СМЕРШ. Без легенд и мифов - Лузан Николай - Страница 13

– Начальник штаба Блинов, – представил Давыдов.

Тот смахнул рукой остатки сна с лица и вопросительно посмотрел на него.

– Разведка. Вернулись с задания, – пояснил Давыдов.

– О! А где язык? Нам он ось як нужен, – оживился Блинов.

– Да погоди ты с языком! Лучше займись их устройством, – осадил его Давыдов и затем спросил у Петра: – С кем в штабе связаться?

– С четвертым, и сообщите, что группа Прядко в полном составе вернулась с задания, – не стал вдаваться в подробности Петр.

– Доложу! – заверил Давыдов и, обратившись к Блинову, поторопил: —Че стоишь, веди в первую роту! Потом подними Стороженко, пусть только не жмется и растрясет свои загашники!

– Не обидим, Михал Кузьмич! – заверил Блинов и, набросив на плечи полушубок, позвал: – За мной, ребята!

Разведчики вышли из блиндажа, спустились на дно оврага и через десяток шагов поднялись в землянку. Она имела вполне жилой вид, а главное – в ней было тепло. Посередине, весело потрескивая поленьями, стояла раскаленная докрасна печка. Вокруг нее вповалку спали пятеро красноармейцев. Растолкав их, Блинов приказал:

– Хлопцы, ноги в руки и бегом во второй взвод! До обеда там перекантуетесь.

Коренастый младший сержант, а с ним четверо красноармейцев, постреливая любопытными взглядами на разведчиков, собрали оружие, вещи и, не говоря ни слова, покинули землянку.

– Располагайся, разведка, как у себя дома! А я к старшине за харчами, – великодушно разрешил Блинов.

– Спасибо, нам бы только чайку и поспать, – остановил его Петр.

– Как хотите! Все что найдете – ваше! – не стал настаивать Блинов и покинул землянку.

Не успела за ним захлопнуться дверца, как Сычев принялся колдовать над чайником и буржуйкой. Новиченко прошелся по полкам и выложил на стол горсть сухарей и три банки тушенки. Петр тем временем проверил полевую сумку – карта, пакеты, документы капитана Ланге были на месте, и положил ее в изголовье нар. Затем, стащив с себя пропахшие дымом костра ватники и валенки, казалось, приросшие к ногам, разведчики присели к столу. После первого стакана чая свинцовая усталость навалилась на них, и через пять минут они спали крепким сном. Разбудил их Блинов, когда на дворе начало смеркаться, и сообщил хорошую новость: из Особого отдела армии за ними прислали машину. Дорога до Степного, где располагался штаб 6-й армии, заняла полтора часа. Рязанцев оказался на месте и принял их без задержки. Вслед за ними в кабинет зашел старшина Пилипчук, и не с пустыми руками. Центр стола заняли добродушно посапывающий самовар и огромное блюдо, на котором лежала горка румяных пирожков с капустой и картошкой.

– Присаживайтесь, ребята! Почаевничаем, а заодно расскажите, что у фрицев творится, – пригласил к столу разведчиков Рязанцев.

– Павел Андреевич, разрешите сначала доложить? – предложил Петр.

Ему не терпелось поделиться с капитаном общей радостью.

– Тут такая бомба! – выпалил Сычев.

– Настоящий крокодилище! – вторил ему Новиченко.

– Не пугайте. Живы-то останемся? – пошутил Рязанцев, и в его глазах появился азартный блеск, когда он увидел портфель из крокодиловой кожи.

Петр достал карту, к нему на помощь пришли Сычев с Новиченко. Расстелив ее на столе, они отступили в сторону и пожирали глазами Рязанцева. Тот склонился над картой. Ему хватило беглого взгляда, чтобы оценить, насколько важные сведения удалось добыть разведчикам. В его широко распахнутых глазах смешались удивление и восхищение.

– Вот это да?! Ай да молодцы! Это же настоящая бомба! – все еще не мог поверить он в такую удачу.

– В последний момент подфартило. Повезло! Мы уже и не надеялись, – смущаясь, отвечали разведчики.

– Вот это Новый год! Еще один подарок, да какой!

– Фрицам под Москвой всыпали? – первым догадался Петр.

– Не то слово!! Полный капец! – и кулак Рязанцева опустился на стол.

– Что-о-о?! – в один голос воскликнули разведчики.

– Полный. На триста километров отогнали.

– Триста? А сколько в плен взяли? А что говорит товарищ Сталин? – засыпали они вопросами Рязанцева.

Уже остыл самовар, стрелки перевалили за одиннадцать, а Петр, Сергей и Владимир были готовы снова и снова слушать рассказ Рязанцева о первой и такой выстраданной победе над фашистами.

– Теперь дело за нами, – с улыбкой завершил разговор он и, прощаясь с разведчиками, попросил:

– Петр Иванович, а ты задержись!

Они остались одни. Петр вопросительно посмотрел на Рязанцева. Тот не спешил начинать разговор, от итогов которого зависело многое, и задумчиво теребил карту.

В те тяжелейшие дни сорок первого, когда обстановка на фронте менялась каждый день, а враг, казалось, находился повсюду, иметь в чужом стане свои глаза и уши было пределом мечтаний военных контрразведчиков. Петр идеально подходил на смертельно опасную роль своего в стае шпионов, диверсантов и террористов абвера. В его пользу говорили пять с лишним месяцев, пройденных с боями по тылам фашистов, и результаты выполнения разведывательного задания.

Отложив в сторону карту, Рязанцев поднял глаза на разведчика. Их взгляды встретились и слова застряли в горле – у него язык не поворачивался предложить Петру снова окунуться в тот ад, из которого он с таким трудом вырвался. И не просто окунуться, а отказаться от самого себя, облечься в ненавистную личину предателя и каждый день, каждый час доказывать свою лояльность и преданность ассам гитлеровской разведки. А они на слово никому не верили и будущих агентов пропускали через жесточайшее сито проверок.

«Так как же нам быть, Петр? Как? – размышлял Рязанцев. – Одно дело, когда рядом находятся испытанные бойцы: тут сам черт не страшен, и совсем другое оказаться в гитлеровском гадюшнике – абвере! Там стукач на стукаче сидит и норовит подставить ножку, чтобы перед начальством выслужиться. Надолго ли у тебя хватит выдержки? Больно ты дерзок. И что? В абвере нужны не плюшевые, а дерзкие и решительные. Они дают результат».

Отбросив последние сомнения, Рязанцев задал Петру прямой вопрос:

– Петр Иванович, а как ты смотришь, если в разведку еще раз сходить?

На лицо Прядко легла тень. Подумав, он ответил:

– Если надо, так сходим.

– На этот раз придется отправиться одному.

– Одному?

– Одному и надолго.

– Особое задание?

– Правильно мыслишь, Петр Иванович. Про абвер слышал?

– На своей шкуре прочувствовал, – вспомнил Петр про гитлеровского агента Струка.

– Так вот, Петр Иванович, надо проникнуть в это шпионское гнездо – абвергруппу 102.

– Мне?!

– И не просто проникнуть, а стать там своим и закрепиться.

– Своим?! Да вы что, Павел Андреевич?! – Петр задохнулся от возмущения и в следующее мгновение взорвался: – Быть в одной своре с такими, как Струк?! Никогда. Я боевой офицер! Мое место в строю! Лучше…

Рязанцев не пытался его остановить, а дал выплеснуться эмоциям. Они захлестывали Петра. Нет – им двигал не страх! Это была естественная реакция порядочного человека, у которого одна только мысль примерить на себя личину предателя вызывала отвращение. И это лишний раз убеждало Рязанцева в правильности сделанного выбора.

Исчерпав гневный запал и избегая смотреть в глаза Рязанцеву, Петр обронил:

– Извините, товарищ капитан, ну, не мое это дело. Чего зря тратить время, отправляйте на фронт! Там мое место.

– Мое не мое. Это же кто тебе такое сказал? – не отступал Рязанцев.

– Как кто, война?

– Тут ты прав. Она каждому определяет свою цену.

– Ну вот сами видите: мое место в боевом строю, а не среди этих выб…

– Да погоди ты со своим строем, – перебил Рязанцев и зашел с другой стороны: – Ты до войны кем был?

– Я?.. Интендантом.

– Интендантом, а кем стал?

Прядко замялся.

– Тогда я скажу – боевым командиром! Да еще каким! Бойцы готовы пойти за тобой в огонь и в воду.

– Так то ж свои! А быть в волчьей стае и подвывать. Не, ни тот у меня голос, – упрямо твердил Петр.