Рыцарь Шестопер - Соколовский Фёдор - Страница 68
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
— Хе! Да придумать штуку дивную, но ни к чему не нужную — дело-то простое. Да кто покупать-то будет? А вот если что стоящее, да на испытании свою полезность доказавшее… такое желательно лишь в столице показывать да там сразу бляху первенства требовать. Королевская бляха — не чета княжеским. С нею можно год, а то и полтора поток злата-серебра с иноземных мастеров получать, хоть и придется с королевским казначейством поделиться.
— Ого! Заманчиво. Ну а почему так мало, всего год-полтора?
— Так за это время твоих серпов столько накуют, что уследить станет невозможно, сколько и какой мастер сделал. И это ведь не тележка простая, которую жупан или чиновник от гражданского маршальства пришел да и реквизировал, не найдя клейма на нужном месте. Это — оружие! Поди его потом у такого рыцаря, как ты, забери! О, то-то и оно!
— Тоже верно, — поддакнул Райкалин. — Ну а имя свое оружию можно дать? Например, мой кинжал так и стали бы впредь называть: грин. А? Звучит?
— Да на здоровье! Хоть имя своего дедушки увековечь или своей любимой дочери. Лишь бы королевскую бляху первенства на руки получить. — Сменив тему, кузнец поинтересовался: — Опять в поход или в патруль?
— Да завтра утром и узнаем, — озвучил рыцарь официальную версию.
Покидая двор кузни, он подумал, можно ли подозревать Павлентия в сговоре с предателями и шпионами? И сам посмеялся над глупым вопросом. Если таких людей в двурушничестве удастся уличить, тогда надо бежать из этого города куда подальше. И из королевства — тоже. В подобном гнилье морально нельзя будет выжить.
По дороге домой Василию пришлось выдержать неожиданную атаку Боджи. Все его вопросы сводились к одному: «С чего это вдруг ты с этим вредным старикашкой собрался изучать собственную биографию?»
Вначале Грин пытался отделаться отговорками, затем выдумками, замешенными на полуправде, а в конце так вообще рассердился:
«Чего ты такой любопытный стал? Все равно скоро все узнаешь. Хотя бы во время моей следующей встречи с Гонтой».
«А что тебе мешает сразу во всем мне признаться? — продолжал напирать смерчень. — Или ты думаешь, что я не замечаю всех твоих странностей и несуразностей в поведении? И что ты себя порой ведешь словно не от мира сего?»
«Мм?.. Так заметно? — расстроился рыцарь, входя в дом. — Но я вроде как ничем особо не выделяюсь».
«Не знаю, как со стороны твои странности смотрятся, но ты порой элементарных вещей не знаешь. Да, стараешься их избегать заранее, но ведь совершенно не знаешь!»
Пришлось отбросить неуместную в данном случае конспирацию и раскрыть домовому свою главную тайну повторного перерождения.
Войдя в свою комнату, Грин достал шкатулку с личными бумагами и стал их тщательно просматривать, советуясь по каждой из них со своим несомненным союзником. А бумаг и документов оказалось не так уж много.
Копия личного завещания, десяток писем от матери, столько же — от сестры и одно — с каракулями младшего брата. Несколько доверенностей и платежных поручительств, явно не раз побывавших в употреблении. По ним и стало понятно, что ежемесячные перечисления из дому в количестве семи золотых прекратились еще год назад. Иначе говоря, неумелое хозяйствование, смерти членов семейства и стихийные бедствия сильно подкосили благосостояние рода Шестоперов.
Из писем матери выяснились причины такого досадного для любого рыцаря нищенства. Дед, на котором в основном все и держалось, погиб на охоте два года тому. Отец семейства умер от странной болезни полтора года назад, и неприятности в родовом замке стали чуть ли не еженедельными гостями. То град пройдет, то засуха наступит, то наводнение чего ценного смоет. Два раза все куры вымерли, затем половина овец пала от какой-то заразы. Табун лошадей тати увели, обе деревни пару раз грабили вполне солидно.
Поэтому обе принадлежащие семье деревушки только-только могли прокормить сами себя да своих господ. Обедневшее семейство возлагало последние надежды о поправке своего благосостояния лишь на удачное замужество младшей сестренки Грина. Но увы и ах, за год этого не удалось сделать ни одним из самых изощренных способов.
Сестра писала, что в свои семнадцать лет чувствует себя старой девой и жизнь ей не мила. Никто не хочет брать в жены бесприданницу, а полуразвалившийся замок пришлому зятю не достанется, ибо принадлежит, как наследство, старшему брату, который уже шесть лет рыцарствует где-то в империи бриттов. Короткие письма брат присылает регулярно, раз в месяц, а вот помощи от него ни гроша никогда не поступило. Ко всему прочему, в последних письмах он чуть ли не проклинает мать за то, что уже полгода не получает из дому денежного содержания. А ведь ему, как старшему среди детей, шло намного больше: целых одиннадцать золотых.
Младший братишка на фоне остальных родственников смотрелся истинным оптимистом и неунывающим счастливчиком. Его обучение было свернуто, поскольку учителя бесплатно работать не захотели и уехали, а мать оказалась не в состоянии лично давать образование ребенку. В результате получения полной свободы десятилетний пацан стал чуть ли не беспризорником. Бесконтрольно общался со своими сверстниками в деревне, ловил рыбу в реке руками, гонял где хотел, питался чем угостят и нисколечко не горевал, что ходит в обносках.
Прочитав с немалым трудом — по причине собственной неграмотности в нынешнем мире — письма и прочие документы, Василий задумался над своими дальнейшими действиями. При всем умении сочувствовать и готовности помочь конкретным людям, он в себе не ощутил ни малейшего желания озадачиваться проблемами чужих для него и совершенно абстрактных людей. И совесть его абсолютно не мучила.
Ну живут где-то далеко на северо-западе королевства, у самой границы с Варяжским царством, в полста километрах от Балтийского моря какие-то люди. Ну прочитал он их письма. Пусть даже пожалел чуток. Но это не значило, что теперь он воспылает к ним родственными чувствами и начнет диктовать сочувственные письма. Тем более глупо было бы оказывать какую-либо материальную помощь. Так он только и будет всю жизнь горбатиться на сирых и убогих, коих в любом мире и во все времена — хоть выстраивай рядами, колоннами и несметными полчищами.
Но не следовало забывать и о такой стороне здешней жизни, как постоянная демонстрация рыцарской чести и человеческого достоинства. И так Шестопера многие товарищи считают банальным трусом, а если к этому добавится полное равнодушие к родственникам? Если другие рыцари узнают о нежелании Грина помочь близким? Последствия могут быть какие угодно, и возросшее презрение станет наихудшим из всего возможного. На дуэль могут вызвать иные поединщики, не чета Коннешу Найту. Мастеров боя на мечах хватает: в недавней стычке со шпионами Римской империи он в этом убедился.
Да и разве он в чем-то нуждается в данный момент? Только за два дня поступления из кузницы достигли почти семидесяти золотых, и приток денег некоторое время ожидается вполне стабильный. Неужели трудно отправить родственникам десяток золотых? А ведь можно и больше! Все двадцать!.. Если не тридцать…
Услыхав о такой сумме, внутренний хомяк чуть не умер от жадности. А вот смерчень, беседа с которым почти не прекращалась все это время, неожиданно поддержал задумку доминанта: «Отсылай! Мало ли как жизнь сложится. Вдруг домой придется возвращаться на постоянное место жительства? Или твоя денежка поможет сестре удачно замуж выйти? Надо всегда дальновидно действовать, готовя достойные плацдармы для своего возможного отступления. Да и кому я рассказываю? Сам в свои истинные годы должен знать!»
Райкалин знал. А потому откладывать доброе дело в долгий ящик не стал. Узнал о системе передачи средств через местные торговые дома, собрал почти все деньги да и поспешил по указанному адресу. Пока собирал и шел, довел в себе хомяка до истерики, но сумма намерений возросла до сорока золотых. А уже непосредственно в самом торговом доме дождался, пока хомяк хлопнется в обморок по причине десяти процентов, взимаемых за доставку, и поднял окончательную сумму отправки до полусотни. Жесткое решение, отнесенное к категории «полоумное».
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
