Рыцарь Шестопер. Новый дом - Соколовский Фёдор - Страница 10
- Предыдущая
- 10/73
- Следующая
Райкалин многозначительно хмыкнул и несколько раз кивнул. Он сразу понял всю цепочку, по которой здесь собирается этакий роскошный цветник. Барон на своих землях – полноправный хозяин, так что всегда волен с той или иной девицей позабавиться. А уж тем более несправедливо отторгнутой мужем. Дальше уговорить несчастную совсем просто, особенно делая это в постели. Мол, давай у колдуна поживешь, ни в чем ни ему, ни гостям не отказывая, вот и перестанешь быть праздной. Да ко всему еще и с подарками останешься.
Вот женщины и соглашаются. Вот и стараются ублажить Агапа и всех, кто у него бывает. Вот и живут здесь в счастье, так сказать, да радости. Иначе говоря, рабством здесь не пахнет. Но… это если не копать глубже и не вспоминать о таких вещах, как принуждение, сговор, сексуальное домогательство, подмена понятий нравственности и косвенный обман.
Несколько заинтриговал сам факт беременности, после которого женщины покидают хутор. Неужели они согласны беременеть от кого попало? Или только от знахаря? Или какие тут вообще существуют нюансы?
Но задавать эти вопросы Василию показалось совсем нескромным делом. Тем более при женщинах. Если и спрашивать, то оставшись наедине с Агапом. Верилось, что этот циник и, несомненно, брутальный тип ничего скрывать не станет.
А процесс омовения, упаривания косточек, разминки мышц тем временем продолжался. Жар в парной достиг максимума, и теперь мужчины туда заскакивали каждый соразмерно своей выдержке. Женщины, следующие за ними, старались меняться через каждые три минуты. И не потому, что не выдерживали, а потому, что знахарь им, оказывается, запрещал долго подвергаться критической жаре.
Выскакивали, ополаскивались, подсаживались к столу, отдыхая в более прохладном предбаннике. Пили, закусывали, болтали о совершенных пустяках, в которых даже конченый параноик не отыскал бы ничего подозрительного. И попутно наслаждались женскими телами, женской лаской и всем остальным, что мужчины получают в подобных ситуациях. Часа на три растянулось мероприятие, именуемое таким коротким, но невероятно емким словом «баня».
А потом перебрались, накинув на себя простыни, в главный дом. Интерьер там был из серии «Новый русский увидит – удавится от зависти!». Но самое главное, что щедро накрытый стол своим видом сразу говорил: праздник продолжается! А уж запахи… Уж на что Шестопер посчитал себя наевшимся, а тут чуть слюнками не подавился. Настолько зверский аппетит вдруг в нем прорезался.
«Наверное, это пар из меня все силы вытянул, – размышлял Грин, надевая поданную ему легкую полотняную одежду. – Или неуемное вожделение настолько вымотало?..»
Потому что от интимной близости он в бане все-таки удержался. Чем заслужил не смешки или подначки, а удивление, если не сказать немалое уважение, от иных самцов. Они не могли взять в толк, откуда у молодого парня такая сила воли. Ведь хочет! Может! Трясется весь от желания! И все равно сознание сильнее плоти.
Знахарь даже похвалить не погнушался, вновь многозначительно тыкая пальцем в потолок:
– Вот она, истинная сила великого славянского духа! Когда контроль разума преобладает над позывами бренного тела. Подобная сила дана только высшим служителям нашего…
И оборвал себя на полуслове, не желая рассекречивать руководство Высшего Ордена Справедливости. Оба Гармаша лишь восхищенно замычали с полными ртами да кивнули несколько раз. Тем более что руки у них в тот момент были заняты: они уже раз третий или пятый менялись партнершами. Данный факт их громадного аппетита тоже наводил на определенные мысли.
«Такое впечатление, что они этих девиц только и пользуют, что с разрешения Кучи и в его присутствии, – размышлял Райкалин, стараясь попутно удержаться и от иного греха, от переедания. – И жрут они в три горла каждый, словно после трехнедельного поста. Неужели у себя они подобного пира не устраивали все то время, что знахарь находился в тюрьме?.. Да и вообще, заявленная табель о рангах, кажется, не соответствует действительности…»
В самом деле, мелкие детали, словечки, взгляды и ужимки позволяли сделать однозначный вывод: в трио новых знакомых главенствующая роль именно у Агапа Гирчина. Может, Иван действительно барон, но что знахарь гораздо выше его во всем – к гадалке не ходи. Да и у баронета довольно часто проскальзывает чуть ли не раболепное желание угодить недавнему зэку. А почему, спрашивается? Только из уважения и за подлеченные трубы у красоток?
Бывает, конечно, и такое в жизни. Вполне возможно, что Гармаши знахарю жизнью обязаны. Да вдобавок он для них кум, сват, брат, учитель-наставник и святой в одном флаконе. Но ничего подобного, ни единым словечком обозначено не было, и эта загадка все больше и больше занимала сознание Василия.
Пить он старался меньше всех. Зато не стеснялся показать излишнее, чуточку наигранное опьянение. Если приходилось отвечать, делал вид, что у него язык от крепкой медовухи заплетается. Смеялся громко вместе со всеми. Даже руки в конце концов распустил, словно инстинктивно ощупывая женские прелести. Но каждое оброненное слово старался уловить и правильно его классифицировать.
Наконец застолье вошло в финальную фазу, которая именуется сатириками как «Ты меня уважаешь?».
Слабым звеном на этом этапе оказался барон, вырубился первым. Его всем скопом увели, а практически унесли умаявшиеся красавицы. А молодой баронет, икая, вдруг принялся вещать:
– Пора! Давно пора нам уже взяться… ик!.. И показать, кто здесь… ик!.. Ткнуть мордой в пол, а потом… ик!.. А поэтому я предлагаю…
Несмотря на икание, слова он выговаривал четко и какие-то мысли донести мог. Да вот беда: что-то вдруг случилось с его речевым аппаратом. Речь превратилась в неразборчивое мычание, перемежаемое полузвериным рычанием. При этом оратор весьма энергично постукивал кулаком по столу, жестикулировал, использовал мимику и вращал глазами. То есть на сто процентов был уверен, что его прекрасно понимают. Плюс ко всему совершенно не реагировал на дружеские подначки собутыльников.
– Хорошо говорит, – щурился Агап. – От души…
– Да! – пьяно поддакивал ему Шестопер. – Впечатляет!..
– Понять бы еще, о чем он…
– Не важно… Главное, что от всего сердца слова идут…
– За это надо выпить!
– Угу…
– Но Брониславу больше не наливаем, – решил знахарь, излечивающий бесплодие. – Иначе он не только дар речи потеряет, но и детей больше делать не сможет. Ха-ха!
Услышав дружный смех собутыльников, баронет осекся, помотал головой и с обидой потянулся к кувшину, ворча нечто совсем непонятное. Но все-таки выпил и даже к определенной закуске потянулся, наклоняясь над столом, как вдруг рухнул лицом в тарелки, словно насмерть подстреленный.
– Одни мы с тобой, друже, остались, – притворно опечалился Агап, глядя, как вызванные девицы транспортируют тело уснувшего прочь из трапезной. – Зато теперь можем спокойно о деле поговорить…
Василий решил прикинуться шлангом, под завязку залитым алкоголем.
– О делах?.. Какие могут быть дела за столом? – Язык у него тоже якобы порядочно заплетался. И он уже прикидывал, как удачнее упасть: на тарелки перед собой, по примеру баронета, или соригинальничать, рухнуть на пол?
– Не, ну понятно, что тайна, то да се… – скривился с обидой Куча. – Но мне-то все можно сказать! Хоть в двух словах скажи, что сейчас в ордене творится?
– В двух? Мм… Все как обычно.
– И ты давно здесь? – последовал первый каверзный вопрос.
– Да вот… Как из бани вышел, так здесь и сижу.
– Имею в виду то время, пока тебя в тюрьму не упекли.
– Так сразу и арестовали! Еще на пути к столице…
– Нет! – стал нервничать власнеч. – До того как арестовали, сколько дней ты тут пробыл?
Этот вопрос напряг бдящую паранойю по максимуму. С чего это вдруг такой странный интерес? Не значит ли это, что члены ордена проживают вне королевства? И как правильно надо ответить? Рассмеяться или сослаться на секретность? Или, может, назвать любое количество дней, какое придет на ум? Но тогда последуют более конкретные наезды, уйти от которых будет еще сложнее.
- Предыдущая
- 10/73
- Следующая
