Рыцарь Шестопер - Соколовский Фёдор - Страница 23
- Предыдущая
- 23/72
- Следующая
— Чем это я вас рассмешил? — наконец не выдержал Василий.
— Да вспомнили, как ты в Осмолке сразу с тремя девицами парился в баньке. И как потом отец этих девок за тобой с колом гонялся!.. Ха-ха-ха! — пояснил улыбающийся до ушей Ольгерд.
Пришлось и Василию гукнуть пару раз, имитируя смех, и многозначительно скривиться. Мол, разве такое забудешь! А мысленно поставил галочку в соответствующем пункте личной анкеты. Хоть и прослыл трусом, а с девицами постоять в партере любил.
В мойной было сравнительно светло от двух керосиновых ламп, и он постарался тщательно осмотреть свое тело. С главным умыслом: определить его истинный возраст. Ибо перед разговором с незнакомкой следовало убедиться, что этому телу не шестнадцать или семнадцать лет.
Во-первых, он убедился, что тело именно его, принадлежавшее Василию Райкалину. Но не в двадцать первом веке принадлежавшее, а еще в двадцатом. То есть оно соответствовало почти двадцати годам или даже ровно двадцати. Потому что шрам на ноге, полученный в девятнадцать с половиной лет, имелся в наличии, а вот другой, украсивший левую руку чуть выше локтя в двадцать лет и два месяца, отсутствовал. Не было также ни одного шрама из полученных позже этого возраста.
Во-вторых, он критически осмотрел мышечный каркас, который неожиданно оказался более соответствующим возрасту в двадцать пять, а то и в двадцать шесть земных лет. То есть как раз на пике своего лучшего физического совершенства. Вопрос возник вполне логичный: с чего такое расхождение? Хотя вообще вторая жизнь, возрождение в ином теле и совершенно иной мир вокруг уже отрицали любую логику и ниспровергали здравый смысл.
В-третьих, насторожили взгляды, которые на него с недоумением бросали оруженосцы. Нет-нет, ничего такого, чем хвасталась толерантная Европа двадцать первого века! Парни поглядывали на плечи и бицепсы.
Одеваясь, Райкалин не выдержал и недовольно фыркнул, обращаясь к Ольгерду:
— Чего глядишь на меня, как на барышню?
Блондин нисколечко не смутился, отвечая вполне искренне, с юношеским простодушием:
— Да ты какой-то квадратный стал. Такое впечатление, что у тебя мышцы опухли и вздулись.
— А-а-а… — Василий постарался расслабиться, уменьшиться в объеме, попутно придумывая подходящую отговорку: — Так ведь и в самом деле жутко болят. Вчера меня и в сетях колотили, и ногами пинали. До сих пор дотронуться больно.
— Почему тогда ни одного синяка не видно? — продемонстрировал наблюдательность и чернявый оруженосец.
— Потому что кожу не рвало при ударах, не деформировало резко в стороны. Видимо, все удары пришлись вглубь, вот мускулам больше всего и досталось.
Парни попытались осмыслить услышанное, но в конце концов недоуменно переглянулись и продолжили одеваться. А рыцарь обеспокоился: «Не может такого быть, чтобы мои тамошние шрамы идеально совпадали со здешними. Так что лучше всего в ближайшее время выбирать бани с плохим освещением. А то эти проныры меня еще и в этом разоблачат. И так чувствую себя Штирлицем в ставке фюрера. Одно неверное слово — и „Попались, товарищ Исаев!..“. Вроде и общество терпимое, с максимально допустимой личной свободой; да и костров инквизиции нет, а все равно терять над собой контроль нельзя. И так пришлось резко менять привычное всем окружающим поведение. Один скандал с Найтом чего стоит… Тот же Айзек Молнар на меня слишком заинтересованно поглядывал. А тут еще эта девица!.. Мм…»
В комнату вошел граф Левадский со своим ровесником, в сопровождении четырех воинов. Но, рассмотрев, что рыцарь уже полностью одет, граф деликатно позвал его в коридор.
— Буквально на два слова… — Убедившись, что они одни, он негромко произнес: — Мне доложили, что вы общались с опекаемой мною особой.
— А-а, это которая в шляпке? — Василий постарался говорить нейтральным тоном. — Да, она мне обещала помочь написать письмо моей возлюбленной… — И закончил восторженно: — Я по ней так скучаю!
— Хм! — замялся собеседник. — Запретить я вам не могу, но со всей искренностью и участием хотел бы посоветовать: не общайтесь с этой дамой.
— Почему? — наивно хлопнул глазами рыцарь.
— Потому что она… ведьма! Причем очень и очень опасная. Один неосторожный взгляд ей в лицо грозит человеку неисчислимыми бедами. А уж если она сама посмотрит на кого-нибудь, то чаще всего этот человек вскоре трагически погибает.
— Да разве такое бывает?
— О-о! Еще как бывает… Но хуже всего, если она даже нечаянно прикоснется к мужчине. Тот в течение суток умирает в страшных мучениях.
— Страх-то какой!
— Вот и я о том же…
— Куда же вы ее тогда везете? — догадался спросить Василий. — На чью беду или на чью смерть?
— Хотим оставить ее при дворе короля Ярослава. Он сам об этом попросил князя Алексия Берлюту, да и мы заранее озаботились, узнав о визите монгольских послов.
— Ага, получается, они потому и напали на вас, что прознали о ведьме?
— Получается, что прознали…
— Надо же! — хмыкнул Шестопер и с завидной беспечностью добавил: — Ну так этим монголам и надо! И спасибо, что меня предупредили! Никаких лишних разговоров не буду с этой старухой вести. Пусть только напишет мне письмо под диктовку, и сразу с ней распрощаюсь.
— Надеюсь на ваше благоразумие, уважаемый Грин! — с чувством завершил разговор граф и ушел в раздевалку.
Тут же и оруженосцы вышли, только покосившись на господина, но не задав ни единого вопроса о сути таинственной беседы.
По пути в свою комнату Райкалин размышлял с завидным оптимизмом: «Темнишь ты, дядя граф! Ой темнишь! И доложили тебе не обо всем: про упавшую шляпку не сказали ни слова. Видимо, телохранительницы этой слишком юной ведьмы опасались наказания. Но что дает это лично мне? Плюсы или минусы в предстоящем свидании? Если верить во все здешние чудеса и колдовство, то мне надо забыть о встрече, перебраться в другую комнату, помолиться на ночь и больше никогда не вспоминать о страшной ведьме. А вот если включить логику да опереться на житейский опыт, то Левадский нагло лжет. Или озвучивает заранее продуманную легенду. Скорей всего девочка предназначена кому-то для согрева постели. Вполне возможно, что и самому королю. Или принцу? Как я понял, их там штук пять при дворе… Монголы везут золото и драгоценные камни, а русские всегда славились своими женщинами и часто роднились с иными монархами, именно отдавая красавиц-дочерей им в жены. Это не в пример действеннее, чем дары. Правильно в народе говорят: ночная кукушка всяко дневную перекукует. Так что в итоге я имею прекрасную возможность немного развеяться в любовной интрижке. От прелестной милашки не убудет, если она заглянет в мою комнату на часок!»
Конечно, даже ему самому подобные мысли казались циничными и низкими. Если вообще не признать их откровенно грязными. Но таким образом Райкалин пытался себя мобилизовать к сопротивлению красоте. Потому что очень опасался, что может позорно пасть к ногам юной красавицы да так и умереть там с вырванным собственноручно сердцем.
Прожитые годы и огромный опыт не допускали такого. Да и не верилось Василию, что какая-то там высокая любовь существует. Наверное, забыл с возрастом, что такое всепоглощающая страсть и одурманенные чувства. Поэтому и позволял пошлость в мыслях, насмехаясь над собой и над самой встречей:
«Видимо, все дело в доставшемся мне теле. Оно слишком молодое и вырабатывает гормоны, как дойная корова молоко. Ему просто хочется бурного и постоянного секса, и по этой причине оно готово влюбляться в любую встречную-поперечную обладательницу стройной фигурки. А уж если еще и смазливая мордашка идет в комплекте, тело готово таять от желания и вопить: „Она! Единственная! Желанная! Любимая!..“ Тьфу ты! — Он с удивлением прислушался к себе. — Чего это я весь горю и задыхаюсь?.. Запоздало из меня банный дух выходит…»
И еще кое-что свидетельствовало в пользу того, что граф солгал. Если некая группа вооруженных людей во главе с важным вельможей тайно везет в столицу опасную бомбу замедленного действия, то какой смысл об этом рассказывать первому встречному? Никакой тайны тогда не останется, никакой пользы от ведьмы не будет. Или надеются на рыцарское слово? Ха! Настолько наивным и доверчивым посланник князя Берлюты не должен быть по умолчанию!
- Предыдущая
- 23/72
- Следующая