Во тьме - Шаттам Максим - Страница 11

Тут было тесно, никаких окон, красный фонарь беспокойным подрагиванием освещал кошмарную комнату. В углу было сделано подобие рабочего стола, на нем лежало несколько листков бумаги. На полу были разбросаны пустые баллоны из-под освежителей воздуха для туалетов. Напротив входа располагалась грязная ванна, наполненная мутноватой жидкостью, в которой были видны три фрагмента человеческого тела.

Плотно прижимая платок к лицу, Тэйер подошел к страшной ванне. Аннабель увидела, как он закрыл глаза, оказавшись прямо над ней. Она шагнула следом за ним и сразу же задохнулась от тошноты.

Деформированное ударами и пребыванием в воде лицо плавало почти у поверхности, рот был растянут в последней безумной мольбе. Череп без волос чернел сквозь слой грязной воды. Казалось, что-то держит его с другой стороны, что он — пленник жидкости, умоляющий, чтобы его освободили; рядом, будто стараясь выбраться на поверхность, плавала отрезанная ладонь.

Аннабель увидела второе лицо и согнулась пополам.

Она извергала все, что было у нее внутри, на загаженный каменный пол, ее рвало снова и снова, посреди пропитанного кошмаром воздуха комнаты.

Когда Аннабель наконец удалось остановиться, над ней стоял Тэйер — рот открыт, взгляд устремлен на плечо детектива; глаза говорили: пора вставать, иначе в одиночку я могу не вынести этого. Молодая женщина повернулась, приготовившись к худшему.

В течение нескольких минут она не могла говорить.

К стене, в которой находилась потайная дверь, были пришпилены дюжины фотографий разного формата. На каждой запечатлены женщина, мужчина или ребенок. Все возрасты и расы были представлены тут, в этой мозаике страданий. Все люди выглядели измученными.

Наполовину раздетые, на некоторых — следы насилия, и все они умоляющим взглядом смотрят в объектив. У одних ладони сжаты, другие держатся прямо, отрешенно, но у всех в глазах один и тот же блеск. Они молят, чтобы происходящее прекратилось. Так или иначе.

Прошла вечность, прежде чем голос Аннабель с трудом вернулся обратно в горло, и она сама не узнала его:

— Джек…

Он наклонил голову и кончиком пальца провел по лицам на фотографиях.

— Сколько их? Восемьдесят? Сто? Господи, что же это?

Его голос дрожал, коп-философ утратил обычную рассудительность.

— И все это сделал Спенсер Линч? — недоверчиво спросила Аннабель.

— Не знаю. Смотри, фотографии делались с разных ракурсов, на них — разный фон, и…

Белый ослепительный луч света упал на них.

— Думаю, здесь пригодится фонарь, — произнес Брайан Раглин, делая шаг в помещение, которое раньше было ванной комнатой.

Он протянул было свой фонарь Аннабель и Джеку, а другой рукой зажал нос:

— Что за вонь!

— Стоп! — закричала Аннабель. — Вернитесь. Посветите здесь. Она указала на стену над столом: — Там что-то есть, я видела.

Раглин выполнил просьбу, направив веер белого света в нужное место.

Сначала они ничего не заметили, поскольку надпись была красной. Того же цвета лампа, служившая основным источником освещения, скрадывала очертания букв.

Чернила уже высохли, но однажды они были свежими и растеклись по стене, когда на ней появилась надпись — большие буквы, несколько слов:

— Что это значит? Это по-испански? — спросил Раглин.

— Латынь, — с серьезным лицом ответил Тэйер.

— Вы понимаете, что там написано?

Сжав зубы, детектив повернул голову к фотографиям. Их было слишком много. Повсюду эти лица, на которых запечатлен ужас.

— Здесь написано: «Калибан наш бог, в нас жизнь, ибо тело светит во мраке», — произнес он и, обращаясь к Аннабель, добавил: — Спенсер Линч не один. Их несколько… — Долгий вздох… Морщины у него на лице проступили отчетливее, когда он прошептал слова из Библии: — Имя им легион.[10]

Кондиционеры работали на полную мощность, хотя самолет уже приземлился. Пассажиры послушно пробирались к выходу, выстроившись в переминающуюся с ноги на ногу цепочку. Некоторые еще сидели в своих креслах, и один из них в восьмой раз просматривал «Нью-Йорк Пост», которую держал на коленях. Восемь лиц, восемь разных фотографий, восемь испуганных человек, глаза которых журналист заботливо спрятал за черными прямоугольниками, стараясь «сохранить» анонимность. Заголовок гласил: «УЖАС В БРУКЛИНЕ». Пассажир перечитал несколько строк:

Не дочитав, мужчина опустил газету. Статья была результатом утечки информации, журналиста хорошо проинформировали, но при этом текст выглядел слишком поверхностным, например, это выражение, «арест преступника», использовалось, чтобы скрыть незнание точной причины совершенных преступлений; не было названо ни одно имя, а неофициальный источник оказался единственным собеседником автора. В обмен на деньги какой-то кои что-то сказал, передав журналисту фотографии жертв, причем копии.

Мужчина поднялся, ручеек пассажиров почти иссяк. Он стащил с полки сверху дорожную сумку и направился в носовую часть «Боинга».

«Умоляю вас, пусть с моей дочерью ничего не случится!»

Он неподвижно замер, закрыв глаза и пытаясь прогнать из памяти образ плачущей женщины. Он должен полностью сосредоточиться на том, что делать теперь. На тексте статьи.

Там было слишком мало информации, явно недостаточно, и поэтому мужчина не переставал спрашивать себя, что именно известно полиции. Очевидно, он заглянет на пресс-конференцию, которая состоится чуть позже, но этого мало для правильной оценки ситуации.

Возможно, под влиянием статьи, в субботу, во второй половине дня, ДПНЙ сделал официальное заявление, объяснив, что следствие идет полным ходом и невозможно утверждать, что люди на фотографиях мертвы. Ответственный за связи с общественностью офицер уточнил, что арестован и отправлен в больницу человек по имени Спенсер Линч. Состояние его стабильное, но он нуждается в постоянном медицинском уходе. Официальный представитель не вдавался в детали под тем предлогом, что расследование продолжается, и обещал, что, как только появится возможность, будет сделано подробное заявление. Опубликовав восемь фотографий, полиция якобы надеялась установить личности изображенных, расследование идет своим чередом — такова была последняя реплика. Иными словами, до определенного момента ДПНЙ не собирается играть в открытую, что еще больше подогревает интерес прессы. Сейчас разговоры о серийном убийце пойдут полным ходом, вспомнят Харви Глэттмана из Нью-Йорка, «Бруклинского мясника».

Человек с газетой покинул самолет и отыскал свой чемодан, потом направился к стойке, за которой выдавали багаж. После проверки личности ему выдали небольшую сумку, на которой блестела красная наклейка: «ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ ВНУТРИ», он тут же ее сорвал. Ничего подобного с ним не случалось ни разу до 11 сентября — раньше оружие можно было свободно провозить в багаже, а теперь ему уделили максимум внимания.