесы палашей, явно свидетельствуют о намерениях.

– В сторону, солдаты! – лязгнул голосом Якоб Бользен и стал со мной рядом. – Кому сказал! Иначе!..

Вот так, значит… Якоб со мной с самого начала – в нем сомневаться не приходится. Кто еще? Клаус, Иост и казначей. Сука… считай, один сержант, пажи даже не одоспешенные, а Хорст – так вообще божье недоразумение. А арбалетчики – в кирасах, капеллинах, при мечах и алебардах. И олух Нидербоккер до сих пор без памяти лежит…

– Что это значит? – вкрадчиво поинтересовался я и сделал маленький шажок вперед, выбирая позицию. – В чем дело, ребята? Я так понял, что вы решили мне… мне, своему командиру, воспрепятствовать? Да я же ничего пока не собираюсь делать. Замуровали – значит так надо…

Еще шажок…

– Не своему командиру, а человеку, собравшемуся попрать деяния церковные! – выспренно и фанатично ответил Михель. – Я устав зна…

Но не договорил – клинок эспады перерубил ему голосовые связки вместе с кадыком. Одновременно дага с легким хрустом проткнула глазницу Гвидо. «Удар быка» – одновременный удар эспадой и дагой по разным направлениям. Мастер Понс из Перпиньяна может гордиться мной, все сделано как по его учебнику…

Разворот, сближение, махи и одновременный дикий захлебывающийся вой обоих спитцеров. Пикинеры даже не успели палаши из ножен вытащить. Первый шлепнулся на пол с перерубленными связками на ногах, а второй, скрючившись, зажимает фонтан крови, бьющий из паха…

М-да… В самом деле, черт знает что… Порой я совершаю грандиозные ляпы. Рояли в кустах сверкают своими полированными боками. Думал, обвыкся уже. Пообтесался… Ан хрен! Ну как должны среагировать невежественные, средневековые и глубоко верующие персонажи, если на их же глазах кто-то соберется исправлять правосудие, исполненное их матерью католической церковью? Думать надо, барон. Думать, а потом делать. Тьфу… Таких солдат собственными руками изничтожил… Тем более непонятно пока, из-за кого. Но ничего уже не исправишь.

– Эка вы их, капитан! – Якоб восхищенно развел руками. – Сколько раз видел вас в деле, а все равно впечатляюсь. Я уже рубиться собрался.

– Добить? – хором поинтересовались Клаус и Иост, потянув из ножен кинжалы.

– Да… И, Якоб… сколько я их тогда нанял?

– Десяток… – почесал голову под саладом Бользен. – Здеся четверо. Троих срубили обозники вчера… Одного, самого крепкого из них, еще раньше ядром достало. Ну да… осталось еще двое. Все – одна компания. Они и держались особняком. Давно на них обращал внимание. Я вас правильно понял, капитан?

– Да. Сразу после того, как поднимемся на поверхность… – Я не стал объяснять причины приказа.

Якоб правильно все понимает. Оставшаяся парочка может превратиться в источник ненужных проблем. Да, я подозрительный урод. Да, я оскотинился по самое не хочу. Но я живой. И собираюсь таковым оставаться как можно дольше. Формально я прав. Ослушание приказу наказывается смертью однозначно. А в данном случае просто действую на опережение.

Подошел к казначею:

– Займись казной. Тебе привычней будет. А мы тут сами…

Некрепко схватившаяся кладка с одного удара посыпалась на каменный пол. Поднес факел к нише…

Так и есть: скрюченное, тоненькое тельце в белом саване. Девушка… Совсем молоденькая. Почти ребенок. Живая?

Якоб поднес полированный клинок кинжала к губам девушки, а потом, понурившись, отрицательно покрутил головой:

• Предыдущая
• 4/74
• Следующая