Во тьме - Шаттам Максим - Страница 45

Она решила пойти в родительскую комнату, и тут ощутила его присутствие.

В коридоре она была не одна.

Здесь стоял кто-то еще, совсем близко.

От страха Лори сглотнула; ей показалось, что звук проглоченной слюны услышал весь их квартал. Тишина.

Сбоку до девушки донесся тихий-тихий шепот.

— Мама? — спросила она треснувшим от тоски голосом. — Тим, это ты? — Лори произносила слова слабо, почти безвольно; едва слетая с губ, они умирали в темноте.

Она сделала шаг назад. К свету, в комнату.

К долбаной задвижке на двери!

И вдруг тишину прорезал звук дыхания.

Тяжелый вздох. Нет! Вздох возбуждения...

Возбуждения от близкого удовольствия! — крикнул кто-то в голове девушки.

Лори резко развернулась.

Изо всех сил она прыгнула вперед, ощутив каждую ворсинку ковра под ногами. Тело сжалось. Она рванулась в дверной проем, сначала голова, затем туловище, потом ноги.

Правая рука лихорадочно искала задвижку.

Пальцами она ощутила пластик ручки, дернула еще раз и изо всех сил налегла на дверь изнутри, стараясь закрыть ее.

И тут ее голова взорвалась, из глаз посыпались искры.

Струйка крови потекла из носа — кто-то разбил его мощным ударом.

Темный силуэт рванулся к двери одновременно с ней. Лори упала на спину, ее крик захлебнулся слюной и кровью. Ей показалось, что ее ударили прямо в сердце, и оно устремилось куда-то в глубину мозга, на лицо навалилось что-то горячее. Девушка попыталась встать, помогая себе локтями. И сразу же еще один невероятно жестокий удар — и снова в нос. Дыхание остановилось, крик замер в груди, в глазах, во рту защипало, казалось, кожа на щеках плавится. Спазм оказался таким резким, что грудная клетка поднялась в последний раз.

Лори поняла, что все кончено.

Он попытался успокоиться. Дыхание было слишком частым. Руки свело болью. С ним такое часто случалось от чрезмерного возбуждения. Он замечал, что после полового акта у него за ушами, а иногда и на склерах глаз лопаются маленькие кровеносные сосуды. Он положил пропитанную хлороформом вату рядом с газовым баллончиком и рукоятью швабры, которой воспользовался, чтобы свалить девчонку. Наклонился к ее лицу — так и есть, небольшие повреждения. Слезоточивый газ попал в кровь. Он действительно ее изувечил.

Мужчина распахнул полы своей куртки, задрал свитер и футболку девушки. Плоский живот, атласная кожа, гладкая и мягкая. Приятно дотрагиваться. Чуть раньше он уже развлекся с той, другой.

Он пощупал ее пульс. Она была в глубоком забытьи, но ее жизни ничего не угрожало, раны не были смертельными. Она просто лишилась лица.

Поднявшись, он засунул вещи в рюкзак. Задерживаться здесь не стоило. Надо было еще подогнать машину, погрузить туда всю их семью, связанную скотчем, и вернуться домой.

И главное, завтра требовалось быть в хорошей форме, чтобы достойно выглядеть на работе. Это было важно.

Пожалуй, важнее всего остального.

Следственная группа, занимающаяся делом «секты Калибана», как ее теперь называли, состояла из двенадцати детективов. Джек Тэйер был старшим — под неустанной опекой капитана Вудбайна Во Эттвел и Фабрицио Коллинз продолжали собирать сведения о жертвах, им помогали два недавно прибывших детектива в костюмах-«тройках», направленные в 78-й прямо из мэрии: они занимались свидетельницей, вырвавшейся из лап Лукаса и Джанин Шапиро, — Хулией Клаудио. Работать с ней было трудно. Она по-прежнему молчала и отвечала на вопросы лишь изредка — покачиванием головы.

В пятницу утром Аннабель пришла в офис в семь и обнаружила в «стакане» Тэйера, просматривавшего ее записи.

— Прошвырнемся сегодня до Нью-Джерси? — спросил он, не поднимая голову от бумаг. — Давно нора было это сделать.

— Лукас Шапиро больше не является приоритетом?

— Там уже работает группа, прочесывают дом и изучают все находки. Ими руководит Кахилл. Если они найдут что-нибудь важное, сразу дадут нам знать. Мы же отправимся в Бунтон — по следам почтовой открытки.

Он потряс перед лицом Аннабель пресловутой открыткой, отправленной Бобом Спенсеру Линчу.

— Нанесем визит мистеру Джону Уилксу, не отвечающему на телефонные звонки. Клинтонский шериф предупредил его о нашем визите.

— А тот, другой, уехавший в отпуск в Канаду, ты с ним пообщался?

Брови Тэйера приподнялись.

— Этот Уилкс — странный феномен. Он не знает никаких J.C. и не отличается любезностью.

— Джек…

Тон Аннабель был серьезным. Джек посмотрел на женщину. Она колебалась, как девочка, боящаяся, что на нее будут ворчать. Видимо, она плохо спала, размышляя о том, что ей пришлось побыстрее уехать из дома Шапиро. Слова вины готовы были сорваться с губ Аннабель, и от этого признания ей сразу должно было бы стать легче. Серые глаза друга пристально смотрели на нее.

— Что такое? — Он обошел стол и положил руку ей на плечо. — Что случилось, Анна?

Фразы, заготовленные ночью, застряли внутри. Аннабель попыталась снова произнести их, облегчить душу. Она качнула головой:

— Ничего, это просто усталость. Все хорошо.

Ощутив горечь от того, что не может довериться Джеку, своему другу, она не переставала думать, что в первую очередь он все-таки остается копом.

Аннабель вонзила ногти в ладонь и выдавила из себя улыбку.

Машина Джека Тэйера плелась в направлении Ньюарка позади трейлера с прицепом. Аннабель читала свежую газету. Вначале они планировали заехать в Бунтон, затем в Клинтон, встретиться с Джоном Уилксом из Нью-Джерси, хотя это выходило за рамки их юрисдикции. Поездка была неофициальной — нужно было задать Уилксу несколько вопросов, чтобы продолжить расследование. Посвящать в свои планы полицию штата не стоило. Короткий визит, один-два вопроса, и слабая надежда, что этот Уилкс знает человека с инициалами J.C.

Они ехали вдоль болот, оставляя позади невыразительные, хмурые промышленные города, прилепившиеся к берегу Гудзона. Пока они выезжали с Манхэттена по Туннелю Холланда, Аннабель рассказала Тэйеру, что вечер накануне она провела с Броленом. Джек никак не отреагировал, он просто слушал. Она подробно перечислила все сделанные частным детективом выводы, и главное — озвучила предположение, что убийцы похищают людей, связанных семейными узами. Тэйер по-прежнему молчал. Даже если бы он и кивнул, тряхнув волосами, что бы изменилось? Что он мог сделать? Взять под свою защиту все семьи с восточного побережья? Оставшуюся часть пути они молчали под мерный гул двигателя.

Потом они стали обсуждать Брэтта Кахилла. Аннабель находила его вполне симпатичным: энергичным, современным (правда, в ее устах это не было комплиментом) и к тому же довольно красивым мужчиной. Тэйер считал, что молодой волк достаточно умен и скрывает свои амбиции, прячась за маской милого, хорошо образованного парня.

Они сошлись на том, что до сих пор мало общались с Кахиллом.

Оставив позади Ньюарк, они выехали на шоссе 1–280, и вскоре вновь воцарившееся молчание нарушало только автомобильное радио. С обеих сторон мелькали грузовики; вокруг был огромный промышленный пригород, состоявший из переделанных в спальные районы карцеров.

Визит в Бунтон оказался напрасным. Открытка продавалась в городе сразу в нескольких местах и успела разойтись по всем музеям штата. Она изображала вид Бунтона ста годами ранее и некогда знаменитый канал Морриса, пересекавший Нью-Джерси от Филиппсбурга до Джерси-Сити.

Количество проданных открыток было небольшим, однако большая часть тиража еще находилась в продаже. Понятно, что никто из продавцов не мог вспомнить ни одного необычного покупателя.

Аннабель и Тэйер безуспешно проколесили все утро. Боб мог купить открытку где и когда угодно.

Разочаровавшись и съев по сэндвичу, они направились на юг.

Теперь по краям дороги тянулись пустые поля. Время от времени мелькали рощицы; гордые деревья упорно поднимали вверх свои артритные ветви с пожухлой листвой. По мере того как они углублялись в Нью-Джерси, на обочинах стали появляться сугробы, отчего казалось, будто на землю упали облака и теперь лежат здесь.